Улей

У Яна дрожали руки, и он никак не мог прикурить папиросу. То спичка гасла, то бумага тлела, вместо того, чтобы гореть. Наконец, он затянулся и выдохнул в келью облачко едкого дыма. Бледный, слабый и уставший как тогда, после первого приступа. Неужели глаза лишился когда-то, неудачно упав? - Мешают приступы? – неуверенно заговорил я. Думаю, что понял, зачем Ян пустил меня в кресло пилота. Одно дело упасть в судорогах на тренажере в ангаре и совсем другое в боевой машине на высоте в несколько тысяч метров. Преторианец вопроса или не расслышал или задумался, потом затянулся еще раз, сильно, глубоко и на выдохе сказал: - Много яда Королевы. Весь выйдет. Не будет ничего. Я уставился на него, приоткрыв рот. Вспомнились слова офицера про повторную инициацию и тот факт, что Яна представляли на утреннем разводе. Значит, вступил он в должность недавно. Лютая, однако, после яда интоксикация. Хотя и это он говорил, а я не сопоставил факты. Настолько приступ впечатлил, что аналитические способности отключились? Скверно. Расслабился ты, Дарион, а тебе нельзя. - Экзамен завтра, - проговорил Ян, прикуривая следующую папиросу, - две группы, два сержанта. Скажу Груту то же, что Рихту. Ты адъютант мой будущий. Хочу следить за экзаменом. Я понял, что лысого гиганта зовут Рихт, вряд ли деталь пригодится, но запомнить надо. Преторианец курил и молчал и я осмелился: - А что будет на экзамене, господин офицер? - Проверка, - ответил Ян и покривил рот в усмешке, - есть ли у тебя яйца или зря баланду в Улье жрал. Хорошая аллегория на первый взгляд. Но после моих ошибок в понимании образа Королевы сейчас стало неуютно. С васпов станется, проверят буквально. - На экзамене Грута, – преторианец затянулся и с дымом выдохнул, - ней-тра-ли-зую. Будет второй. Зорг. Ему скажу двести тридцатый сдал. Сто пятьдесят шестой сдал. Один адъютант и второй под моё начало. А Грут? Баллы считает. Грута и я бы нейтрализовал с большим удовольствием, да и Тезон не отказался бы. Нет, не насмерть. Зачем? Чтоб больно и неприятно. И отдохнуть сержанту часок. - Вертолета тоже два, - продолжил Ян, перекатив папиросу на языке, - а пилот дежурит один. Вытащу из кабины. Садимся и взлетаем. По дороге высадите, где скажу и свободны. Нравится? Я кивнул. Звучит гладко. Вот только в плане нет места для долговязого Дина. Придется цеплять его по дороге к вертолету. Но смущало не только это. Слишком многое офицер брал на себя. Да, не доверял, да, не надеялся на физическую силу и сноровку двух малолетних недоучек, но было здесь еще что-то кроме жажды контролировать ситуацию. Создавалось впечатление, что Ян оставил себе место для маневра, а именно возможность кинуть нас с Тезоном в любой момент. Допустим, меня офицер до вертолета доведет, а зачем ему для побега Тезон? Незачем. А в Улье работает правило: нужен - жив, не нужен - мертв. - Завтра тоже приступ, - мрачно сказал Ян, разглядывая тлеющий окурок, - не знаю когда. Упаду, Грут – твоя забота. Потом до хруста в кулаке раздавил окурок и добавил: - И пилот тоже. Справишься? Хороший вопрос. До похода в Улей не задумываясь ответил бы да. Гонор выпускника Училища не позволял думать по-другому. А сейчас я вспоминал даже не столько свои ранения, сколько физическую форму сержанта. Да, мастерство боя васпов ниже цзы’дарийских навыков. Но сержант выше, крупнее, злее. И чему он успел научиться у Тезона? Каких сюрпризов можно ждать от Грута? - Справлюсь, господин офицер, - тихо ответил я. - Боишься, - безразлично сказал Ян и вдруг наклонился с кровати ко мне, заглядывая в лицо. От васпы дохнуло медовой сладостью и травяным дымом. - Боюсь, - так же тихо ответил я, выдержав взгляд и даже придвинувшись ближе, - Из дома сбежал в Улей. Теперь и отсюда надо уходить. А дома никто не ждет. Куда я пойду? А Вам, господин офицер, есть куда идти? Ян наклонился еще ниже, упершись рукой в стену возле моего плеча. - Живет одна в лесу. Далеко, тихо, - васпа