Острое и Холодное

You are the hole in my head You are the space in my bed You are the silence in between what I thought And what I said You are the night time fear You are the morning When it's clear When it's over you're the start You're my head You're my heart

Ощущение ветра, бьющего в лицо, запах сырости. Небо, затянутое густым свинцом, что не пропускает ни одного, даже самого тоненького и хиленького, солнечного луча. Питер улыбнулся почти счастливо. Рывок — и вот он уже на крыше очередной высотки, оглядывает чертов грязный Нью-Йорк с высоты. Скоро должна была начаться гроза, воздух был сильно разряжен. Пахло озоном. С самого утра во всех прогнозах погоды кричали о том, что к вечеру ожидается сильнейший ливень. Питер намеревался завалиться в съёмную квартирку на окраине до того, как начнётся дождь. Ему не хотелось снова промокнуть до нитки. У спандексного костюма были свои минусы. Питер, вспомнив о той очаровательной съёмной квартире, улыбнулся. И сделал очередной рывок, соскакивая с крыши и отправляясь в полёт между зданий. Внизу шумел город, не замолкающий ни на секунду. Нужно было по пути домой успеть заскочить в ТакоБелл, чтобы купить трижды проклятых и четырежды восхвалённых мексиканских лепёшек, от которых уже через час желудок, используя престраннейшие звуки, будет умолять о харакири, а наутро его будет ждать свидание с белым другом в особой комнате «интимных отношений». В туалете, то бишь. Питер снова улыбнулся, подумав о том, как должен обрадоваться Уэйд. Он остановился на крыше старой пятиэтажки, доставая обычную одежду из рюкзака и надевая поверх «паучьего» костюма. Снял маску, пряча в тот же рюкзак. А потом спустился вниз по лестнице, направляясь в ТакоБелл, что как раз через дорогу от здания. Там парень покупает тако, которые ему заботливо пакуют в бумажные пакетики. В магазинчике рядом он берёт большую банку мороженого и колу. А заодно с ними — пиво в жестяных банках и мятную жвачку. И вот тогда-то можно ловить такси, чтобы в кои-то веки добраться до дома по-человечески. Назвав таксисту адрес и устроившись на заднем сидении, Питер погружается в свои мысли и думает, что, возможно, ему стоило прихватить в магазине соус. Или кетчуп, на худой конец. Но не возвращаться же ради этого, верно? Ему очень повезло, что по пути не встретилось сильных пробок. До дома добирается сравнительно быстро, расплачивается с таксистом и выходит, прихватив пакеты с покупками с собой. В подъезде, уже подходя к квартире, сталкивается со старой, облезлой кошкой, которая, злобно сверкнув глазами, с пронзительным мявом пронеслась у его ног и скрылась где-то на первом этаже, откуда ещё было слышно недовольное ворчание животного. Питер только хмыкнул. Ещё чего, кошек он бояться будет! Дом встретил его холодом и гробовой, прямо-таки замогильной, тишиной. И парень сразу понял, что что-то не так. А потом в нос ему ударил запах крови — резкий, медный, который невозможно было спутать ни с одним другим. И Питер был хорошо знаком с этим запахом. — Уэйд! Уэйд-чертов-Уилсон! — Питер бросил пакеты прямо в коридоре, бросившись вглубь квартиры и спотыкаясь уже на входе в гостиную. Он упал, а после сдавленно выдохнул, поняв, обо что он споткнулся. Или, если быть точным, об кого. — Господи, Уэйд… — юноша осмотрел тело, внутренне содрогаясь от ужаса и, чтоб его, отвращения. Уэйд сидел в дверном проёме, опираясь спиной о дверной косяк, расположив ноги по обе стороны от противоположного. Рядом лежал пистолет, а позади мужчины, на самом дверном косяке, расплывалось кровавое пятно, стекавшее в аккуратную лужицу на полу. — Что же ты… — Питер закрыл лицо дрожащими руками, стараясь успокоиться. Безуспешно, конечно. Он понимал, что нужно хотя бы переместить тело, но не мог найти в себе силы сделать это. Потому что кто сможет сохранять хладнокровие, когда перед ним лежит труп любимого человека? И плевать на чертову регенерацию. Питера это нисколько не утешало. И ещё его беспокоил вопрос, зачем Уэйд это сделал. То есть, Питер знал, что время от времени Дэдпул, чтобы отправиться на свидание со Смертью или же чтобы заткнуть Белого и Жёлтого стреляет себе в голову, но черт возьми, обычно он это делает не так, чтобы Питер пришёл домой и застал его в состоянии трупа. Потому что обычно мужчина старался