Осколки Млечного Пути

Пробуждение было резким: Аллен неприятно дернулся на постели, чувствуя себя оступившимся на шатком мостике. Темнота не отступала; однако теперь это вполне объяснялось сдавливающей голову повязкой. Резкий больничный запах – лазарет. Неужели последняя схватка была так серьезна? Он попытался сесть; тело выразило свой протест в виде острой боли, точное местоположение источника которой определить было затруднительно. Вместо этого Аллен ощупал руками повязку, размышляя, снять ее или не снять. - Лежи спокойно, мелочь, - знакомый голос откуда-то справа и сверху. Значит, Канду не удалось загнать на больничную койку; значит, хоть с ним все в порядке. Это радовало. - Канда? – Аллен со вздохом облегчения повернулся лицом к источнику звука, - Ты-то что здесь делаешь? - Уже ничего, - заскрипели пружины, хлопнула дверь. Аллен вздохнул. Канда не менялся – но это и было хорошо; иногда Уолкеру начинало казаться, что именно непоколебимость мечника была той соломинкой, которая не позволяла безумному круговороту событий окончательно снести ему крышу. За дверью Канда еще некоторое время пытался ответить на вопрос, что же, собственно, он делал у постели недомерка все то время, пока тот приходил в себя. Аргумент «наслаждался тем, что шпендель хоть ненадолго замолчал, и с ним стало возможно находиться в одном помещении» аргументом в этот раз не являлся: Уолкер в беспамятстве болтал еще больше обычного. Впрочем, он и раньше-то был таковым в основном для очистки совести: не признаваться же себе, что действительно волнуется за бестолковую мелочь. Что ловить каждый новый слабый вдох со все нарастающим волнением уже вошло в привычку. Что так странно сжимается что-то в груди от взгляда на бледное лицо с заострившимися от страданий чертами – Канда чувствует, что он все еще живой, и не отводит взгляда. Правда, раньше он всегда уходил прежде, чем шпендель очнется, чем избавлял себя от ненужных вопросов. В этот раз все пошло почему-то не так – и уйти от ответа в прямом и переносном смысле оказалось намного легче. Аллен услышал удаляющиеся шаги лишь минут пятнадцать спустя. Тогда-то он и начал подозревать, что, возможно, непоколебимость Канды не такая уж и железная, какой он ее видел. *** Вести оказались неутешительными. Как только сняли повязку, Аллен немедленно пощупал закрытые глаза – ему уже показалось, что их нет вообще. Глаза оказались на месте; он открыл их – но темнота оставалась все такой же непроглядной. Пару раз моргнув, он, наконец, осознал простую истину: он действительно ослеп. Ужас, который охватил его при этой мысли, был животным, совершенно неподконтрольным разуму. Мозг, казалось, стал тяжелым и раскаленным, в ушах глухо застучала кровь – а сердце, казалось, решило вырваться из груди, так что Аллен рефлекторно обнял себя обеими руками и, сжавшись и склонив неподъемную голову к груди, ненадолго замер так. Пришел в себя он от боли – каким-то образом умудрившись прокусить себе губу до крови. Солоноватый вкус отрезвил Аллена – и, наконец, он смог сделать вдох полной грудью. В конце концов, Мари слеп, и ничто не мешает ему оставаться экзорцистом; а если получилось у кого-то еще, то неужели у него, Аллена Уолкера, поклявшегося двигаться дальше, что бы ни случилось, не получится? - Черта с два я отступлю, - процедил он сквозь зубы, с запозданием осознавая, что в его голосе прозвенел металл, больше характерный, пожалуй, для одного хвостатого мечника. Комуи, который все это время стоял рядом и молча ждал, пока Аллен успокоится, спокойно сказал: - Я не хочу тебя обнадеживать лишний раз, но вспомни то задание, когда вы спасли Миранду из временной петли. Твой левый глаз полностью восстановился тогда, помнишь? Аллен «посмотрел» на него, и смотрителю вдруг подумалось, что выглядит это жутковато – пустые глаза с помутневшими расширенными зрачками, в каждом из которых словно было заперто по миниатюрному клочку Млечного Пути. *** Привыкать к темноте было тяжело, а к беспомощности – и того тяжелее. Особенно злило то, что вечно где-то рядом был Канда. Вот уж