Сквозь годы

Субъективность. До этого Индия никогда не был настоящим государством — он просто персонификация нескольких княжеств. Британия в первую их встречу этого не понимает: — Как одна персонификация может представлять столь много мест? — восклицает он. Индия лишь пожимает плечами. — Нация изменчива. — Это неестественно. Подобное может ослабить тебя. Индия лишь улыбается, потому что Британия прав, но всё же, кто тут Страна Сказочных Богатств? Пуля. Когда Америка провозгласил свою независимость — это словно пуля в его сердце. Поэтому в 1857 году он ломает Индии спину — он не потеряет вторую из своих любимых колоний. Ни сейчас, ни потом. Урок. «Свобода, равенство, братство,» — громко произносит Индия, читая европейские тексты на ломанном английском. Некоторое время он дает этой информации улечься в голове, поскольку понимает — абстрактно — что означают эти слова, но никак не может припомнить, когда же в последний раз его люди относились друг к другу как к равным. Сауна. Британия ненавидит эту чёртову погоду, с этой влажностью, и москитами, и малярией. Но благодаря жаре можно осуществлять ввоз необработанного хлопка и краски индиго к себе. Импорт приносит деньги, а деньги приносят силу. Поэтому Британия утирает бровь и терпит. Жестокость. — Ты не понимаешь! — кричит Индия, хотя его голос слаб, а тело истощено недоеданием. — Тут голод и мор. Люди умирают. Ты должен снизить налоги. Британия поднимает взгляд от стола, где он подписывает документы. — Извини, Индия, ты что-то сказал? Утро. Попробовав британский чай в первый раз, Индия чуть не давится: — Это безвкусная вода, похожая на грязь, — потешается он. От этих слов Британия хмурится. — Это идеальный утренний напиток. — Здесь чего-то не хватает. Каких-нибудь… пряностей. — Пряностей? В чае? Какой ты смешной, Индия. Когда на следующий день встает солнце, Индия подает Британии чашку и тоже усаживается рядом. Британия нюхает чай, отпивает и выплевывает. — Что это такое, черт побери? — Кардамон, — небрежно отвечает Индия. — Он прекрасен, и я называю это chai. Скелет. Индия привык быть богатейшей страной в мире, но сейчас он лишь скелет от прежнего себя. Может, Британия прав, и всё, что он делал, на самом деле невещественно. Должно быть, он что-то сделал неправильно, раз позволил произойти этому порабощению. Он берет все свои книги по религии и философии и кидает их в реку. Британия прав. Его культура низкосортна. Он нецивилизованный язычник. Человек. — Сахиб, пожалуйста, я заплачу к следующему сроку. Сейчас у меня нет такой возможности. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Британие не произносит ни слова, пока его люди бьют крестьянина прикладами винтовок, но и наблюдать за этим он тоже не может. Он смотрит на палящее солнце и деревья и игнорирует пустыню, на месте которой когда-то была сочная зелень. Его соотечественники нуждаются в богатствах Индии. И всё же, происходящее кажется немного неправильным. Железная дорога. Когда Индия видит железную дорогу в первый раз, то думает, что это исчадие ада. Теперь же он привык к звуку чух-чух-чух и металлическому шуму двигателя. Это старательно работающий механизм, который существует, чтобы нести волю Империи. Прямо как Артур. Ветер. — Я подумал, что найду тебя здесь, — говорит Ганди, и Индия оборачивается посмотреть на странного невысокого человека. — Говорят же, что Индия живет в своих деревнях. Индия в открытую смотрит на Ганди, но затем его безразличный взгляд вновь обращается на раскинувшиеся индиговые поля. — Я много о тебе слышал. Чего ты хочешь? — Хочу увидеть свободную Индию. — Ты и другие политики-аристократы, считающие, что знают меня. Они не знают. И ты тоже, — он с отчаянием поворачивается к Ганди. — Я не понимаю тебя. Борцы за свободу, националисты. У вас, людей, нет