Barrel Of A Gun

Виктору кажется, что он начинает сходить с ума. Перед глазами руки, огни у побережья ночью, песок, окрашенный в белое, еда на вынос, дорогие сигареты – папины. Ноги путались от бега, они кружили друг возле друга, стесняясь смотреть в глаза. Всё это ушло, кануло, как и не было этого. Но если оно в голове, значит, было? – Зсасз, расслабляешься? – Не сейчас, Гильзин, – Виктор отмахивается от знакомого рукой, но тот всё равно садится рядом. – Кто расстроил нашего малыша? – сюсюкает Бутч. Бармену: – Две двойных. – С лаймом. Они ещё долго разговаривают с Гильзином, успевают потребить нечеловеческую дозу алкоголя каждый, но от сигарет Виктор отказывается. Даже спустя четыре года он не может курить. Когда, казалось бы, всё уже давно позабыто, и не осталось никаких воспоминаний – утонули в крови. – Слушай, – Бутч мнётся, и Виктор уже знает, чего ожидать от него. Они на улице теперь. – Ты же слышал, что птичка на хвосте принесла. – Нет, – Виктор ёжится. Есть оправдание – ветер, но, конечно, Гильзин прекрасно знает, что Виктор не ёжится. Это ведь Виктор Зсасз, самый опасный хитман в Готэм-сити. Просто он знает только одну птичку, и он очень не любит, когда ему напоминают о былом. – Фиш нужна защита. Один из подонков Марони медленно подрубает доски под ногами, если ты понимаешь, и... – Бутч, не будь смешным. Я работаю на Фальконе. Фиш, кстати, тоже, – Виктор делает гримасу. – И ей напомни об этом. Если дон скажет, мы с девочками будем на месте. Если же нет... Бутч однажды пожал ему руку, больше он не делал этого. Несмотря на скромные параметры (рост и вес) Виктор знал, чуял, как у Бутча чешется в глотке, когда он рядом. Зсасз всегда знает, каково соотношение сил и как он вписывается в общую картину. Достаточно ли его боятся. Но даже он устал. Он, подобно профессиональному воришке, забирается по пожарной лестнице на крышу, когда Бутч уезжает. Мелькнувшая тень его не смущает – мало ли какой ещё сброд здесь шляется. Странно увидеть мужчину в чёрном, точно по фигуре, пиджаке и подтяжках, начищенных ботинках. Виктору иногда катастрофически необходимо проветрить голову, и он прыгает с крыши на крышу с ледяным спокойствием. Холодный расчёт и простой навык ориентации в Готэме – вуаля. Он спешит добраться до гаража Фальконе, чтобы одолжить одну из его машин. Бутч может возить хоть президента, но Виктору не хотелось просить его о чём-либо вообще. Он спешит, потому что в поместье Фальконе есть один человек, с которым он всегда может поговорить. Лайза очень удивлена, когда по-сестрински смахивает с его пиджака какую-то пыль. – Скучала? – Виктор поводит бровями, если можно так выразиться. Лайзу нелегко испугать, но он любит подшучивать над ней таким образом. Она непременно поведёт плечами, может, даже слегка поёжится, но Виктору она нравится именно по той причине, что в ней он не чувствует кисейной барышни, он чувствует какую-то дикость внутри неё, которую она пытается скрыть, возможно, по личным причинам. Ему это не мешает рассказывать ей истории о том, каким он был когда-то. Она пьёт чай и отпускает едкие комментарии, после – даже переживает немного, выдавив из себя остатки яда. Это Виктору нравится. Он никогда и никому не разрешал себя жалеть. Три года в психушке определённо научили людей остерегаться его. – Кармайн зовёт, – Лайза реагирует на звонок, даже если находится на другом этаже. – О, уже Кармайн? Я тебе больше не подхожу? – говорит Виктор. Виктор усмехается. – Прекрати всё опошлять, любовничек, – и «любовничек» её тоном звучит примерно также, как звучало бы оскорбление. Она могла бы быть хорошей Зсасзеткой, но Виктору кажется, ему ещё предстоит узнать кое-что о ней и доне. Он включает радио. До сих пор у него отлично получается отвлекаться. Слишком поздно вспоминать. Он доволен всем. Пока не засыпает прямо на кухонном столе. А когда просыпается на диванчике в гостевом зале, его ноги лежат на коленях Лайзы; она читает книжку. – Тебе снятся кошмары с птицами? Мне тоже, – замечает она, не отрываясь от чтения. – Лучше бы они оказались только кошмарами, – говорит Зсасз и закрывает глаза снова.