кому не хотелось лишний раз демонстрировать свою слабость, и даже не из-за вечных обвинений в оной – ощущение возникало, что они остались в прошлом. Напротив, Канда молчал. Аллен узнавал его по звуку шагов, по стальной хватке на плече (когда он случайно споткнулся в коридоре и едва не пропахал носом каменный пол), по яростному фырканью (когда кто-то из искателей, кажется, попытался выразить свое сочувствие). Мало-помалу младшему экзорцисту начинало казаться, что еще чуть-чуть – и он начнет узнавать и дыхание Канды, запах его волос и саму зловещую ауру его присутствия. Не сказать, что он совсем не испытывал благодарности как минимум за два описанных случая, но благодарность эта была ничем рядом с откровенным раздражением – неужели Канда его жалеет?! Само предположение это было глупым донельзя («Канда» и «жалость» в одном предложении стоять в принципе не могли), но Аллен не мог предложить иного объяснения странного поведения мечника. Канду же банально к нему тянуло – именно сейчас, когда Аллен был действительно уязвим. Уолкер так сильно концентрировался на том, чтобы скрыть свою беззащитность, что на притворство никаких сил уже не оставалось. Канда почти с радостью смотрел на то, как стирается с лица шпенделя приторно-вежливая улыбка; как недовольно кривятся его губы, когда кто-то подходит с бесполезными словами поддержки; как тень ненадолго покидает его лицо, когда он по-настоящему доволен. Было в этом что-то еще, но что именно – Канда в упор не мог понять. Да, в общем-то, и не пытался. *** Ситуация вышла из-под контроля, когда ближе к вечеру они оказались вдвоем в душе. Это произошло совершенно случайно, тем более что Канда пришел туда первым (да и вряд ли бы он додумался еще и туда за мелким проследовать). Просто Канда стоял под тугими струями горячей воды, размышляя, что же такое с ним творится, и почему он так стремится не отходить от мелкого… недоразумения? В последнее время даже язык не поворачивался называть его так. То рвение, с которым Аллен преодолевал свою внезапную неполноценность, вызывало даже нечто похожее на восхищение. Так вот, Канда уже, похоже, совершенно забыл, зачем пришел в душевую, когда дверь приоткрылась, вместе со сквозняком впуская в заполненное паром помещение именно того, кем были прочно заняты мысли мечника. Аллен медленными, но уверенными движениями стащил с себя одежду и зашел в кабинку, соседнюю с той, где отмокал Канда. Тот мысленно отметил, что сначала мелкий едва не зашел к нему – и почему-то слишком ярко представил себе последствия этой ошибки. Настолько ярко, что пришлось поспешно выкручивать вентиль горячей воды почти до упора. Аллен за перегородкой, наступив босой ногой в резко похолодевшую воду, вполголоса выругался. Ледяная вода привела Канду в чувство. Померзнув еще пару секунд, он решительно закрутил и второй вентиль и двинулся было к выходу – но проходя мимо кабинки Аллена невольно замешкался и застыл, встретившись взглядом с невидящими серебристо-серыми глазами. - И здесь – ты, - тихо, с едва сдерживаемой злостью сказал Уолкер. Канда его не слышал; найдя в себе силы не смотреть шпенделю в глаза, он так и не смог двинуться прочь. Слишком уж соблазнительным было зрелище в целом: мокрые волосы, липнущие к хрупкой шее, струйки воды, стекающие по светлой коже… Двинулись с места они одновременно: один сделал шаг вперед, другой – такой же шаг назад. - Эй, иди куда шел, - твердо велел Аллен, чувствуя, как кафель стены холодит спину. Отступить больше некуда, маневренность по понятным причинам ограничена – а применять силу он банально опасался. В конце концов, он не видит, что делает, а значит, рассчитать силу удара как следует не получится. Конечно, перед ним Канда, которого так просто не прикончишь, но все же… Мечник отрицательно качнул головой, забыв, что Аллен не может этого видеть, и осторожно, вслед за стекающими каплями и обратно, провел кончиками пальцев по его груди. Он, кажется, даже смог почувствовать, как быстро бьется чужое сердце. Это было странно, но приятно, особенно теперь, когда из-за потери