Скучная жизнь в Аду

Я вышел из душа, вытерся, с особой тщательностью вытер хвост и взял выбранную шелковую черную рубашку. Она была размера на три больше, чем мне нужно. Я накинул её на себя, подвернул рукава, и застегнул лишь три пуговицы, так, чтобы прикрыть пах, но оставить на виду верх дорожки из волос, ведущей к моему члену, повертевшись у зеркала, я убедился, что моя задница прикрыта, но стоит вильнуть хвостом… Разобравшись с одеждой, я привел в беспорядок волосы и пошел в постель, делать вид, что сплю. В дверь постучали почти сразу, как обычно, чуть после полуночи. Камр, распорядитель моего гарема, подмигнул мне и сообщил строго: — Ваш наложник пожелал вас видеть. Я кивнул, притворно зевнул и пропустил Эзра в спальню. Рыжий зашел, встал у стены, рассматривая меня. Я же сделал вид, что не замечаю его взгляда и небрежно спросил: — Выпьешь вина? — Один бокал, — кивнул здоровяк. Улыбнувшись, я направился к столу, несколько раз нервно вильнув хвостом. Это подействовало: я лишь потянулся к бутылке, как оказался прижатым к столешнице. Эзра задрал мою рубашку, огладил ягодицы, больно укусив за загривок. Я поерзал, прогибаясь. Рыжий перевернул меня, властно поцеловал и подсадил на стол. — Скотина ты соблазнительная! — улыбнулся он мне. Я улыбнулся в ответ и налил нам по бокалу вина. Он взял свой и сел в кресло, я же поставил правую ступню ему на левое плечо. Рыжий повернул голову, поцеловал стопу, затем погладил по икре. Уж не знаю, что он нашел в моих ногах, но мне даже нравилось это. Я глотнул вина, наблюдая за тем, как он взял мою ступню в ладони, поцеловал, затем провел языком по большому пальцу, взял его в рот. Эзра отставил бокал, начал целовать щиколотку, медленно поднимаясь вверх, целуя уже икру, лаская кожу языком, массируя мышцы сильными пальцами. Когда губы рыжика дошли до внутренней части бедра, я застонал. Он же не торопился, лаская бедра, лишь забрался рукой под рубашку и провел ногтями по спине. Рыжий подтащил меня к краю стола, резко стащил меня на свои колени. Это дало мне возможность поцеловать его, зарыться в жесткие волосы пальцами. Руки мужчины прошлись по моему телу, он шевельнулся, давая мне почувствовать свое возбуждение. Я попытался расстегнуть рубашку на Эзра, но тот недовольно рыкнул. Пришлось послушно подчиниться, позволяя ему целовать мою шею, мять властно ягодицы. Эзра приподнялся, заставляя этим и меня встать. Он резким движением отодвинул кресло, я же оперся о стол руками и прогнулся, приглашающе выставив задницу. Рыжий хлопнул меня по ягодице и провел пальцами между половинками. Зная Эзру, я не удивился, когда он достал пузырек смазки из кармана штанов. Смазав свой член, он успокаивающе погладил меня по пояснице, прижался головкой к входу. Я шумно выдохнул, когда рыжий толкнулся. Его член, толстый, приятно давил изнутри. Рыжий начал меня трахать, сразу задав приятно резкий темп, придерживая меня за бедра, не давая двигаться навстречу. Я глухо застонал от удовольствия, послушно подставляя плечи под кусучие поцелуи Эзры. Человек прихватил меня за основание хвоста и плавно потянул, остановившись, когда я уже ожидал боли. Эзра, как обычно, любил контролировать в сексе все, позволяя мне расслабиться и почувствовать приятное ощущение свободы от принятия решений. Он двигался резко и мощно, выбивая из меня довольные рваные стоны. Лишь почувствовав, что скоро кончит, рыжий положил свою ладонь на мой член, помогая мне не отстать от себя. Потом он осел на кресло, утягивая меня на колени, неспешно допил вино. Ко второму раунду мы разделись и переместились в кровать. — А что, на самом деле, происходит с неугодными тебе наложниками? — спросил рыжий, когда мы оба вымотались. Я зевнул, демонстрируя клыки, мимоходом провел по его бедру кончиком хвоста и поудобнее устроил голову на его груди.- Не верю, что ты так жесток, как хочешь казаться. — Пока ты скрываешь от всех, что тебе нравится в моей постели, я могу скрывать от тебя, что делаю с неугодными, — слегка задев нос хвостом, заверил я.- Вот Пашка знает, а ты —нет. Прекратишь строить из себя жертву, получишь все ответы. — Я не могу, — тяжело вздохнул он.