По заслугам

      Мои глаза закрыты, но даже сквозь веки в них бьет яркий свет. Чувствую прохладу. Пахнет лесом. И звуки как в лесу. Деревья шуршат листьями, жужжат комары, птицы болтают о чем-то своем. Чувствую, что лежу в траве. Почему-то мне хорошо и не хочется открывать глаза.       А потом мне на лоб кто-то приземлился. Насекомое. От неожиданности я тут же пришла в себя, открыла глаза и села, смахнув с лица, кажется, жука-пожарника. Лесная идиллия разрушена.       Сидя на полянке, даже не на полянке, а просто между деревьями, я оглядывалась по сторонам и никак не могла собрать мысли в кучу. Мозги словно ватные, но сквозь вату все же пробиваются два важных вопроса: кто я и где я?       Да, это важные вопросы... Ну, с моим местонахождением кое-что ясно: кругом лес. Сосновый. Правда, не представляю, где этот лес находится территориально, и как я здесь оказалась, но это уже мелочи, верно?       Собравшись с силами, я поднялась на ноги, огляделась вокруг и поняла, что все не так запущено. За опушкой леса виднелся город. Какой-то маленький, наверняка провинциальный, дома низкие, максимум девятиэтажные, хотя может где-то есть и повыше, но мне отсюда не видно. Выйдя из леса, я поняла, что, похоже, весь город огорожен забором из железных прутьев. Пошарив взглядом, я нашла ближайшие ворота и направилась прямиком к ним. За ними дежурил, по-видимому, охранник, одетый в костюм с галстуком, и держал в руках тонкую, страниц на сто, книгу формата А4 в твердой синей обложке. Охранник стоял ко мне спиной.       – Извините... – тихо позвала я из-за ворот.       Мужчина в костюме обернулся.       – О, здравствуйте, добро пожаловать в Тавригиду! Как ваше имя? – улыбнулся мужчина в костюме, и ворота сами собой открылись.       – Э-э-э... – совершенно глупо протянула я, пытаясь выудить из памяти хоть какую-то информацию о себе и входя в ворота, которые тут же закрылись за мной.       В голове было пусто. Черт, я ведь помню, как ходить, как завязывать шнурки, помню, как называется одежда, в которую я одета, но о себе не помню решительно ничего. Хотя... Все-таки что-то всплывает. Кажется, я люблю кукурузу и выращиваю кактусы.       – Простите, я не помню, – пожала я плечами и смущенно улыбнулась, тем самым став похожей на не слишком одаренную интеллектом девушку еще больше.       – О, ну ничего, это в восьмидесяти процентах случаев бывает. Память потом вернется, не переживайте. Так... – протянул охранник, открывая книгу и листая ее в поисках нужной информации. – Судя по списку, вы – Волконская Регина Александровна, вам 19 лет. Ну, а остальное потом сами вспомните.       Услышав, что какой-то непонятный мужик в костюме в каком-то непонятном городе знает, как меня зовут, когда сама я не знаю совершенно ничего, я не на шутку возмутилась и, уперев руки в боки, потребовала объяснений.       – Откуда у вас такая информация? Кто вы, и что это за город? Что тут происходит вообще?!       Мужчина приосанился и представился.       – Меня зовут Захар. Я встречаю новых жителей нашего города. Города мертвых. Вы умерли, сожалею.       Мое лицо исказилось от непонимания, а челюсть отпала сама собой. Так. Надо бы взять себя в руки.       – К... Когда это я успела умереть? Вроде еще недавно чайник ставила.       О. Нормальные воспоминания, кажется, начали возвращаться. Да, точно, я пришла к тете Любе, чтобы отнести деньги. Она медсестрой в больнице работает, предложила попить чаю с печеньем. Я набрала воды в чайник. А что потом?       – В журнале написано, что вы умерли 21 января 2015 года, в 9:40.       Черт. А ведь и правда. После того утра и чайника никаких воспоминаний больше нет.       – Как же так? – пробормотала я.       – Ну... Вот так. Ничто не вечно.       Психолог из Захара никакой. Впрочем, психолог мне и не нужен. Мне стало странно спокойно. Хотя это логично. Я же умерла. Чего теперь переживать? Или, может, они в воздухе какое-нибудь успокоительное распыляют?       – Так я, значит, в раю? Или в аду? – решила я уточнить.       Захар возвел очи к небу.       – Нет. Хотя чуть ли не каждый, кто сюда приходит, об этом спрашивает. Или еще какие предположения делает. Атеисты и агностики в этом плане удобнее, – задумчиво протянул охранник и, вздохнув, продолжил. – Это один из городов мертвых, и тут каждый получает индивидуально по своим заслугам. Но живут все вместе. На ад и рай разделения нет. В общем, вы живете на Второй линии, дом 56, квартира 13. Вот карта, – протянул мне Захар сложенный минимум вчетверо листок со схемой города, вытащив его откуда-то из середины книги. – До свидания и удачи, – распрощался со мной охранник, всем своим видом показав, что мне здесь больше делать нечего.       Пробормотав что-то невразумительное и заметив, что число 13 не слишком счастливое, я пошагала по выложенной тротуарной плиткой дороге в сторону ближайшей улицы. Впрочем, шагать пришлось недолго, потому что когда я начала разворачивать карту, то осознала, каких она гигантских размеров. На ходу с ней не управиться. Остановившись и развернув карту, я долго пыталась найти свой дом, так как искать что-то на таком гигантском листе бумаги, никак не желавшем нормально развернуться и предстать передо мной во всей красе, было сложновато.       Если я правильно все поняла, мой дом не так уж далеко. Хотя о чем я беспокоюсь? Даже если он далеко, и я никогда его не найду и буду жить на улице, какая мне разница? Я ведь мертва. Мне уже все равно. Хотя… Чувства ведь на месте. Например, сейчас мне жарковато и хочется спать, так что, наверное, не совсем все равно.       На улицах города было на удивление пусто. Позже стало ясно почему. За все время, что я потратила на поиск моего дома, мне не встретилось ничего, кроме жилых домов. Ничего. Ни магазинов, ни кафе, ни ресторанов, ни какого-нибудь сквера, никаких административных зданий, школ, детских садов, церквей. Только дома, тротуары, засеянные травой, и немного деревьев. Хорошо хоть птички никуда не делись.       Через десять минут я нашла мой дом. Надо заселяться. Только вот у меня даже вещей нет...       Дом оказался трехэтажным, а моя квартира на втором этаже. Подойдя к своей двери, я поняла, что ключей у меня нет, и встала в растерянности. По привычке я даже не стала проверять, закрыто ли. На двери, помимо номера квартиры, я обнаружила металлическую табличку, где черной краской были напечатаны мое полное имя и годы жизни. Прямо как надгробная плита, только дверь... В то время как я разглядывала табличку, по лестнице как раз поднялся человек и подошел к двери соседней квартиры. По-видимому, мой сосед. Это был парень лет двадцати с каштановыми короткими волосами, одетый в потертую, прожженную сигаретой футболку и порванные на колене да к тому же весьма неаккуратно зашитые джинсы. Асоциальный тип какой-то, если судить по внешности.       – Здравствуйте. Вы моя новая соседка? – приветливо улыбнулся он, подойдя ко мне.       – Возможно. Если сумею попасть в квартиру, ведь у меня нет ключей.       Парень ухмыльнулся.       – Тут никакие двери не запираются. Думаю, ваша не является исключением. Хорошего дня. И советую выполнять то, что появляется на камне.       Проронив последнюю загадочную фразу, мой сосед сразу зашел в свою квартиру под номером четырнадцать. Что же, пойду в свою и я.       Мое жилье оказалась неплохим, по меркам остальных людей, а по моим меркам так и вообще прекрасным. Квартира однокомнатная, и по метражу примерно равна той, где я жила со своими родителями. Но тут-то я живу одна. Значит, у меня, наконец, есть своя комната. Да что комната, целая квартира!       На кухне все оказалось стандартно: холодильник, плита, шкафчики, стол. Ничего лишнего. Из примечательного только странная металлическая дверца на стене над столом, вроде двери сейфа, но ничего похожего на замок, панель или хотя бы ручку там нет. Просто дверца. Ладно, позже, наверное, станет ясно ее назначение, или же мне объяснят.       