понимания. Сидите на своих уютных виллах и рассуждаете о нужде. Да как вы смеете? Взгляд Ганди становится мягким и печальным. — Ну так расскажи мне. Как Индии обрести свободу? Страна опускает взгляд и смотрит на руки. — Индия обретет свободу, когда Индия станет единой. — А как нам объединить Индию? В слабом ветерке слышен щебет птиц. — Слушая её, — отвечает Индия. — Слушая всю её. Военное время. Индия не хочет сражаться в этой Мировой войне. Ганди его заставляет. Он говорит, что если Индия не будет любезен с Британией, то и Британия никогда не будет любезен с Индией. — Я удивлен, что ты с такой легкостью согласился сражаться. Думал, мне придется тебя заставлять, — замечает Британия, пока они упаковывают сумки перед отъездом на войну. Индия лишь хмурится. — Я когда-то устоял против монголов. Думаешь, небольшая стрельба меня напугает? Досуг. — Так, ещё раз, что должен делать отбивающий? Британия раздраженно вздыхает и указывает в сторону, где играют в крикет. — Хорошо, — начинает он, — рассказываю в последний раз. Индия усмехается — он понял игру с первого же объяснения. Просто ему нравится раздражать Британию. Удивление. — Индия, о Господи, твои раны… Индия игнорирует кровь, текущую из его тела, пятнающую пол. Он из последних сил подается к Британии и дает ему пощечину. — Ты гребанный англичанин и ты гребанный варвар. Я умру сражаясь, если придется, но я никогда не позволю тебе повторить бойню в Амритсаре. Поток. Индия смотрит, как поток мирных протестующих заполняет улицы, и улыбается сам себе, ускоряя шаг, чтобы держаться вровень с жизнерадостным постаревшим Ганди. Книга. — Ты читаешь Библию? — спрашивает Британия, широко распахнув глаза в удивлении. — Мне казалось, ты не верил христианским миссионерам. Индия переворачивает страницу и не поднимает взгляд. — Я нахожу духовность прекрасной, — говорит он, — и твоя религия очаровывает меня. Британия смотрит во все глаза, на мгновение потеряв дар речи. А затем неуверенно улыбается. — А тебе, пожалуй, стоит как-нибудь рассказать мне об индуизме. — И исламе, — добавляет Индия. — И сикхизме. И буддизме. И джайнизме. И зороастризме. Это лишь те, что сразу пришли мне в голову, — теперь он поднимает взгляд и улыбается. — Но конечно же, Британия. Если тебе интересно, я расскажу. Плавание. Как дома Британия ощущает себя скорее в океане, чем на земле. Он любит бескрайние сияющие воды Индии. Не в первый раз он испытывает острые собственнические чувства к этой стране и к её теплым безграничным морям. Он никогда не отпустит Индию. Страна нравится ему чертовски сильно. Оскорбительный. Индия борется и кричит, и дерется на протяжении всей дороги к кораблю. — Я не буду, не буду, не буду сражаться за тебя снова! Британии и ещё десятерым людям приходится силой удерживать Индию и запереть его в корабельной тюрьме. — Нацисты — это худшее, с чем тебе когда-либо доводилось сталкиваться, — резко говорит ему Британия. — Они расистские ублюдки, которые не понимают, что такое демократия. Индия лишь мрачно посмеивается. — То есть очень похожи на тебя. Город. Британия падает на колени и рыдает на развалинах Лондона. Индия тоже опускается рядом и рассматривает пыль. Величие. Англия размышляет о том, что империи строятся на костях своих колоний, и о том, что колонии освобождаются, разрушая остов своих хозяев. Он считал, что знает, что такое величие, но теперь в этом не уверен. Завтра. До Британии Индия олицетворял сотни маленьких княжеств. Теперь же Британии нет и он может вновь вернуться к такому порядку. Назад к старым временам, назад к тому, что ему привычно. Но сто пятьдесят с лишним лет рабства многое изменили. Его неоднородность делала его слабым, это правда, но она же и придавала силу. Завтра, когда он наконец станет независимым, Индия докажет это миру.