Эхо прошлого (первая версия)

Дара брела по кораблю, сжимая в руке световой меч. Осмотрев серые стены тюремного блока на предмет камер и отключив все, что были в этом секторе, она расслабилась. Ненадолго, но этого хватило, чтобы едва не попасться охране. Она прошмыгнула в соседний блок. Было как-то подозрительно тихо, будто время в этом месте остановилось. Серый металл матово-тускло отражал искусственный свет. Механические двери были заперты. Создавалось ощущение, что этот сектор вымер. Но наваждение спало, когда она услышала тяжёлые шаги за спиной. Обернувшись, девушка увидела массивную фигуру, закованную в чёрные доспехи, чей алый меч ярко горел, издавая мерное гудение. От фигуры шёл по-настоящему могильный холод, от которого по спине Дары пробежал целый табун мурашек, лоб покрылся лёгкой испариной, а Сила, будто сирена, выла, предупреждая об опасности. Но джедайка решила идти в ва-банк. У неё уже ничего не осталось, кроме жизни, но и та скоро покинет её, ведь либо её убьёт Вейдер, либо расстреляют. Дара включила меч. Вот он, её шанс отомстить за всё. А перед глазами встало всё то, что она пережила по милости этого человека. Она понимала, что иного выхода нет. Она сделала шаг на встречу человеку в чёрном и услышала глухой смех, искажённый вокодером. Ей стало по-настоящему страшно, когда Вейдер начал двигаться вперёд. Но, не совладав с тем подсознательным ужасом, она сделала пару шагов назад. А затем ещё. Но фигура в чёрном уже почти преодолела расстояние, разделяющее их. Дара, спотыкаясь, пыталась убежать, но Он был быстрее. Последнее, что она почувствовала — клинок, проходящий сквозь её грудь и сдавленный хлюп, в который превратился её крик… С громким криком она проснулась и села на жёсткой койке, обхватив голову руками. В ушах шумело, майка была мокрой от пота, а саму Дару била крупная дрожь. Снова один и тот же кошмар. Дара знала этого человека, но она не понимала, что же такое он сделал с ней, из-за чего она так боялась его. Она обвела глазами каюту, если это помещение можно было так назвать. Скорее это была небольшая кладовка, что называется «три на два с половиной», куда помещались только кровать, тумбочка и платяной шкаф. Она перевела взгляд на тумбочку и взяла единственную голографию, которая осталась от родителей. Рыжий голубоглазый мужчина и сероглазая женщина с чёрными волосами держали на руках маленькую спящую темноволосую девочку и улыбались. По щеке Дары потекла одинокая слеза. Умывшись и одевшись, Дара вышла в ближайший ангар, чтобы покопаться в своём «крестокрыле», но на полпути её догнал Люк Скайуокер. Дара знала этого паренька с тех пор, как он присоединился к Альянсу. Наивный фермер с захолустной планеты владел огромным потенциалом. Потом, после Явинской битвы, он рассказал свою историю, а Дара искренне недоумевала, почему её отец не обучал Люка. Воспоминания снова резанули по сердцу, но она вовремя закрылась, чтобы Люк этого не почувствовал. Но год назад что-то неуловимо изменилось в нём. Она не знала, что произошло с ним там, на Беспине, во время их столкновения с Вейдером, это знали только Люк и Вейдер, а сам факт столкновения вообще не разглашался, но Люк стал более жёстким, больше тренировался, пытаясь стать лучше. Тогда-то Дара и рассказала, что является дочерью Кеноби. А затем любовалась на упавшую челюсть «Новой надежды». За этот год они стали если не друзьями, то, по крайней мере, хорошими приятелями.

***

Удар, ещё удар. Клинки наносили жалящие удары, но натыкались на блок или пустоту, а по тренировочному залу разносились колкости, насмешки и тихое рычание. Люк парировал удар за ударом, поддевая Дару ещё больше. Она нападала всё яростнее, совершая всё больше ошибок, и только бдительность Люка не давала Даре пораниться. Вдруг взвыла сирена, оповещающая об атаке имперского флота. Дара перестала нападать и вмиг вылетела из тренировочного зала в ангар, заняла место в кабине своего «крестокрыла», провела предстартовую подготовку, взлетела, чтобы в следующие пару минут вклиниться в самую гущу боя. Когда понимаешь, что от тебя зависят жизни многих, ты способен на многое. И Дара Кеноби это понимала как никто другой.