Каждый выбирает по себе...

***

В помешанности директора на Англии были свои плюсы. Вместо обыкновенной школьной столовки у нас был кафетерий. В нем можно было выбирать то, что ты хочешь съесть самому и, на мой взгляд, это нововведение просто БОЖЕСТВЕННО. Вместо ненавистной гречневой каши я могла взять кофе, булочку и яблоко. Не то чтобы я привередничала на счет еды, но в нашей столовой правда готовили ужасно! И как обычно, после третьего урока, я пришла в кафетерий и, отстояв не большую, слава Богу, очередь, направилась к уже привычному за два года столику в дальнем углу. Это место было идеально и только моё. Никто сюда кроме меня не садился. Оно в буквальном смысле было подписано. Из этого угла я видела все, что происходит в столовой, а меня никто не замечал. Хотя, думаю, что это в частности из-за меня, а не из-за места. Но когда я подошла к своему столику, то у меня появилось чувство дежавю. На моем месте сидела та самая фиолетово-черная «куча», которая заняла моё место в классе. Сейчас я смотрела этой «куче» прямо в большие, неестественно синие глаза. Это была девушка. У неё были фиолетовые, спутанные волосы, которые почти закрывали глаза, тонкий, немного вздернутый нос, тонкие губы, немного заостренные ушки, как у эльфов, густые брови, в одной из которых было вставлено маленькое, черное колечко, глаза, подведенные черным лайнером, и густые, длинные, слегка подкрашенные ресницы. Я посмотрела на большой, черный свитер мужского покроя, скользнула взглядом вниз по длинным ногам в узких черных джинсах и опустила глаза на черные, тяжелые ботинки. Её внешний вид вызывал у меня доверие, хотя другие обычно обходят таких людей за километр. Как меня, например. Мне хотелось с ней подружится, но, несмотря на свои мысли, я выдала следующее: - Какого хрена ты опять села на моё место? – дерзко, глядя снова в глаза, спросила я. - А здесь подписано? – девушка приподняла бровь. Огоньки ожидания заплясали в моей голове. Как же долго я ждала, что кто-то это спросит! Самодовольно ухмыльнувшись, я ответила: - Вообще-то, да! – и ткнула пальцем в надпись на краю столешницы: «СОБСТВЕННОСТЬ СЕЛЕНЫ ДАНИЛОВОЙ» Девушка-эльф (сама не заметила, как прозвала её так), немного смутилась, но тут, же собралась. Она достала из черного рюкзака синий маркер и рядом с моей подписью поставила свою «и Екатерины Левченко», а затем самодовольно ухмыльнулась и, положив ногу на ногу, посмотрела на меня. Я в это время рассматривала свежую запись рядом со своей. Екатерина Левченко, значит. Отлично. Вот и познакомились. От моих мыслей меня оторвал голос. - Вот и познакомились. Может, уже присядешь? Круто. Она ещё и мысли мои ворует. Но я забила на это. У неё был красивый голос. Да. Без преувеличения. Низкий, хрипловатый, глубокий и немного срывающийся. «Эх, к черту, будь что будет!» Да, именно с такими мыслями я садилась напротив девушки-эльфа. Стоп. Я же знаю её имя. Напротив Кати. Я перешла в нападение. - Что ж…. Если ты решила сидеть со мной, то давай установим некоторые правила… - У тебя красивое имя, Селена Данилова. Черт! Она меня перебила! Всё, теперь начну потеть и заикаться. Не, ну что за человек. Так. Держимся. Продолжаем: - … Это и есть первое правило. Не вздумай издеваться над именем. Второе… - Не нужно устанавливать мне правила, - сказала она и со скучающим видом присосалась к трубочке «доброго». Я снова посмотрела на неё. У меня появилось странное ощущение опасности и одновременно спокойствия. И радости. Да, радости. Мне только что заткнули рот, а я радуюсь. Мда. Мой взгляд пропутешествовал от её лица к рукам. Как оказалось, всё это время она держала телефон. У неё были длинные, тонкие пальцы с короткими, обгрызенными, накрашенными чёрным лаком, ногтями. Ой. Я, кажется, бесстыдно рассматриваю Катю, и если она заметит, будет очень неловко. Катя же ничего не замечала. Она также потягивала сок из трубочки и смотрела в свой телефон. На то, что напротив неё сидела я, ей, кажется, было наплевать. Ей было наплевать, но не мне. Я не смогла впихнуть в себя ни кусочка. Кофе, о котором я мечтала три урока, остыл. Булочка тоже стала прохладной. А яблоко уже не выглядело таким аппетитным, коим должно было быть. Я просто сидела и смотрела уже не на Катю, а на свои ноги. Что ж… Рассматривание своих коленей очень даже увлекательное занятие. Я обнаружила пару дырок. Но я подозреваю, что сама их сделала неделю назад, ибо