шептал мне на ухо, рождая неясную дрожь своим дыханием, - Ждет-дожидается. Молодая. Покорная. Сладкая. Я почувствовал, как наливаюсь тяжестью в паху. Но не мог не дернуться, ни оттолкнуть одноглазого. А он будто знал, чего добивается. - Тело белое, податливое, - шептал преторианец. - Кричит так звонко. Протяжно. Знаешь ведь как? Был уже с женщиной? Не был. Не успел. В клетке часто сидел за провинности, не отпускали в увольнение. Не смогу соврать, почувствует Ян. Знал уже наверняка. - Нет, - ответил я, сминая в кулаке одеяло на полу и вжимаясь затылком в стену. - Обидно будет сдохнуть, не попробовав, - облизнулся преторианец, ставя рядом со мной вторую руку, - Предашь, найду. И буду убивать. Долго. Мучительно. Пытка раем покажется. Понял? - Да, господин офицер, - процедил я сквозь зубы. - Хорошо, - усмехнулся Ян и отодвинулся. Так и подмывало спросить «а Вы, господин офицер, не предадите?», но сознание не хотело уходить с больной темы. Не было в Училище женщин. Вообще. Да и в Улье их нет. - Откуда женщина? – перешел я в наступление. - Королева должна быть единственной. Или это все ради той молодой и покорной? Эссенция, побег. Ян резко рефлекторно выдохнул, потом еще раз. - Ради бабы? Нет. Только дурак поведется на бабские капризы. Мне нужна армия. Моя армия. Как же мне везет на полководцев. Чтоб непременно армия. Можно и не пятую цзы’дарийскую, а любую другую, как я понимаю. - Армию можно найти и внутри Улья, - осторожно начал я, - недовольные действующими порядками всегда найдутся. Революцию можно устроить снизу. Я ждал вспышки гнева, фразы «не учи меня, сопляк», но преторианец лишь запустил пятерню в волосы и зажмурился. - Здесь нельзя. Королева рядом. Слышит. И приказывает. Всегда здесь, - Ян ткнул пальцем в лоб, - зовет, требует, наказывает. Ласку дарит, что не сдержаться, а потом бьет. Не встать. Сожрать может. Офицер качнулся на кровати, вцепившись в волосы руками. - Уйти надо. Далеко. Чтобы не слышать. Тогда свобода, тогда воля. Жизнь. Переболеть, как после яда. Отпустит. Я не мог на это смотреть. Перед глазами поплыли медные блики на гладком панцире, уши заложило от стрекота миллионов крыльев, и где-то рядом в землю с грохотом вонзилась черная смертоносная лапа. Я взял Яна за запястье, пытаясь отцепить руку от волос, и погладил по плечу. Порыв, всего лишь порыв. Но преторианец вскинулся, толкая меня назад и впечатывая в стену. Искаженный мукой рот разверзся оскалом лютого хищника, а в единственном глазу бушевало пламя ярости. - Не… прикасайся, - выдохнул Ян и отпустил. Шатаясь, поднялся на ноги. - Еду. Принесу. Обогнул меня и вышел из кельи. Я восстанавливал дыхание, потирая ушибленный затылок. Нельзя дразнить зверя. Ментальная связь, значит. Конечно же, как иначе мутант и божество может общаться со своими сторонниками. Но Дин ведь ничего подобного не чувствовал. Привилегия преторианцев? Инструмент контроля, поощрения и наказания. Я вдруг представил отца, закованного в броню медного панциря, способного нести свою волю всей армии. Огромного, дремлющего в черной, вонючей пещере и поедающего трупы провинившихся офицеров. Чтоб я на мину наступил. Никогда такого не будет! Ян вернулся с тарелкой баланды и ложкой, молча сунул мне и улегся на кровать. Я глотал переслащенную гадость и мечтал, что это будет последняя порция баланды в моей жизни. Уже завтра я окажусь на свободе. И Тезон, и Дин, и Ян. За васпов мне было особенно волнительно. Сохранить в себе свет в мясорубке Улья дорогого стоит. Не знал я, осуществит ли преторианец задуманное, но очень хотел пожелать удачи. - Повтори, что надо делать при взлете, - сухо сказал офицер. Я поставил тарелку на тумбочку и зашевелил в воздухе руками, нажимая кнопки и дергая за рычаги, рассказывая, что делаю и зачем. Преторианец молчал, не исправлял и не комментировал. Дослушав до конца пробормотал, чтобы завтра так же и повернулся на бок. Прав, Ян. Отбой. Завтра экзамен.