Островок

      День сегодня выдался в особенности солнечным и теплым. В такие дни, по необъяснимой причине, я чувствую особенный прилив вдохновения. Мне показалось, что на крыше может быть слишком жарко и лениво перебирать струны я начал еще в комнате, но в следующую секунду был выгнан младшим братом Ичимацу посредством пинка. Что же, у меня нет выбора.       Неторопливо взбираясь на крышу, я вспоминаю мелодию любой песни и не замечаю, как начинаю напевать ее вслух.       «Ах, этот печальный город, полный непонимания…»       Напевая слова себе под нос, я уже было хотел взобраться на крышу, как увидел, что не мне одному пришла идея погреться в укромном местечке в этот теплый солнечный день. Лучи света незатейливо сливались с насыщенно ярким желтым цветом толстовки Джушимацу.       Он услышал мои шаги и резко повернулся. Заметив моё появление, он слегка наклонил голову набок и вопросительно посмотрел на меня.       В ответ ему я лишь приветственно помахал рукой и указал на гитару. Он понял причину моего визита и улыбнулся в ответ. В последнее время я все чаще обращаю внимание на то, как редко он говорит, изредка выдавая лишь несложные предложения и восклицания, и как много уделяет внимание жестикуляции и эмоциям. Порой кажется, что ему и вовсе не нужны слова, и он часто задумывается, зачем их вообще придумали, если можно понимать друг друга и без слов. Люди привыкли все усложнять.       - Ичимацу Нии-сан снова выгнал тебя? Поэтому ты пришел? – внезапно выдает он, отвлекая меня от размышлений.       Я смущенно опускаю глаза и, неловко усмехнувшись, киваю головой.       - Я тебе не помешаю? – спрашиваю я на всякий случай. Мало ли, по словам старшего брата, я часто причиняю боль людям одним лишь своим присутствием.       В ответ он лишь смеется и отрицательно мотает головой, хлопая рукой в растянутом рукаве в приглашающем жесте на место рядом с ним. Младший брат пристально наблюдает, как я неуверенно подбираюсь к нему и устраиваюсь поудобнее. Он поджимает колени к груди и смотрит на меня с любопытством, гадая, какую песню я буду играть сегодня.       Я начинаю лениво перебирать струны любимой гитары и напевать слова по-особому обожаемой песни про город, в котором нет понимания.       «…Добро всегда сильнее злобы ранит,       Но мое право быть собой вовеки не отнять вам!       Пусть город тот желания сердца заглушает,       Но я продолжу петь, наперекор ветрам!»       В какой-то момент я замечаю, что брат тихонько подпевает мне, ошибаясь в словах, но точно повторяя мотив песни. Интересно, он помнит все мелодии, что я исполнял при нем?       Когда я заканчиваю играть, он радостно хлопает в ладоши, и я наигранно кланяюсь перед ним, мол, «благодарю вас, вы - замечательные слушатели, спасибо!"       - Это Озаки?* – решает уточнить он.       Я одобрительно киваю в ответ. В голове всплывает вопрос о том, помнит ли он весь мой «репертуар», и я решаю его проверить:       - А название помнишь? – спрашиваю я.       По его отвлеченному взгляду я понимаю, что он пытается вспомнить название, которое он точно знает, но будто бы не может найти в глубинах своей памяти. Он мог запоминать тонны незначительных фактов и вспоминать о них по прошествии большого промежутка времени, но, как мне кажется, он часто «теряет» эти воспоминания в хаосе своего сознания. Порой я представляю память брата как огромный архив, в который кто-то забыл добавить каталог, в результате чего все эти тонны информации теряются в беспорядочном пространстве.       - Нет, не помню, прости, Нии – сан.. – сдается младший брат.       - Ничего, ерунда! – улыбаюсь я и треплю его по голове. – Главное, что тебе понравилось!       Он отводит взгляд на растянутые рукава своей толстовки, и, задумавшись о чем-то, медленно потирает рукава друг о друга.       - Ичи Нии-сан смешной. – Внезапно выдает он.       Я удивленно смотрю на него и пытаюсь понять, с чего он вдруг вспомнил о Ичимацу.       - О чем это ты? – решаю уточнить я.       - Он часто молчит о том, что хочет сказать. Не обижайся на него.       А, похоже, он вспомнил о том, что я оказался здесь потому, что Ичимацу выгнал меня из комнаты. Видимо, он долго думал об этом.       - Он завидует твоей доброте и открытости. И злится на себя за это. Но злиться на себя сложно, и он говорит гадости тебе. Поэтому он смешной. Но хороший. Не злись на него, Нии-сан.       Я лишь добродушно улыбаюсь ему в ответ.       - И как только тебе удается понимать его? Он редко говорит о том, что чувствует.       Джушимацу опускает голову и зарывается носом в клубок рукавов, который он сообразил во время своих рассуждений. - Я тоже не могу сказать все, о чем думаю. – Произносит он, сохраняя привычную улыбку на лице.       Мне становится как-то по особенному грустно, когда я вижу его радостное лицо, но замечаю некую печаль в его глазах.       Я часто представляю, что весь видимый мир для брата протекает подобно огромной реке событий. Он, в свою очередь, не плывет по ее течению, как все, а возвышается одиноким холмом в равнине утраченных связей. Я не могу понять до конца, то ли река движется слишком быстро, в результате чего он не успевает понять главный смысл этого хаотичного мира, то ли он существует в абсолютно другом мире, в котором свои правила пространства и времени и где нет сложных понятий типа «смысла жизни» и «самопознания» … Там, где все вокруг – лишь простые символы, подобные отголоскам реального мира. Я не могу сказать, что понимаю его, и я не уверен, понимает ли он себя, но почему-то именно рядом с ним я могу быть самим собой, так как знаю, что он легко может избежать союз фальшивых слов и образов, к которому я часто прибегаю, пытаясь скрыть свою внутреннюю неуверенность в себе. Мы ценим его таким, какой он есть, и он отвечает нам тем же.       Я возвращаюсь к реальности и замечаю, что младший брат удивленно смотрит на меня.       - Все в порядке, Джушимацу. – успокаиваю я его, дружески похлопывая по плечу. - Я не злюсь на него и стараюсь не воспринимать всерьёз его слова. В конце концов, это его дело, как вести себя. Для меня он будет таким же любимым братом, как и вы все, ребята.       Джушимацу поднимает голову, и в его ожившем взгляде я снова чувствую прилив радости и счастья.       - Только не говори Ичи о моих словах, кто знает, как он отреагирует на них. Точнее, в чем из этого он найдет причину для очередных издевок… - тихо говорю я, облокотившись на его плечо.       Он послушно кивает, а я тем временем достаю из кармана толстовки леденец. В последнее время я почему-то постоянно таскаю сладости с собой. Радостно воскликнув, он протягивает ладони, спрятанные в растянутых рукавах толстовки, и принимается за угощение.       - Я бы и так не сказал! – гордо заявляет младший брат, по привычке разгрызая конфету.       В такие простые моменты я чувствую, что мир действительно проще, чем мы привыкли думать, а счастье порой кроется в самых незначительных мелочах. Похоже, и я проникаюсь философией «Стиля Джушимацу».       Я поднимаю голову и смотрю на безоблачное небо. Солнце светит мне в глаза и я вспоминаю, что забыл свои солнцезащитные очки в комнате. Щурясь, я прикрываю глаза рукавом толстовки, и наблюдаю, как солнечные лучи падают на темную ткань.       Синий и Желтый – хорошие цвета.       Над нами – своды эмпиреи, сквозь небесную гладь которых лениво пробиваются теплые солнечные лучи.       Под нами – шумная река событий, течение которой захватывает и уносит прочь каждого мимо проходящего человека.       А крыша – будто островок, находящий вне всего этого.       - Сыграй что-нибудь еще, Нии-сан. Только твою собственную песню. У Озаки я не помню названий.

***

*Песня, которую играл Карамацу - это Boku ga Boku de aru tame ni Юютаки Озаки ( любимый исполнитель Карамзина, от песен которого он фанатеет и пытается подражать его образу.) Чтобы представить, как это звучит на гитаре, можно послушать этот кавер: http://www.youtube.com/watch?v=y6ZEra3CuR8 Я же пыталась соорудить вольный стихотворный перевод, надеюсь вышло.