зрения остальные чувства обострились до предела. Аллен замер, закрывая бесполезные глаза; все еще хотелось отпихнуть Канду от себя, но, во-первых, уже не так сильно хотелось, а во-вторых – стало интересно, какого черта происходит. Этот вопрос он немедленно и озвучил. Чужие слова долетели до Канды невнятно, словно сквозь вату. Отвечать он не стал – сам понятия не имел, с чего это его потянуло на такие нежности; зато взгляд его очень вовремя наткнулся на полуоткрытые для вдоха губы (так близко, что можно было даже разглядеть затягивающийся след укуса на нижней). Почему-то исключительно хорошей идеей показалось коснуться розоватой тонкой кожи губами – и, собственно, почему бы и нет? - Хренов извращенец, - прокомментировал Аллен, плотоядно облизываясь и не без удовольствия прислушиваясь к ругательствам укушенного мечника. Канде подумалось: увидь Аллен его сейчас – и покрепче бы выразился, никаких сомнений. – Чего тебе надо от инвалида, собака страшная? - Сам-то, шпендель, - огрызнулся Канда, чувствуя себя оскорбленным в своих лучших чувствах, - У тебя, между прочим, встал. - Только потому, что я тебя не вижу, - фыркнул Аллен и отлип от стены, тут же об этом пожалев: он нечаянно сделал слишком большой шаг и оказался стоящим вплотную к Канде. Ну да, встал. У кого б не встал, когда тело, расслабленное под горячей водой, так откровенно трогают? Да и, чего душой кривить, узнать, что Канда умеет дотрагиваться вот так, осторожно и почти нежно, было приятно. Да, именно настолько. Вот только что-то смутно останавливало от того, чтобы поддаться чужой ласке. То ли Аллен подсознательно ждал подвоха (нет, правда, с какой это стати Канда так внезапно сменил гнев на милость?); то ли неприятно холодила мысль, что он заинтересовал мечника в этом смысле исключительно из-за своего изъяна; то ли просто казалось идиотизмом делать что-то подобное в душевой Ордена, которая тот еще проходной двор сама по себе. Немного поразмыслив (чему изрядно мешал упирающийся в чужое бедро стояк), Аллен решил, что третья причина, пожалуй, была самой весомой. На все подвохи в этом мире проклятому экзорцисту было от души наплевать, а причины чужого поведения его мало волновали. И вообще, если Канда действительно так перевозбудился только из-за его слепоты, то, пожалуй, в ней есть и кое-какая польза. - Иди куда шел, - повторил он – и неожиданно широко ухмыльнулся. - Надеюсь, ты шел именно в мою комнату - продолжать то, что только что начал. *** Когда Аллен зашел в комнату, то почти не удивился, почувствовав чужое присутствие. Все складывалось на удивление гладко – даже не верилось. - Я думал, ты утоп, шпендель, - похоже, Канда сидел на его кровати. Пусть Аллен его не видел, но картинка нарисовалась очень живая, так что внутри все приятно сжалось в предвкушении. Конечно, зная Канду, вряд ли стоило ожидать чего-то хорошего, но уж в своей-то комнате применять силу Уолкер не боялся: здесь каждый сантиметр он практически чувствовал, даже и не видя ничего. – Хотел идти вылавливать твою бездыханную тушку. - Ты еще и некрофил, - протянул Аллен, подходя ближе и вытягивая перед собой руку. Канда на удивление быстро понял этот жест и потянул его к себе за запястье. – Извини, с этим твоим фетишем я помогать тебе не планирую. - Да и не надо, - смешок Канды где-то над ухом заставил Аллена сладко вздрогнуть; пожалуй, такой реакции от себя он не ожидал… *** Прикосновения Аллена были особенными – он вслепую дотрагивался до тела Канды, медленно, словно отпечатывая в памяти каждый миллиметр чужой кожи, водил по нему ладонями, прислушиваясь к реакции мечника. Эти неуверенные движения возбуждали; но куда лучше были его прерывистые выдохи, сдавленные ругательства и краснеющие щеки, когда Канда заводил его руки за голову, стискивая запястья пальцами. Когда прикусывал тонкую кожу на шее, оставляя яркие следы. Когда шептал на ухо что-то по большей части нецензурное, а влажные волосы его при этом щекотно скользили по обнаженной груди и шее. Аллен ничуть не жалел, что ничего не видит – слух и осязание компенсировали