Прошлая жизнь

Вот и пала крепость Форли, владение Катерины Сфорца, прозванной Тигрицей Романьи, из-за жестокости женщины-воина, которая не сдавала крепость, даже услышав, что будут убиты ее дети, ибо ей «есть чем делать новых». Теперь строптивую даму держал за волосы офицер «испанского полукровки», как она называла Чезаре. Последний подъехал к офицеру и просто выкупил ее, имея теперь право делать с ней все, что захочет. — Поскольку это знатная дама, уважте ее, — приказал Борджиа, — сделайте так, чтоб ей не пришлось изнурять себя долгой ходьбой, а потом она познает, что есть любовь… Он успел заметить ужас на лице пленной, когда она поняла истинный смысл его слов. Катерина все же овладела собой и посмотрела на своего врага, постаравшись вложить в свой взгляд побольше ненависти и презрения. Ублюдку папы-марана не удастся сломить ее дух. Но стоило ей заглянуть в эти горящие черные глаза, как у нее появилось странное чувство, будто она знала этого человека еще задолго до их встречи, в какой-то другой жизни… знала и испытывала к нему точно такую же всепоглощающую ненависть, ненависть смешанную с… любовью?! Нет, не может быть! Она сошла с ума, это же просто выскочка, бастард папы Борджиа. Катерина, сделав над собой усилие, отогнала от себя это наваждение и проговорила: — Только попробуй прикоснуться ко мне, и я сделаю тебя похожим на еврея, папский ублюдок! — она плюнула ему в лицо. — О, ты даже не представляешь себе, Тигрица, что я могу с тобой сделать, ты у меня на египтянку будешь похожа, если захочу, — рассмеялся Чезаре, —, но мне не нужно показывать тебе мои способности в тайных искусствах. Достаточно физической, — он затянул цепь на ее ногах и резко дернул, раздался крик боли и хруст костей. Чезаре унес ее в крепость, ибо ныне это были его владения и положил на ее же кровать, завязал ей рот и навалился, она же не могла сдвинуть ноги или лягаться ими. Чезаре презирал женщин. Исключением была лишь его любимая сестра Лукреция — умная, преданная, нежная, любящая. Как же эта стерва была на нее непохожа! Нужно подчинить эту Тигрицу, бросившую вызов ему, новому Цезарю, и пытавшуюся отравить его отца, своей воле. Он насиловал ее с неконтролируемой силой и жестокостью, а его поцелуи были похожи на звериные укусы. Катерина не могла кричать, но взгляд темно-голубых (странно, Чезаре всегда казалось, что они у нее черные) глаз женщины был красноречив. В них читалась целая гамма чувств: унижение, боль, ненависть и… желание. Где еще он мог видеть подобное? .. — Э, да ты, оказывается, любишь боль! — насмешливо проговорил Чезаре. Чезаре натянул платок на голову женщины, лишая возможности дышать и держал так, пока она не забарахталась в панике. — Проси пощады… Зена, — усмехнулся сын папы. Что говорит этот безумный маньяк?! Почему он назвал ее другим именем?! Женщина задрожала и промычала что-то нечленораздельное. — Что-что? Просто передай мысленно, что ты сейчас сказала, я пойму, — с помощью телепатии передал Чезаре, которого считали Антихристом. Поразившись самой себе, Катерина поняла, что может читать мысли. — Почему ты назвал меня Зеной? — точно также передала ему она. — Ведь я вспоминаюсь тебе так, как-будто ты меня знала ранее? — мысленный диалог продолжался. — Да… Знала и ненавидела, как никого другого на свете, ибо до этого больше всех на свете любила тебя, но ты, должно быть, презрел мою любовь и меня предал. — Вспомни те времена… Обмен общими воспоминаниями начался. Вот он — Люцифер. Вот он — Цезарь, потом — Нерон, Юлиан Отступник, Атилла…Также вспоминались и ее воплощения. Катерина, она же Зена, видела перед собой картины из прошлой жизни, и ее судьба всегда была тесно переплетена с его судьбою. Всегда они были верны друг другу в любви и ненависти. Все началось с тех времен, когда она звалась Барбело и была прекраснейшей и чистейшей ангелицей, но случилось ей встретиться с великим мятежником Люцифером и воспылать к нему любовью. И когда вспыхнула на небе война, дева-ангел присоединилась к нему и была низвергнута вместе с ним и его воинами, став демоницей. И напрасно, ибо сам Падший возлюбил Лилит — первую жену Адама и сделал ее королевой Ада. Затем Люцифер стал воплощаться на Земле в своих избранниках — великих людях, способных на крайние проявления добра и зла, бунтарях, менявших мир коренным образом. А вместе с ним воплощалась и Барбело… в женщинах, являющихся любовницами-врагинями этих великих мужчин. Так, когда он был Юлием Цезарем, она была Зеной — королевой воинов. Они встретились, будучи совсем юными смертными. Он — еще совсем молодым, но верящим в собственное высокое предназначение, в то, что он — Избранник Судьбы, пусть и вынесшим уже много горя, римлянином. Она — непризнанной юной героиней, изгнанницей, от которой отвернулись спасенные ею жители деревушки, под названием Амфиполис, ожесточившейся и подавшейся в пиратки. Зена-Барбело, не