Прощение

Это место давно превратилось в развалины. Холод пробирался через обломки когда-то неприступных стен, ветер завывал в пустых темных залах. Тишина здесь проигрывала им, но Майрону и без этого было хорошо. Воспоминания о минувших днях жизни в Ангбанде заглушали боль. Он не помнил, как смог добраться сюда. Его тело было истощено, изранено, но душа, бессмертная душа, не отпускала бывшего Темного Властелина. Только из-за этого он нашел в себе силы дойти до места, с которого начался его путь во тьму. Здесь все было так знакомо… Тяжело вздохнув, Саурон опустился на покрытые грязью каменные плиты. Когда давно, ещё в Первой эпохе, вместе с Мелькором он обсуждал здесь план нападения. Как же давно это было… Гортхаур прикусил губу: воспоминания давили на сознание, было тяжело дышать. Эти годы были самыми лучшими для него, но Саурон понял это только сейчас. Сейчас, сидя на холодном полу. Сейчас, когда уже никого не осталось. Позади раздался гул шагов. Даже ветер не смог перекрыть этот звук. Майа был первым за многие столетия, кто посетил разрушенный Ангбанд. Кроме него там никого и не должно было быть. Аннатар с трудом поднялся и обернулся, медленно подняв руку, сжимавшую меч. У него не было сил защищаться, но встречать врага на коленях не позволяла гордость. - Кто ты? – спросил Саурон, когда шаги стихли. Неизвестный гость остановился в темноте одного из проходов. Майа чувствовал на себе пристальный взгляд. - Маглор, сын Феанаро Куруфинвэ, - раздалось в ответ. Саурон судорожно вздохнул, услышав имя своего врага, давно уже проводящего дни в Мандосе. Рукоять меча дрогнула. - Все сыновья Куруфинвэ погибли в Первой эпохе. Не обманывай меня, иначе лишишься головы, - как же сложно было бывшему слуге Мелькора сохранять спокойствие. Он слишком истощен битвами, слишком устал от своего величия. Только гордость заставляла Саурона стоять и сжимать меч. Только она заставляла его отвечать. - Я знал, что найду тебя здесь... - Маглор проигнорировал его слова и подошел ближе, выйдя из тени. Аннатар не сводил с него взгляда. С трудом вспомнил он в этом рослом и могущественном эльфе того мальчишку-певца, который сражался бок о бок со своими братьями. Но это был точно он – Макалаурэ. И теперь, спустя столько лет, они снова встретились. - Зачем ты пришел, сын Феанора? Посмотреть на мою боль? – майа усмехнулся через боль. Его язвительность – то, что он не бросит даже на смертном одре. Канафинвэ подошел ближе к Саурону. Оружия при эльфе не было. И Аннатар его больше не пугал. - Я уже видел твою боль. И не раз, - он отвечал спокойно и тихо. Майа опустил меч и оперся на него. Если бы сын Куруфинвэ хотел напасть – он бы уже это сделал. - Тогда что ты забыл в моей обители? - Это больше не твоя обитель, - певец сделал ещё шаг. Он смотрел на Артано, не отводя взгляд. – И больше нигде нет тебе места. Все твои крепости пали. Как и ты. - И? – Саурон вздохнул. Ему надоели загадки певца. – Я знаю это. И если ты пришел сюда только для того, чтобы сказать мне это, то я тебя поздравляю: ты потратил свое время зря. - Я почти всю жизнь потратил зря. После смерти братьев и до нашей с тобой встречи, - сказал Кано, закутываясь в плащ. Холод был чужд ему. - Ждешь, что я заплачу? Очень трогательно, но меня это не волнует, - майа чувствовал, как стоять становится все тяжелее. Надо было избавиться от Маглора. Заставить его уйти, лишь бы он не видел, как колени Темного Властелина коснутся пола разрушенного Ангбанда. - Майрон, послушай меня, - тихо произнес эльф. Саурон вздрогнул и удивленно посмотрел на него. Длинные тонкие пальцы майа, покрытые запекшейся кровью, сжались в кулаки. - Что ты сказал? – нижняя губа Аннатара подрагивала, а из легких словно ушел весь