черноту перед глазами с лихвой. Он и не представлял, как развратно может звучать этот голос – от звуков его, казалось, по телу пробегали электрические разряды, заставляя выгибаться и прижиматься к чужому телу вплотную. Он даже подумать не мог, какой мучительно-сладкой может стать ненавистная беспомощность перед ласкающими прикосновениями именно этого человека. Если в первые минуты еще казалось, что что-то в происходящем есть неправильное, то вскоре все сомнения смыло волной обжигающего удовольствия. - Смазать есть чем? – неожиданно поинтересовался Канда. Его голос прозвучал неожиданно хрипло, так что Аллен не сразу осознал смысл вопроса. - Чего? – непонимающе спросил он. Канда популярно объяснил. - Тьфу, черт, откуда? – возмутился Аллен. – Я об этом до сегодняшнего дня даже не думал! - Послал господь невинного шпенделя, - фыркнул Канда, - Что, ни масла никакого, ни мази – ничего? - Ну, вообще масло есть, - Аллен нехотя выполз из-под него и свесился с кровати, выуживая откуда-то снизу объемистый ящик. Некоторое время (показавшееся обоим вечностью) он перебирал содержимое ящика и, наконец, откопал узкий флакон. - Это что такое? – подозрительно поинтересовался мечник, разглядывая бутылочку в руке Уолкера. - Грим снимать, - коротко пояснил Аллен, - Я и не думал, что еще пригодится... Здесь хватит? Канда оценил количество жидкости во флаконе. - Даже на пару раз, - наконец, великодушно заявил он. На самом деле, на следующий раз масла во флаконе не осталось – оно то и дело норовило растечься, и в итоге большая часть его не прибыла на место назначения, а заляпала постельное белье Аллена. Тот, кстати, этому только поспособствовал. Кажется, Канда поторопился и начал не слишком аккуратно: Уолкер еще минут пятнадцать недовольно ерзал и ругался настолько витиевато, что мечник пожалел, что ему некуда записать такие шикарные обороты. Впрочем, выслушивать это Канде скоро надоело, поэтому он заткнул поток ругательств самым доступным способом, продолжая попутно заглаживать свои неловкие движения в заднице Аллена. Тот почти сразу притих, расслабился и, наконец, перестал сжиматься так сильно. То ли вселенской справедливости ради, то ли просто ради интереса, но Аллен дотянулся до члена любовника ладонью; оценив размеры, он только как-то обреченно вздохнул. - Что, страшно? – не без ехидства поинтересовался Канда. - Поговори мне еще, - угрожающе фыркнул Аллен в ответ, напуская на себя самый грозный, по его мнению, вид, - Вышвырну за дверь прямо так, без штанов. *** На деле это оказалось не настолько больно, как можно было себе представить, да и к тому моменту, как Канда в первый раз плавно толкнулся в него, Аллен уже был возбужден настолько, что готов был на что угодно – лишь бы, наконец, получить разрядку. - Вот сейчас бы я многое отдал, чтобы тебя увидеть, - выдохнул он, ловя губами чужое прерывистое дыхание. Тут даже воображение не спасало – представить себе лицо Канды в такой момент было слишком сложно. Да и отвлекаться на воображение уже не получалось - ритмичные толчки внутри, цепляющие что-то такое, от чего горячие волны болезненного наслаждения растекались по всему телу, совершенно срывали башню. - Увидишь еще, - ответили ему. И Аллен поверил сразу и безоговорочно: ведь так говорит Канда, Канда никогда не станет болтать впустую только ради того, чтобы подбодрить. Он постарался раскрыться сильнее, цепляясь за спину мечника, утыкаясь лицом в его плечо, чувствуя, как все сильнее разрастается тугой ком внизу живота. Очень похоже на то, как бывало, когда он снимал напряжение без посторонней помощи – но гораздо сильнее и чувственнее. Кажется, он что-то пытался сказать – но вместо слов с губ срывались откровенно развратные стоны. Они, похоже, только подстегивали Канду двигаться быстрее и ритмичнее. Это невозможно было выносить долго – и, помогая себе рукой, Аллен кончил, захлебываясь последним стоном. *** - И как сюда пол-Ордена не сбежалось, - вполголоса фыркнул Канда, расслабленно укладываясь на край постели и собственнически закидывая руку на Уолкера, выглядевшего