Все сначала

      Привет, Иен.       Представляю, как ты рассмеешься, когда узнаешь, что задумала твоя глупая сестренка. Знаешь, я бы, наверное, сейчас с радостью услышала твой издевательский смех. Я так соскучилась по смеху. По твоему, по папиному. Смех исчез после того как все закончилось. Ну, ты, наверное, знаешь.       Я уже предвкушаю, как ты хохочешь надо мной, но все же, я сделаю, так как задумала. Сейчас, правда, у меня ничего не получится. Отец не позволяет мне покидать границы ограды. Он сам редко выходит за ворота, говорит, что там небезопасно, а вернее чрезмерно опасно. Но рано или поздно все закончиться, придут военные или полиция, так говорит папа, и тогда я смогу отправить тебе это письмо. А пока я буду складывать эти письма в наш почтовый ящик. Может, ты вернешься еще до того, как я смогу отправить свои письма, и тогда я сожгу их и не позволю тебе узнать о моей бесконечной глупости. Хотя лучше, чтобы ты пока сюда не возвращался. Папа говорит, что когда все закончилось, самое безопасное было находиться вдали от людей. В горах ведь почти нет людей.       Смешно, но то, из-за чего вы с папой поругались, оказалось твоим спасением. Он сейчас безумно рад твоему отъезду, потому, что, как и я, уверен, что у тебя все хорошо. А вот мама, наоборот, еще сильнее переживает, что тебя нет рядом. Она все время плачет. Но я уверена, что скоро все будет в порядке. Ведь прошло уже два месяца и, наверняка, правительство уже решает проблему. Иен, как же я отвыкла писать вот такие бумажные письма! Так странно жить без интернета, телефона, телевизора, да вообще без электричества. Так странно писать бумажные письма. Мы говорили это « прошлый век», а теперь это наше настоящее. Ну, я думаю, что скоро напишу тебе СМС, с ненавистным маме, сокращенным «ка дела».       Жди от меня СМС.        Твоя глупая сестренка Эйприл. ***       Придется начать все с начала.       Все, что мы создавали с таким трудом. - Мне сегодня приснилось. – неожиданно заговорила Керстен – Что я снова на работе в офисе. В своем убогом, тесном кабине.       Роуз зло посмотрела на нее, но, не заметив поддержки в своем негодовании у нас, снова уставилась в книжку. Да пусть болтает! Хоть какое развлечение! Пошел уже четвертый день, как они идут. Здесь мы в безопасности. Дом далеко от дороги, мы на четвертом этаже в центральных комнатах, подальше от окон. Керстен говорит не громко, зомби точно ее не услышат. Не через заколоченные окна. - Я сидела и делал самый ненавистный свой отчет. – задумчиво продолжала девушка, не заметив агрессии со стороны Роуз – И вы знаете… Я была счастлива так, как никогда в жизни!       В комнате было темно, несмотря на то, что за окном полдень, но я смог разглядеть блаженную улыбку, мелькнувшую в уголках губ Керстен.       Да, сейчас, такое время, когда мы замечаем счастье даже в мелочах.       А ведь еще четыре дня назад мы были уверены, что жизнь налаживается. Надежды разрушил вызов дозорных на южную стену. Я до сих пор помню ощущение липкого пота покрывшего одновременно все мое тело, когда я увидел на горизонте черное море зомбаков. Такого количества я не видел никогда, и не пожелал бы никому увидеть. Их были даже не десятки тысяч, а сотни.       А мы ведь так хотели построить здесь безопасный дом. И у нас даже получалось.       Я сам присоединился к Калебу всего восемь месяцев назад, но он тогда уже много сделал. И за эти восемь месяцев мы многое сделали вместе. У нас были заборы, а за заборами рвы, засеки, тройные рогатки из кольев. Такие же рогатки по всем дорогам внутри территории и лабиринты из таких сооружений возле нашего жилья. Сейчас, наверное, все эти ограждения как новогодние елки увешаны зомбаками, рвы переполнены, засеки сломаны, а ворота разрушены.       Многоэтажка в которой мы жили тоже обладала кучей преимуществ. Металлические двери при входе в холл, витиеватые лестницы, сейчас тоже заставленные рогатками. А главное действующая кочегарка в подвале, которая позволила нам перезимовать. Хорошо, что сейчас лето и топить нет необходимости – дым бы привлек зомби. Наверное, мы бы предпочли умереть от холода.       Калеб всегда был прагматичен, за что мы ему благодарны. Здесь в квартире Роуз было наше хранилище с запасами. Здесь в самой отдаленной от внешних стен квартире. Иначе мы сейчас бы голодали. Из тех двадцати пяти, кто сейчас ютился в квартире Роуз, каждый, как Керстен жалеет о том, времени, когда делал ненавистную работу, как о самом счастливом в своей жизни. А ведь еще неделю назад некоторые роптали на ежедневный, непосильный труд.       Калеб жесткий лидер. У каждого в лагере своя роль и свои обязанности. Не хочешь выполнять – убирайся за периметр! Круглосуточные посты на периметре, зачистка рвов, починка и изготовление оградительных конструкций, сбор продуктов и вещей в домах, заготовка дров, слив топлива, а для женщин и детей огород, готовка, уборка и стирка. Мы пахали с рассвета до заката, выматываясь так, что не было сил даже молчать. Говори, Керстен, сейчас можно говорить. Только тихо.       В комнату, шаркая тяжелыми сапогами, входит Нэт. Калеб вопросительно смотрит на него. Нэту не нужно задавать вопрос. Единственно, что интересует всех нас ему и так известно. Мужчина специально ходил в крайнюю комнату, чтобы осторожно выглянуть в щель между досками на окне. - Идут. – Нэт громко харкает на пол. Роуз с ненавистью смотрит на него, но мужчине даже нравиться злить ее. Нэт смотрит на хозяйку квартиры с вызовом. У Нэта проблемы с лицевым нервом – его рот вечно приподнят в кривой ухмылке, а глаз постоянно словно подмигивает – от этого еще сильнее видно издевку на его лице. Все знают, что ругани не будет – жизнь важнее испорченного ковра. - Когда это все закончится! – устало кидает Роуз. Никто не знает, что женщина имеет в виду. Когда Нэт уберется из ее квартиры? Или когда зомби уберутся за пределы, уже несуществующего, периметра? Или когда апокалипсис закончить? А может это вообще не вопрос? - Лет через тридцать – пятьдесят. – скептично отвечает Байрон своей надоевшей до зубного скрежета фразой. Не потому, что он повторяет ее пару раз в день, а потому, что, черт побери, это может быть правдой.       Байрон, до апокалипсиса, работал на кладбище и знает о труппах все. Он говорит, что раньше, тело разлагалось до костей за каких-нибудь два – три года, а сейчас нас, людей, обожравшихся всякими химикатами, пестицидами, добавками и напичканных антибиотиками даже черви и бактерии жрать не хотят. Байрон видел эксгумированные трупы тридцатилетней давности, которые выглядели так, словно их только вчера похоронили. Приятного аппетита, господа! - Это закончиться скоро. Еще несколько дней. – твердо сказал Калеб – Воды и еды хватает, а значит беспокоиться не о чем. - А что потом? – Керстен задала еще один вопрос, который интересовал каждого в этой комнате.       Калеб встал, оглядел своих людей пронзительным взглядом, и уверенно, так, что не оставалось даже тени сомнения, произнес: - А потом, мы начнем все сначала!