воздух. Он словно почувствовал себя снова в кузнице. Под звуки ударов молота о раскаленное железо раздавался голос Ауле, который называл его именно так. Майрон – его боль, его незажившая рана. - Я пришел сюда не ради трогательных речей. - А ради чего? – рвано произнес майа. Острие меча, касавшееся пола, скребло по плиткам. – Ради мести? Слишком поздно, слишком долго до тебя доходило. Мне уже отомстили сполна. - Не ради мести. Я пришел даровать тебе прощение, - Маглор подошел почти вплотную к Саурону. В темных глазах сына Феанора не было ни капли злости. Аннатар смотрел на него, судорожно дыша. Боль сдавила ребра, горло словно кто-то сжал тяжелой, крепкой ладонью. - Прощение…? - Да. У меня было много времени, чтобы решиться на это, и… - И ты не хочешь мне отомстить за семью? – прервал его майа, не сводя взгляда со спокойного лица эльфа. - Пару сотен лет назад я бы с радостью изрубил тебя на куски, но не сейчас. Я решил начать все сначала. Уйду к людям, начну новую жизнь. И единственный, кто ещё держит меня в этих землях, - это ты. Ты камень, тянущий меня на дно. - Я слышал, что прощение – лучшая месть, - произнес Саурон. – Оно не дарует облегчение, лишь добавляет боли. Хороший способ заставить меня страдать, Макалаурэ. - У тебя же нет сердца, тебя невозможно заставить страдать. И ты не будешь сожалеть о содеянном. Кровь моих братьев навсегда застыла на твоих руках, но ты не хочешь её смыть. Но я прощаю тебе это. Я прощаю тебе все. Будь свободен от бремени вины, как я буду свободен от бремени страданий. - Зачем? – прошептал Аннатар, жмурясь. К горлу поступил ком. Саурона никогда никто не прощал. Мелькор только наказывал, а потом все забывалось. Майа до последнего ждал атаки от эльфа, думал, что все это злая шутка. Такая же злая, как и он сам. Но нет, Маглор был серьезен. Он действительно даровал ему лучшую месть – прощение. – Зачем ты говоришь это мне? Ты мог бы просто убедить в этом себя и уйти к людям. Не стоило тебе приходить с этим сюда. Я могу убить тебя. - Не можешь. Я почти касаюсь тебя, ты бы уже мог несколько раз проткнуть меня своим мечом, если бы хотел. Но ты не хочешь, верно? – Маглор чуть наклонил голову и посмотрел в янтарные глаза Саурона. – Принимаешь ли ты мое прощение, Майрон? Освободишь ли меня так, как я освобожу тебя? - При одном условии… - майа больше не мог держаться. Конец был уже близок, колени дрожали, перед глазами все плыло. Но Саурон не хотел мучиться. Вся его жизнь – мучения, он хотел хотя бы единственный раз закончить все быстро. И шанс на это стоял почти вплотную к нему, смотрел на него, обдавал теплым дыханием. - Каком? - Освободи фэа. Я хочу закончить. Я устал, - прошептал Аннатар, чуть подтянувшись к Маглору. Эльф не оттолкнул его. Гордость оставила Темного Властелина, теперь он как побежденный просил о смерти. И не только о смерти. – Коснись меня, я так давно не чувствовал тепло. Воткни в меня меч, закончи мои страдания. Я принимаю твое прощение, если ты примешь мою просьбу. Отомсти за свою семью, сын Феанора. Макалаурэ забрал меч у Саурона, вовремя подхватив того под руку и удержав на ногах. Майа слабел. Эльф приставил острие к его груди и притянул старого врага к себе. Кажется, даже ветер затих, давая тишине взять верх. Ненадолго. Маглор едва слышно произнес: -Я, Маглор Макалаурэ, последний из рода Финвэ, дарую тебе прощение, Майрон… - горячие губы певца коснулись пересохших тонких губ майа. Всего секунда, но этого хватило так изголодавшемуся по чему-то иному, кроме привкуса собственной крови на губах, Саурону. Он закрыл глаза в то же мгновение, как меч сквозь искореженные доспехи проткнул его грудь. Тихий стон – все, что издал Гортхаур. Теперь он прощен. Теперь Кано освобожден.