Обреченная

Когда вы встречаете ее, знайте - вы обречены. Вас затянет в такую бездну, что даже самое топкое болото по сравнению с ним покажется прозрачным и чистым озером. Если вы встанете на ее пути, то вам уже забито место в лодочке Харона, и для этого ей не нужно делать что-то сверхъестественное: взмахнет ресницами, томно вздохнет и поправит нарочито-случайно упавшую шлейку сарафана. Мегара, казалось, была рождена для того, чтобы стать искусительницей - так легко и непринужденно ей удается соблазнять и обращать на темную сторону невинные души. Для нее это настоящее состязание, игра, полная азарта. Она, как и прежде, достает шахматную доску, и каждая фигурка для нее - своеобразный трофей. Мегара сносит их одну за другой с невероятным удовольствием, и это уже не какие-то там кентавры и сатиры, даже не императоры и герои, которые уже давно пали к ее ногам - девушка метит выше. Ей нужны боги. С Аресом Мегара справляется за считанные минуты: она умело изображает боль в лодыжке, пользуясь тем же приемом, что и при "обработке" Геркулеса - этот недотепа был повержен первым из людей, как только он затащил свою новоиспеченную женушку в постель. Бог войны с легкостью подхватывает такую хрупкую и беззащитную девушку; от одного вида ее дрожащих губ и глаз трепетной лани Арес готов свернуть горы, отдать ей все свои богатства, всю свою силу. Что ей, собственно, и надо: щелчок пальцев, и прихвостни Аида уже связывают бога, который находится без сознания, а Мегара уже выбирает себе следующую жертву. Им оказывается Дионис - добродушный весельчак, который все хочет склонить ее к распитию вина из самого сладкого винограда на всем побережье Балканских островов. Девушка застенчиво отказывается, говорит, что алкоголь для нее сроден яду, и пока обреченный на гибель несчастный скрывается из виду, чтобы угостить свою гостью сочными фруктами, Мегара подмешивает снотворное ему в бокал. Просыпается Дионис уже в темнице подземного мира. С Афиной сложнее - она не поддастся, как мужчина, на женские чары. Тогда девушка втирается ей в доверие - притворяется чуткой и отзывчивой подругой с таким старанием, что актрису с ее способностями готов заполучить любой театр Греции. Афина решается на откровение и признается, что ей, умнейшей из богинь, предпочитают смазливую и глупенькую Афродиту, а Мегара с сочувствием кивает головой и предлагает бедняжке поколдовать над ее внешностью и образом. Красавица примеряет изысканное колье на шее у Афины, которое преображается в удавку, и к трофеям соблазнительницы добавляется еще одна поверженная богиня. Мегара с легкостью и детским интересом смахивает фигурки с шахматной доски, одну за другой: Гермес, Артемида, Аполлон, Гефест, Гера, Посейдон - все они падают, загибаются, гибнут, теряют свое могущество, свою силу, свою душу. Остается лишь гордый и величавый король - Зевс, но и тот не может устоять перед обворожительной девушкой в платье-воздухе, сияющем серебристом мареве, которое, струясь, очерчивает все привлекательные изгибы. Мегара садится к нему на колени, играется с золотистыми локонами и витой бородой, восхищается объемом и внушительностью мускулов бога, но сама не позволяет ему даже на бедра опустить руки, потому что знает - дома ее ждет серьезное наказание за подобную вольность, ведь ее хозяин - собственник, каких еще поискать надо. Мегара любит свое занятие хотя бы за то, что в этом процессе она чувствует себя руководителем, почти что богиней. Она царица положения, она предоставлена самой себе, она свободна. Но когда очередной "везунчик" оказывается у ее ног - проклятых слабых лодыжек, - ее статус сразу меняется. Мегара вынуждена возвращаться к тому, кто поручает ей все эти рейды, и ее корона тут же тускнеет, золото обращается в труху. - Зевс пал, - безэмоционально произносит девушка, чувствуя невесомые прикосновения синих языков пламени к ее телу - для нее они подобны льду, и Мегара иногда думает, а не создан ли Аид из вод Стикса? Ей-то, как никому другому, прекрасно знаком холод этой зловещей реки. - Какая умница, - протягивает бог, лишь слегка отрывая губы от ее покатого плеча. Увидит сейчас Мег кто-нибудь и не поверит, что она та самая обольстительница, которая подмяла под себя весь Олимп - ее трясет как жалкого зайчишку и бросает в мелкую, неприятную дрожь от прикосновений ее... господина. Она до боли ненавидит это слово, слово, которое ее унижает и отбрасывает к мерзкому статусу рабыни. - Но ты ведь понимаешь, что это еще не все? Греция - это только первый этап, а дальше нас ждет Рим со стариной Юпитером, Египет с милой Исидой... у тебя еще много работы, сладкая моя! И все эти уменьшительно-ласкательные (какие же они ласкательные, в них столько ядовитой похоти, что в ней можно захлебнуться) она тоже ненавидит. Будь она Афиной - стерла бы все эти слова из языка народа. - Что ж, раз так, я могу приступать? - Мегара надеется на положительный ответ, надеется наивно, ведь знает, что ее ждет. - Не сейчас, дорогая. Ты не выполнила еще одно задание. Девушка стискивает зубы - эту часть своей работы она желает выполнять как можно быстрее, ведь так можно почти не ощущать тошнотворного отвращения. Не от самого процесса, нет, и не от того, кто делает это с ней - от осознания, кем она становится. Она же падет сейчас еще ниже, чем все те слабые теперь божества. - Снимай платье, - командует Аид, в предвкушении двигая по-залихватски бровями и еле сдерживается, пока тонкий шелк скользит по идеально гладкой коже. - Распусти волосы, - так Мегара себе еще больше отвратительна; она помнит это еще из своей человеческой жизни - у павших девушек всегда локоны лежат свободно. Мег зажмуривает глаза и думает, как уже завтра сможет отправиться за новыми трофеями - на этот раз римскими, и сравнит, кто красивее: Эрос или Амур. Она не думает о том, что если хоть раз откажет Аиду, то в ту же секунду умрет, сгниет за секунду и осыпется прахом. Лишь задается вопросом: разве ее можно назвать счастливой? Нет. Она не хуже и не лучше тех, кого соблазняет и искушает. А значит, она тоже обреченная.