узнавшая своего Люцифера умом, узнала его сердцем, от любви забившимся чаще. Цезарь же хотел отомстить ей за свое пленение и ограбить грабителей-пиратов, чтобы подобраться поближе к цели. Худой конец для Зены имела эта встреча — разбитые ноги, разбитое сердце. Она на кресте, и крест на них обоих. Худой конец и для него, ведь казнив мимолетную любовницу, он понял, что любил ее и испытал мучительную боль…, а еще приобрел смертельного врага, ибо та, кого он считал мертвой, выжила и поставила перед собой цель отомстить вероломному возлюбленному. И началась тайная война между великим Цезарем и Зеной — королевой воинов, война, в результате которой пали оба противника. Даже умирать им пришлось одновременно, при чем боль Цезаря была болью Зены, а ее боль — его болью. Вот уж поистине, «пока смерть не разлучит нас…» Потом ему случилось возрождаться еще три раз: сначала в качестве оклеветанных римских императоров Нерона и Юлиана, прозванного христианами Отступником, а потом — Атиллы, ставшего врагом предавшего его в прошлых жизнях и развратившегося Рима. И она всегда была рядом с ним — Поппея Сабина для Нерона, для Юлиана — предавшая его возлюбленная, для Атиллы — убившая его в брачную ночь прекрасная Ильдико… Отчего любовь не победила ненависть? — Я все вспомнила, — мысленно ответила ему Катерина-Зена. — Но ведь и ты разбила мою любовь тогда, — мысленно сказал Цезарь. — Причем первой. Мне и сейчас приятно твое общество. Но ты же убежишь, имея здоровые ноги… если я их тебе верну. — Это я-то разбила твою любовь? — вопросила она. — Когда и чем же? И знай, я не только сбегу, но и продолжу свою борьбу с тобой, предатель. Не важно, в какой жизни и судьбе ты живешь, Цезарь, ты был, есть и будешь мерзавцем! Этого уже никакая судьба не изменит! — Когда? Когда я узнал, что ты на самом деле использовала меня, желая завоевать мир, я же тебе был куда менее нужен и важен, чем ты мне. Кроме того, ты изменила мне с богом войны Аресом. Раньше, чем я тебе с кем-либо. Катерина-Зена побледнела. — Как ты узнал? — спросила молодая женщина. — Ну, на этот вопрос не так уж трудно ответить, ведь Похоть — моя слуга. Как и остальные шесть грехов. Она отчитывается обо всех, кто призвал ее, — черные глаза Цезаря сверкнули. — Я никогда не любила Ареса! — оправдывалась Зена, — Если я кого-то и использовала, то именно его, его божественную силу и слабость ко мне. Но любила я только тебя. — Ты, однако же, не стала говорить мне чего-либо подобного, когда я высказал тебе претензии тогда. Откуда я знаю…что сейчас ты правдива. — Ты, разве, не можешь читать в моей душе? — Могу. Но у тебя там смятение. Не раскопать сразу. — И что ты хочешь, чтобы я сделала? — Предлагаю раскрыться друг перед другом, пусть мы оба увидим чувства друг друга. — Я открыта перед тобой, — отвечала Зена. — Читай меня, как книгу. А я перед тобой… И Катерина-Зена увидела Цезаря таким, какой он был — жестоким и милосердным, честолюбивым и скромным, великодушным и вероломным. Личностью безжалостной, аморальной, притягательной и блистательной, несущей свет и тьму и… любящей ее. Цезарь же увидел ее. Жестокую воительницу. Амбициозную. Страстную. Королеву и разбойницу. Любящую его. Злящуюся. Но и чувствующую вину. — Почему все так получилось? — вопросила она. — Наши судьбы ведь, словно связаны одной ниточкой — не порвать. — Не знаю, — промолвил он, —, но скажи… Неужели я тебе нужен хоть немного? — Нужен… я должна любить тебя или убить… третьего не дано, — последовал ответ. — И что же ты предпочтешь, — улыбнулся юноша, — если дать тебе возможность меня убить? Она закрыла глаза, представив, что ее мечта о мщении осуществилась, а он мертв. Что она чувствует сейчас? Опустошенность… если его нет — незачем жить и ей, ибо главная цель ее жизни достигнута, и теперь ее существование лишено смысла. — Убью тебя, а потом себя, — ответила Катерина-Зена. — А если я попрошу у тебя прощения, исцелю и буду готов все вернуть? — Думаешь, у нас получится? — Ты стала частью моей судьбы, а я — частью твоей. Мы встречались во всех временах и, думаю, если мы искренне простим друг друг друга и сделаем выбор в пользу любви… то разорвем замкнутый круг наших мучений. — Да будет так, мой Цезарь! Мой император Рима… император Валентинуа! — глаза ее заблестели. — Моя императрица! — воскликнул он. — Кстати, а ведь неплохо будет звучать «Катерина Валентинуа» или «Катерина Борджиа»? — он залечил ее ноги, но не дал ей встать, страстно целуя. Катерина Сфорца, которой предстояло стать Катериной Борджиа, герцогиней (а, возможно, со временем и императрицей) Валентинуа, обвила как плющ своего будущего мужа, крепко обнимая его. — Ты прав… — Только теперь ты уже никуда от меня не убежишь. — А я и не хочу бежать, муж мой. — Правда, наши владения я несколько попортил. — Ничего, мы отстроим их заново и присоединим другие, — Катерина улыбнулась.