восстановиться до прихода Питера. А потом, после ссоры, отмывал со стен и пола кровь. Но так и не смог привыкнуть к самому виду крови. Уэйд много раз приходил к нему без руки или ноги. Как-то Питеру даже приходилось искать голову Уилсона, что, конечно, было очень сомнительным развлечением. Или, если совсем по-честному, Питеру совершенно никакого удовольствия поиски Уэйдовой головы не доставляли. Питер выдохнул тихонько, глядя на Дэдпула. Потом присел рядом, коснувшись руки мужчины и чуть сжимая её. Он очень старался не смотреть на голову Уэйда, поскольку из виска у него всё ещё сочилась кровь и даже были видны кровавые ошмётки, что было совсем уж жутко. И отвратительно. Питер не хотел, чтобы его потом мучили кошмары, но, вероятно, это уже было неизбежно. Он ещё напомнит Уэйду об этом. Когда-нибудь потом. — Ну же, Уэйд. Вернись ко мне, — тихонько прошептал Питер, прикрывая глаза и глотая слёзы. Потому что он, черт возьми, знал, что Уэйд ненавидит, когда он плачет. Его руку в ответ легонько сжали, переплетая пальцы. И Питер чуть не закричал как девчонка, потому что, мать его, нельзя так людей пугать! Люди народ нервный. — Уэйд, чтоб тебя! — Тише, красавица, не кричи так громко. — Какого ты..?! — Тише, я тебе говорю. — Я оторву тебе голову и… — Прекрати истерику. — … Ты пожалеешь, что вообще со мной связался! .. — Я сейчас тебя трахну. Питер всё же прикрыл рот, возмущённо поглядывая на Уэйда и нервно покусывая края своих губ. Дэдпул же усмехнулся, осторожно притягивая его к себе и обнимая. Мягко и ласково. — Что случилось? — тихо спросил юноша, обнимая Дэдпула в ответ, стараясь не перепачкаться при этом в крови — она плохо отстирывалась. — Это не важно. Мы чувствуем запах тако, малыш. Ты купил нам славный ужин, да? Как насчёт посидеть у телика и поесть невероятно вкусных и безумно вредных для твоего животика лепёшек? — Уэйд, я… — Всё в порядке, Паучок. Тебе лучше не знать, ладненько? — Питер недовольно кивнул, за что был награждён поцелуем через маску. — Умница. А теперь дай-ка мне встать. И закажи пиццу. — Острую? — Так точно. — Я купил мороженое. — Превосходно, Питти! Чтобы я без тебя делал! — Уилсон широко улыбнулся. Иначе он, кажется, и не умел. Но только вот окровавленная маска ему шарма не добавляла. — Я хочу тебя ударить, — сообщил Паук, глядя на Уэйда невероятно возмущенно. — Но не будешь этого делать. Потому что ты хорошая детка, Питти. А мы крайне обворожительны. — Придурок. Маску снимай, — слова Паркера прозвучали как приказ. У них было негласное правило. Дома — никакой маски. В частности это относилось только к Дэдпулу, который всё никак не мог до конца привыкнуть, что от Питера не нужно прятаться, что ему не противно. И Уэйд покорно стянул с себя маску, стараясь держать голову повёрнутой так, чтобы Питеру не было видно то место, куда вошла пуля — оно ещё не успело окончательно зажить. — И пока я заказываю пиццу, ты — идёшь в душ. И моешь пол. — А ты? .. — Сделаю вид, что не спотыкался о твой труп. Я сделаю вид, словно всё в порядке и я, после тяжёлого дня, спокойно вернулся домой, где ты ждал меня с распростёртыми объятиями. И мы будем есть пиццу. — Острую. — Определённо. И будем потом заедать её шоколадным мороженым. — Шокола-а-а-адное? — разочарованно протянул Уилсон, но после рассерженного взгляда Питера заткнулся. — Окей, Паучок. Шоколадное — моё любимое. — Вот и замечательно. Дэдпул приблизился, обнимая Питера за талию и наклоняясь к юноше, накрывая его нежные губы своими — грубыми и шершавыми, покрытыми многочисленными язвами и меланомами. Питер не отстранился, а наоборот прижался ближе, скользнув язычком по губам Уэйда, на что тот тихо рыкнул, приоткрывая рот и прикусывая язык Паркера — мягко, не для того, чтобы причинить боль. Коснулся своим языком кончика языка Питера, лаская, мягко проводя по нему и переходя к губам — покусывая их, чуть оттягивая. Но Питер тихо фыркнул, отстраняя мужчину. — В душ. — Но Питти, мы… — Без пяти минут труп. Сгинь в душ. — Зануда, — буркнул Уэйд, скрываясь в ванной комнате, сопровождаемый довольным хмыканьем Паркера. Дэдпулу придётся долго вымаливать у него прощение за то, что Питер сегодня увидел. И, конечно, придётся утешать юношу ночью, когда его будут мучить кошмары. Но на такой случай у дядюшки Уэйда есть особое лекарство…