Иногда

Иногда в комнате бывает холоднее чем снаружи, и Кассандра силой воли заставляет себя не ёжиться и не стучать зубами. Только вздыхает, снимает доспехи, без которых уже очень давно чувствует себя неуютно. Беззащитной. Расслабиться не удается даже во сне. Всё еще где-то на поле боя. Переживает, злится, пытается защитить всех сразу и, кажется… Не успевает. Сон больше не возвращается, и до утра Пентагаст зачитывается романами Варрика, пытаясь отвлечься, заставить себя думать о чем-то другом. И рано или поздно у нее получается. Кошмары сменяют обрывки чего-то смутно знакомого, светлого. Безопасного. Слишком размыто и прерывисто, чтобы можно было понять, что именно действует на воительницу так успокаивающе. Но это не важно, потому что она наконец перестает скрипеть зубами во сне, рискуя стереть их в крошку. И это быстро входит в привычку. Постепенно сны приобретают определенность. Кассандра не хочет ничего знать об этом, и в то же время, не в силах сдержаться, настойчиво пытается вспомнить детали, поймать ускользающую мысль. Лес и кто-то зовет ее. Кассандра откликается и бежит на голос, спотыкаясь о корни деревьев, цепляясь за ветки одеждой, но потом почему-то резко останавливается и не может сделать ни шага дальше, хотя знает, что осталось совсем немного, и она увидит того, кто ее звал. Мысли об этом не дают Искательнице покоя. Это тот, кого она знает очень хорошо и, возможно… Скучает? Окружающие замечают, как она застывает на несколько мгновений, а после становится хмурой и раздраженной. Инквизитор пытается разузнать в чем дело, но быстро понимает, что выпытать у Пентагаст что-то – невозможно. Сама Искательница старается по возможности избегать внимания и, покончив с делами, спешит к себе в комнату, где подолгу пытается взять себя в руки и сосредоточиться на том, что сейчас действительно важно. Инквизиция обретает и теряет каждый день. Час. Минуту. Пальцы сами сжимаются в кулак от бессилия. Кассандре кажется, что все и так всё понимают без слов. Кто-то даже больше, чем нужно. Поэтому Искательница старается смотреть на всех и ни на кого в отдельности. Но с Резерфордом так почему-то не выходит. Может быть, потому что она боится не уследить за ним или потому что в глазах бывшего храмовника читает те же невысказанные страхи и болезненное одиночество, что терзают её саму. Кассандра не хочет ни с кем сближаться, но неосознанно пытается перехватить взгляд медовых глаз и выдохнуть – всё в порядке. Пентагаст сама не понимает, когда молчание сменяется редкими, но откровенными разговорами. Искательница проклинает бессонницу и обнаружившуюся слабость к чужой заботе. Ей совсем не хочется знать, что происходит. Она почти ненавидит себя за это необъяснимое чувство родства и близости и за то, что позволила ему себя поцеловать – тоже. Оба понимают, что ничего хорошего из этого не выйдет. Между ними война, Инквизиция и воспоминания о тех, с кем они уже никогда не будут вместе. Слишком много, чтобы всерьез на что-то рассчитывать. Поэтому она не удивлена и даже рада тому, что однажды всё прекращается. Каллену больше не нужна её поддержка. Всё снова просто и понятно. Только иногда они встречаются глазами, и он, кажется, пытается извиниться, что всё так вышло. Но Кассандра всегда отводит взгляд.