Amen

Обязательно!!! включите Visage — Fade to Grey

Луи смотрит на разноцветные огни, проплывающие по голым белым стенам, и прикрывает глаза, когда один красный огонек превращается в три. В комнате слишком дымно, даже тяжело дышать, но он не может позволить себе открыть чертово окно, чтобы не нарушить атмосферу. Он привстает на двух руках, выпятив вперед оголенную грудь и упираясь ладонями в грязный матрас собственной кровати. Все кажется замедленным. Планета крутится медленнее, его пальцы сделаны из пластилина, а тело кажется набитым ватой и опилками, от того легким, словно облако. Ему слишком хорошо, чтобы что-то менять. Песня переключается, Луи слышит ее как сквозь плотно прилегающие наушники. Ему приходится пару раз качнуть головой, чтобы убедиться, что звенит в комнате, а не в ушах. Музыка геометрическими фигурами доходит до его мозга, и ему это, блять, нравится. Из колонок выходят неоново-розовые круги, в следующий момент сменяющиеся голубыми треугольниками; те переплетаются в незаурядном танце с зелеными спиралями. Свет рассеивается, глаза прикрываются, а голова падает на лопатки. Язык облизывает сухие губы, пальцы слегка собирают простынь, волосы к низу живота приподнимаются. Нравится, черт же возьми. — Господи боже, — шепчет Луи, расслабляя шею и позволяя плечам двигаться в такт музыке. Лопатки сведены, от чего тянет позвоночник, но это не первостепенно. Луи приоткрывает веки. Он наблюдает за Гарри, что располагается на кровати у противоположной стены. Его ноги голые, скрещенные в позе «лотоса», с острыми коленками и напряженными икрами, плавными черными линиями уходящими к длинным ступням. Его плюсневые косточки четко разделены на свет и тень, словно гипсовая модель для художников, и Луи кажется, что они похожи на горные массивы. Луи никак не может понять, почему его горы приплясывают. Затылок Гарри плотно прижат к холодной стене, голова плавно покачивается в такт музыке, а маковые губы шепчут «we fade to grey». Язык показывается из красной глубины, бьется в правый уголок губ, затем в левый, отбивая песенный ритм. Гарри складывает губы в трубочку, беззвучно тянет ноты, пока бедра покачиваются на мягком пружинящем матрасе. У Луи затекают руки от не самой удобной позы его тела; у Луи затекают слюни в рот от самой неудобной позы Гарри. Где-то в голове проскакивает: «Да будет воля Твоя на земле, как и в небе, мой отец». Если Отец — в небесах, значит ли это, что на земле есть лишь папочка? Гарри отрывает голову от стены, Луи не отрывает от него взгляд. Паршивец заправляет влажные волосы за ухо и начинает повиливать плечами, спрятанными за черной футболкой. Ткань спадает немного вниз, открывая для глаз Луи обзор на грудь. Блестки осыпаются со скул Гарри прямо на футболку и на кожу, ложатся в грудную впадину. Блестящие капли пота приобретают несколько иное значение, и Луи, собственно, не прочь поблестеть этой ночью.  — Я знаю, что ты, блять, пялишься, — тянет он и тянется за сигаретой. Покачивает головой, осыпается блестками на кровать и обхватывает самый кончик фильтра губами. Гарри прикуривает, втягивая в себя густой белый дым. Он задерживает его во рту, лишь слегка опуская клубок вниз по гортани, а затем выпускает через нос, раздувая ноздри и впервые поднимая взгляд вверх. Дым окрашивается в зеленые, желтые и красные цвета, и Луи замечает его ярко-вызывающе-слишком подведенные глаза, лишь когда завеса вокруг немного рассеивается. С головой так не работает, и самое время об этом жалеть. — Ты хочешь меня, — слишком утверждающим тоном говорит Гарри. Луи мажет взглядом по бледному лицу напротив, сосредотачивая внимание на длинных крашенных ресницах, излишне опущенных, и плотно зажатой челюсти. Гарри моргает слишком медленно, его язык проходит по губе слишком медленно, пальцы двигаются по коленкам слишком медленно. Голова Луи думает слишком медленно, и ему интересно, как быстро мог бы работать рот. — Ты хочешь меня, Луи. А я хочу танцевать, — говорит Гарри на сей раз слишком хрипло, упирается кулаками в кровать и встает, подпрыгивая на пружинах и морщась, когда одна из них впивается в оголенное бедро. Будь Луи не из религиозной семьи, он бы пошутил про виды пружин, которые могут упираться в бедра. Между ними всего пара метров, даже сквозь дым Луи видит красные отпечатки губ на сигарете, зажатой уже между пальцев. Только сейчас он замечает снежно-белый след на носу Гарри, и это, пожалуй, грешно, однако у самого Луи также сводит десна от его греха. Он проводит кончиком своего языка по нижним зубам, перечитывая их и пытаясь вернуть чувствительность ротовой полости. Луи сбивается на третьем зубе, а у Гарри сбивается сердечный ритм. Впрочем, Господь всемогущ, на коленях всегда проще отмаливать грехи. До мозга наконец доходит информация: Гарри хочет танцевать. Реакция Луи настолько замедлена, что улыбка получается полусмазанной.  — Ну так давай, — медленно говорит он, сглатывая слюну и чуть втягивая щеки, чтобы прикусить их изнутри. Получается плохо, потому что зубы не зажимают слишком сильно, и Гарри это забавит. Он улыбается, показывая Луи свои зубы; ямочка на щеке Гарри призывно поблескивает. Сердце стучит в груди, а пальцы ног почему-то выгибаются, ступни сводит. Луи предвкушает грехопадение, Гарри предвкушает падение на пол. Луи слишком медленно вытягивает ноги на матрасе, напрягая икры, опирается в него руками и отталкивается, проезжаясь вперед, чтобы встать. Края его боксеров слегка закатываются вверх, мышцы на бедрах напрягаются, и Гарри готов поклясться, что он такой же сладкий, как мед. Скулы Луи тоже блестят, но скорее от пота, губы тоже краснее мака, но слишком искусаны, и да, дёргается не только рука или сердце.  — Ты не против…— начинает Луи, вставая на ледяной пол.  — Ты обдолбан, — перебивает Гарри, отворачиваясь от Луи и вжимаясь спиной в грудь. Луи обвивает правой рукой торс Гарри, залезая под футболку, и Гарри стонет от прикосновения ледяных пальцев к разгоряченной коже. Стонет он, наверное, слишком долго, чтобы быть правдой, потому Луи собирает кудри в кулак левой рукой, поднимая их, и целует седьмой позвонок, обводя его кончиком языка. Тепло проходит по позвоночнику Гарри до самого копчика, он подается вперед, выгибаясь. Луи прижимает его назад, попадая одним из пальцев в пупок Гарри. Тот смеется: щекотно.  — А ты блестишь, — шепчет Луи ему в кожу, убирая пальцы из-под футболки и сжимая их на бедрах слишком сильно, но Гарри нравится. Луи управляет Гарри, заставляя того покручивать бедрами в такт музыке, пока он сам не начинает переставлять ноги. Луи отпускает кудри, отрываясь на мгновение от шеи и носом снова прочищая дорогу к позвоночнику. Он опускает вторую руку ниже, ведет по черной ткани боксеров и сводит руки вместе у члена, лишь слегка прикасаясь. Гарри останавливается, открывает глаза и смотрит на отражение Луи в зеркале. — Что такое, Гарри? Ты же хотел танцевать, — выдыхает Луи ему в основание шеи и прикусывает кожу, немного цепляя и волосы. Язык не слишком слушается: Луи шепелявит. — Чего же ты остановился? Гарри улыбается, откидывает голову на плечо Луи, уворачиваясь от укусов, и снова закрывает глаза, выгибаясь еще сильнее и прижимаясь задницей к паху Луи. Они продолжают беспорядочный танец три или четыре повтора песни, и никто не задается вопросом «какого черта она повторяется?» Луи это надоедает достаточно примерно в тот момент, когда рука Гарри оказывается на его животе, а пятка — на большом пальце правой ноги. Гарри разворачивается резко, царапая живот Луи ногтями. Пальцы смыкаются на горячей коже шеи, сжимают, и Гарри поднимает подбородок, выдыхая и облизывая губы, слегка смазывая помаду у центра губ и окрашивая кончик языка. Луи обводит пальцем его кадык, надавливая, прослеживая когда-то идеально очерченный карандашом контур губ. Контур чуть-чуть двоится и переливается то синим, то зеленым, то и вовсе желтым. На очередном синем Луи грубо наклоняет его к себе, замечая кривой смешок, и целует, смазывая помаду. Губы Луи не слишком послушные, от того чрезмерно грубые. Губы Гарри словно взбитые сливки: они мнутся под напором губ Луи, подстраиваются и уступают. Луи нравится, как ощущается слегка маслянистая текстура помады, как она пачкает ямочку над губой Гарри. Луи нравится, потому что Гарри становится грязным, особенно сильно открывая рот и подаваясь вперед. Луи отрывается от него, проводит пальцем по верхней губе, надавливая, наблюдая за тем, как она плавно сминается под подушечкой, наслаждаясь теплым дыханием, обволакивающим кожу. Красные разводы остаются на коже Гарри, становясь бледнее и следуя за пальцем Луи, делают полукруг на щеке и уходят к линии челюсти. Гарри закрывает глаза. По ним медленно проплывают разноцветные вспышки огней, в комнате слишком дымно и пахнет алкоголем. Они растворяются в серости, погребенные под белой пеленой и тягой друг к другу.  — Мне надо выпить, — шепчет Гарри, не открывая глаз. Луи смотрит на разноцветные огни, проплывающие по прекрасному лицу, и тоже прикрывает глаза, когда один красный огонек превращается в три. В комнате слишком дымно, даже тяжело дышать, но он не может позволить себе открыть чертово окно, чтобы не нарушить атмосферу.