- Этьену плохо тут, тяжело. Знаешь, это сложно быть запертым в гареме и… — Знаю, — перебил здоровяка я. — Я это хорошо понимаю. Ладно, я отвечу, если ты поклянешься не выдавать мою тайну. — Клянусь, — кивнул Эзра. Я приподнялся, зашептал ему «страшную правду» на ухо, хотя подслушанным быть не боялся. Это подействовало — рыжий перевернулся, подминая меня под себя, обозвал меня «коварным демоном» и начал щекотать. Мне нравилась эта шутливая борьба и наивная вера Эзры в то, что он действительно сильнее меня. Проснувшись за час до рассвета, я позволил себе еще поваляться под навалившимся на спину здоровяком, прежде чем разбудил его. — Просыпайся, Эзра, тебе пора возвращаться к себе, если ты не хочешь, чтобы твой дорогой Этьен узнал страшную правду, — растолкав рыжего, сказал я. Эзра зевнул, больно прикусил мое плечо и нехотя встал. Сонный или нет, но дернуть меня за хвост здоровяк не забыл. Повалявшись еще минут двадцать в теплой постели, я отправился в душ, затем уже собираться, одеваться и к отцу. Мой наимилейший папаня и сам по себе был редкостным занудой, а уж в компании Министра Внутренних проблем и вовсе, мог легко довести меня до желания впасть в кому. Вот только даже кома, не освободила бы меня от моих обязанностей. Напялив строгий костюм с плащом и взяв с собой, полагающиеся мне по статусу, вилы, я смело шагнул в стену, тут же оказываясь во дворце моего отца. Тут привычно суетились слуги, вкусно пахло серой — так, как и было в моем детстве. Время у меня еще было, так что я направился вначале к маме, надеясь, что она, как обычно, не забудет угостить своего любимого сына шоколадным печеньем, попутно выболтав мне все придворные тайны и последние сплетни. Мама всегда вставала рано и сейчас уже завтракала, смотря новости по визору. -О, доброе утро, Клопик, — расплылась в довольной улыбке ма и хлопнула на место рядом с собой.- Позавтракаешь со мной? Я как раз заказала повару твои любимые печеньки. Я кивнул, садясь рядом с ней, и обнял её, здороваясь. Когда я был моложе и глупее, я удивлялся тому, что к моему приходу, который даже для меня казался неожиданным, у неё всегда были мои любимые печеньки, к визиту брата — эклеры и жареные перепела к появлению сестры. Вначале я думал, что это материнское чутье, потом — что она каждый день готова к нашему визиту и лишь повзрослев, осознал: она просто знала. Все, что было связанно с её детьми, моя мама знала. Умная, расчетливая и любящая, она могла хранить в памяти десятилетиями незначительные факты, обрывки фраз, подслушанные тайны и мелкие откровения. А когда нужно, сделать выводы, разузнать и рассказать о надвигающихся неприятностях нам, своим детям. Все это подавалось под соусом обычной женской болтовни, чего-то незначительного, неважного, не стоящего благодарности. — У Самирама дочь старшая без жениха осталась, — весело щебетала ма. — Уже скоро совершеннолетней будет, через два месяца, а без жениха! Какой скандал! Ты же обещан младшей сестрице? — сделала вид, что не помнит она. — Да, Макамири моя невеста, — спокойно подтвердил я, уже понимая, что времени мне осталось меньше, чем я рассчитывал. Самирам, старый лис, прекрасно понимает, что его младшей дочери есть еще время искать мужа, а вот старшей… Значит, мне отдадут старшую. Надавят на моего отца, припомнят обещание, данное в пьянке, припомнят долги и все, на мне сомкнется брачный браслет. Вообще, против женщин я ничего не имел, только не привлекали они меня. Совсем. А уж дочери Самирама не привлекали никого! Циклопы и те не находили «юных прелестниц» даже симпатичными. Невоспитанные, избалованные, некрасивые и властные. Даже учитывая либеральные законы многобрачия, иметь даже одну жену из этого рода я бы не хотел. Бить девушек я просто не способен, а просьб и договоренностей они не понимают. Вот только два месяца слишком мало! У меня максимум два человека, согласных на брак, а мужей или жен может быть до четырех… Значит место для старшей сестры Макамири остается в моей семье. Пашка легко согласится на брак, Эзра — то же может… Этьена стоит отпустить — ничего путного из наших отношений не выйдет. Новичок… За два месяца приручить его вряд ли выйдет. Да и зачем? Четвертого нет! Мама, видать, прочла досаду на моем лице и, накрыв ладошкой мою руку, мягко сжала пальцы, весело защебетав: — А помнишь моего парикмахера? Я кивнул: этого милого чертенка я бы при всем желании забыть не смог бы. — Представляешь, он мне… — весело заговорила ма, и чем больше она говорила, тем лучше я понимал, что все шансы получить, вместо несносной жены с равными со мной правами, четырех сексуальных младших мужей у меня есть. Прощался я с мамой со всей теплотой и признательностью, крепко обняв, пообещал заходить почаще. Пусть мы оба и понимали, что в кутерьме дней я вряд ли смогу сдержать обещание, но ей все равно было приятно.