люблю рваные джинсы. А что если сделать ещё пару дырок? Только по вертикали? А потом изогнутым швом и … За этими размышлениями я не заметила, что девушка, сидевшая напротив, встала и посмотрела на меня. Я подняла голову и уткнулась взглядом в её глаза. Красивые. Не буду говорить, как обычно говорят в девичьих романах, что-то типа «…это были не глаза, а вселенная…» или «…в этот момент я поняла, что живу для этих глаз…». Это были просто глаза. Синие и холодные. Но дьявольски красивые глаза. Когда я поняла, что прошло уже больше, чем полминуты и пора бы уже прекращать пялится, то за меня это сделала она. - Пока, – сказала Катя, настолько тихо, что казалось она это прошептала, а затем, немного усмехнувшись, добавила, – Селена Манилова. И ушла. Надеюсь, что она не станет моим врагом. Потому что если станет, то это будет хуже, чем шайка расфуфыренных шлюшек. Это будет катастрофа. И сейчас существует два варианта: либо я её избегаю, либо она поймет, кто я в этой школе, и будет надо мной издеваться. И почему у меня есть ощущение, что я не хочу её избегать? Почему мне кажется, что будет лучше, если она будет меня мучить как и остальные, но я буду иметь к ней хоть какое-то отношение?.. Стоп. С хрена это я захотела иметь к ней «какое-то отношение»? Я, кажется, окончательно съехала с катушек. Но все же в моей голове продолжает возиться маленький таракан с именем Екатерина Левченко. И что-то мне подсказывает, что этот таракан ещё долго будет там жить. * * * POV Катя Дождь. Дождь – это очень странное явление. Если настроение хорошее, то он кажется мерзким, противным, никому не нужным.… Но если настроение плохое, то дождь – мой лучший друг. Сейчас именно та ситуация, в которой я чувствую необходимость выйти на улицу и просто сидеть под дождём. Не то чтобы у меня сейчас плохое настроение…. Его просто нет. Я не чувствую ничего. Я просто хочу закурить. Чёрт. Я же уже не курю. Более того, я больше года даже близко не подносила сигарету к губам. А хочется. Нет. Я больше не курю и начинать не буду. Нет смысла. Капли хлещут по стеклу в моей спальне и кажется, что, если я хоть на сантиметр придвинусь к окну, то эти капли попадут на меня. А, пошло всё нахер! Я беру куртку и, пробежав мимо сестры, вылетаю на улицу. Холодный ветер пробирается под свитер. Резкий перепад температуры сдавливает рёбра. Сажусь на лавочку около подъезда и, засунув руки в карманы, задираю голову вверх. Холодная вода стекает по лицу, и я чувствую, как лайнер потёк. Он стекал по лицу тонкими, чёрным ручьями, а тем временем мои губы потихоньку синели, а свитер, незащищённый кожанкой, стремительно намокал. Как же сильно я хочу оказаться в своём родном Владивостоке. Несмотря на всё то, что там произошло, и что я хотела бы навсегда забыть, я всё ещё невыносимо сильно хочу вернуться в родной город. К родным улицам, которые я изрисовывала граффити, к родным домам, которые я фотографировала, пока не кончалась плёнка, а потом ещё и ещё.… К своим друзьям, которые собственно оказались вовсе и не друзьями. К своему папе. Надоел Питер. Я ненавижу его. Этих людей. Эти улицы. Эту суету. Это небо. Оно не такое. Я так сильно хочу домой. В Санкт–Петербурге я всего полтора месяца, а уже ненавижу его. Сейчас я бессильна. Мне восемнадцать, а я до сих пор в десятом классе. Знаю, в этом нет моей вины, это всё мама со своими идеями и мужьями, но я обещала ей, что, пока не доучусь, буду с ней. Она хоть и шизанутая, но моя. Как я уже сказала: я бессильна. И пока я не доучусь или не сорвусь. Вероятнее всего, что я сорвусь. Этот город. Он буквально выводит меня из себя. Кажется, что именно сейчас я сорвусь и побегу в магазин за пачкой сигарет или искать ближайшего торчка за парочкой косяков, что, собственно, еще хуже. А эта школа…. Всё в этой школе меня раздражает. Всё и все. Каждый в этой чертовой школе бесит меня до помутнения рассудка. Может кроме одной…. Хм, Селена Данилова. Но я пока не решила, какие эмоции у меня к ней. Я обмолвилась с ней парой фраз и бросила на неё лишь пару взглядов, но кажется, что она единственный человек, с которым я хотела бы общаться. Думаю, мы могли бы подружиться…. Нет. Не могли бы. Я не та, кто ей нужен. Я опасна. Опасна даже для самой себя. Лучше бы ей меня избегать, иначе это может кончиться плохо. И для меня, и для неё. С этими мыслями, я поднялась с лавочки и, спрятав фиолетовые волосы под капюшон, зашла в подъезд.