совершенно затраханным и счастливым. - Нахера им? – лениво поинтересовался тот. - Ты стонал так, словно я тебя убиваю. Рот заткну в следующий раз, - дружелюбно пояснил Канда. - Как же, - Аллен приоткрыл один глаз и немного разочарованно засопел, - А то я не заметил, как тебе понравилось. - Шпендель, - буркнул мечник, прикрывая глаза. Других слов для ответа он не нашел – казалось идиотизмом подтверждать, что голос Уолкера звучит настолько охрененно в такие моменты. Очевидная же вещь. - Я Аллен, - терпеливо поправил тот, отодвигаясь к стене и утягивая Канду за собой. – Кстати, мне интересно: на что теперь мои глаза похожи? Я видел слепых – жуткое зрелище… - Нашел, блин, о чем говорить! – возмутился Канда, впрочем, приподнимаясь, и пристально вглядываясь в расцвеченные мириадами белых точек зрачки Аллена. – Ничего жуткого не вижу. Похоже на… - он осекся, понимая, что сейчас скажет самую романтическую дурь в своей жизни, но с чем-то еще сравнить увиденное не получалось никак, - …на звездное небо похоже. - О, как мило, - Аллен фыркнул, приобнимая его за плечи, - Ну, раз так, я переживу. - Только посмей не пережить, - угрожающе проворчал Канда, зарываясь пальцами в бесцветные волосы, - Урою, мелкий. *** Все шло своим чередом. Аллен постепенно осваивался с невозможностью видеть, и – что доставляло особое удовольствие Канде, - так и не возвращался к своей прежней манере поведения. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что отношения между ними стали прежними – ни дня без драки, ни разговора без обмена «любезностями». Кто же заметит, что драка – это прекрасный способ получить дополнительную порцию близости с желанным человеком, и какие нотки иногда проскальзывают в голосах ссорящихся? Ну, разве что Лави, но тот благоразумно молчал и не в свое дело не лез. Все, собственно, было нормально – до первого задания, на которое Аллена отправили после травмы. Естественно, с ним отправили Канду, как единственного из «рядовых» экзорцистов способного в случае провала вытащить из переделки и Уолкера, и себя. Мечник, естественно, ругался, но выглядел при этом необычайно довольным, чего нельзя было сказать об Аллене. Все прошло именно так, как и планировал Комуи (задание было нацелено по большей части на восстановление хотя бы левого глаза Аллена; смотритель рассудил, что, скорее всего, для этого нужно присутствие в непосредственной близости от того хотя бы одного акумы). Проклятый глаз, действительно, среагировал. Как Аллену показалось, с оглушительным скрипом черная пелена начала медленно тускнеть – правда, только на половине поля зрения. Он постепенно начал различать очертания предметов – сначала размытые, они делались все четче и четче. Лишь одно с самого начала было видным ясно: заключенная в механическом чудовище страдающая душа… *** - Ну, вот и все, - безразлично сказал Аллен, деактивируя Чистую Силу и окидывая взглядом место побоища. После всепоглощающей тьмы видеть даже одним глазом казалось настоящим чудом – но одна мысль отравляла его радость. Причина этой мысли от души пнула его под колени, так что он не устоял на ногах. - Так хрен ли такой похоронный вид, шпендель? Акума жалко стало? Аллен, поднимаясь, хмуро уставился на него. - Все кончилось. Я могу видеть. Разве все это было не из-за моей… - Дебил? – удивленно приподнял бровь Канда. Чтобы понять Аллена, ему уже не нужно было его дослушивать, - Впрочем, кого я спрашиваю… Левый глаз Уолкера теперь был ясным, как и раньше. В правом зрачке все так же мертво мерцал осколок Млечного Пути. Было странно смотреть, как только в одном глазу начинает теплиться слабая надежда. Чтобы разглядеть удивительное явление поближе, Канда притянул Аллена к себе за шиворот. - Это, блин, охрененно, что ты теперь видишь, - терпеливо, четко выговаривая каждое слово, сказал мечник, - И для меня тоже. Если тебе и это надо объяснять – то ты точно дебил. Аллен удивительно искренне улыбнулся – впервые с того момента, как стало известно, что их отправляют на задание. И Канда поймал себя на том, что улыбается в ответ.