В спальне, кроме кровати, шкафа для одежды, рабочего стола и полок для книг, обнаружился аквариум с синей рыбкой и картина с кораблем. Рыбок как домашних животных я не люблю, их даже не потрогаешь, а вот картина мне нравится.       Набор книг на полках не порадовал. Одна русская классика. Не люблю я ее. Хотя незнакомые книги тоже есть. Может, среди них найдется что-то мне по нраву.       Обнаружив шкаф со вполне обычной одеждой, я переоделась и подошла к окну. Мои окна выходят на небольшой сквер. Правда пустой, по нему сейчас никто не гуляет. При взгляде на подоконник мне, кажется, стало понятно, о чем говорил мой сосед. На подоконнике лежал небольшой мраморный блок толщиной и по формату напоминающий стандартную, не слишком толстую книгу. На нем серебряной краской, изысканным шрифтом с вензелечками было выведено: "Явиться в четыре часа дня в Центр Управления Мертвыми, расположенный по адресу Восемнадцатая линия, дом 34, в 579 кабинет".       Прочитав сообщение, я усмехнулась, поняв, что довольно устрашающе звучащий "Центр Управления Мертвыми" сокращается как "ЦУМ".       Тут же на кухне, на стене, висели настенные часы, и я обнаружила, что до назначенного времени ещё три часа. Поняв, что ничего не знаю о центре, куда меня вызвали, я решила спросить соседа. Думаю, я ему не помешаю, ведь особо важных дел у мертвых быть не должно.       Звонка на двери не было, так что я постучала, заодно припомнив, что мы вообще-то друг другу не представились. Хотя у нас же таблички на дверях... Но, наверное, представиться будет не лишним. Так привычнее.       – Здравствуйте, – выглянул сосед из-за двери.       – Да ладно, чего так официально? Мы же почти одного возраста. Регина, – протянула я руку для рукопожатия.       – Паша, – уже широко открыв дверь, представился сосед и пожал мне руку. – Заходи, не говорить же на пороге.       Жилище моего соседа оказалось... Не таким как у меня. И это мягко говоря. Я старалась скрыть свое удивление, но получалось плохо.       У него крошечная прокуренная однокомнатная квартира. На стенах красуются лохмотья частично оторванных обоев, линолеум весь в потертостях (не в откровенных дырах, и то хорошо), на потолке расплылись несколько пятен. Наверное, соседи неоднократно затапливали. На кухне, настолько маленькой, что двум людям развернуться там было бы проблематично, стоит кухонный гарнитур с облупившейся краской, причем одной дверцы у гарнитура нет. Вместо люстры, что на кухне, что в коридоре – лампочка, а вместо занавесок просто ничего. В спальню дверь закрыта, но вряд ли дела там обстоят лучше. Вид из окна почему-то на помойку, стройку, тучи и моросящий дождь, хотя наши окна выходят на одну сторону.       Было трудно не показывать виду, но от такой халупы мне даже стало не по себе. И, похоже, скрыть свои чувства мне не удалось.       – Она мне такой досталась, – сразу начал оправдываться сосед. – Тут квартиры и вообще твою жизнь здесь определяют для каждого в зависимости от того, как он себя вел при жизни. Судя по тому, что ты ужаснулась, увидев мою квартиру, ты была относительно белой и пушистой, – ухмыльнулся Паша.       – А ты кого-то убил что ли? – оценив контраст, спросила я как бы в шутку.       – Да нет. Всего лишь был вором-домушником, – усмехнулся сосед. – Так что ты хотела спросить?       Мы разместились на кухне, на табуретках средней степени колченогости. Как сказал Паша, в ногах правды нет. По-моему, в табуретках ее еще меньше.       – Я пока не очень тут все понимаю, а хотелось бы всего и сразу. В общем, что за Центр Управления Мертвыми и что за дверца на кухне?       – Ну, тут все просто, – пожал плечами сосед. – В ЦУМе тебе назначают, где ты живешь, сколько проведешь тут, что будешь делать (мы это называем культурной программой). В общих чертах об этом тебе и расскажут. Дверца на кухне – это шкафчик, куда прибывает еда.       – О. Понятно. Буду знать. Значит самой готовить не надо. А как тебе тут вообще?       – Мне? Сносно. Хотя с другой стороны не так сносно, как бывшему работнику приюта для животных на последнем этаже. Он-то живет в пентхаусе и ест лобстеров с черной икрой. Но, с другой стороны, более сносно, чем тому, кто живет этажом ниже. Он был серийным убийцей. В его так называемой квартире воссоздана атмосфера улицы, там постоянно идет дождь, он спит в коробке из под стиральной машинки (даже не из под холодильника!), страдает стоматитом, отитом, хроническим тонзиллитом, расстройством желудка, и это только то, о чем я знаю. Плюс к тому, он ежедневно испытывает то, что испытали его жертвы, и посещает психиатра. Во житуха у человека, да? Ну так и человек соответствующий…       Мысленно ужаснувшись, я порадовалась, что не была серийной убийцей.       – А у тебя что за "культурная программа"? – с опаской спросила я.       – Концерты нелюбимых исполнителей и симфонической музыки, скучное кино... В общем-то, ничего слишком жуткого, но надоедает.       – И сколько ты уже тут? – задала я очередной вопрос.       – Это допрос? – улыбнулся Паша.       Я немного стушевалась и вздохнула.       – Скорее разговор, в котором мне самой сказать особо нечего.       Паша повел бровями, понимающе кивнул и покорно продолжил отвечать на вопросы.       – Я тут около пяти лет.       – Довольно много. Рассказать, что за это время в реальном мире изменилось?       – Нет, не надо. Там за этот период прошло немного времени.       Присмотревшись к обстановке, мне стало понятно, что мой сосед действительно сам бы не довел свой дом до такого ужасного состояния. Все было старым, разбитым, потрепанным, порванным, сломанным, но при этом чистым. Значит, он человек аккуратный.       – Слушай, у тебя книги есть? – спросил Паша. – У меня нет вообще. И телевизора. Только радио и немного газет. Дохну от скуки.       – Да, есть кое-какие. Пойдем, посмотришь, может, что понравится.       – Да мне все понравится, – махнул рукой Паша.       В итоге, через полчаса сосед ушел из моей квартиры осчастливленный стопкой книг.       Я же, поболтавшись еще немного по своему новому пристанищу, отправилась в этот жуткий центр.       По дороге меня поверг в легкий шок человек, который сиганул c крыши дома. И мой шок был бы меньшим, если бы он разбился. Но нет. Уже в полете он раскрыл крылья и куда-то улетел.       И как это понимать? Это что, ангел был? Тогда почему крылья серые? Вроде у них белые. Или это стереотипы, и они могут быть разных цветов? Хотя какие ангелы вообще, ведь это вроде не рай. Что-то не складывается. Но я уже опаздываю, надо оправляться от шока и идти по делам.       Найти в том самом центре тот самый кабинет оказалось трудной задачей, но я с ней справилась.       В кабинете меня ждала женщина преклонных лет в сером костюме и с уставшим взглядом, сидевшая за столом и копавшаяся в бумагах.       – Здравствуйте, меня, кажется, вызывали? – спросила я, войдя, как вроде и полагается входить в кабинет, без стука.       – Вызывала, вызывала. Заходи, присаживайся.       Я покорно села на стул рядом со столом.       – Значит так, – найдя нужный листок, без предисловий начала женщина. – Ты тут проведешь 70-120 лет, в зависимости от того, как будешь себя вести. Следуй указаниям на камне. За неподчинение последует наказание в виде ужесточения режима мероприятия, на которое следовало явиться. Например, тебе говорят – приходи смотреть скучный фильм. Не пришла. В следующий раз приглашают прийти на нелюбимый фильм. И так далее, пока не дойдем до стадии вроде "приходи жариться на сковородке", куда явка уже обязательна. Силой затащат. Понятно?       – По... Понятно.       От страха и волнения мне стало как-то трудновато дышать.       – По прошествии срока тебя ждет другая жизнь. В каком мире и в виде кого, сказать пока не могу. Вопросы?       – Да. Что это за человек на улице летал? Ангел?       Женщина недовольно покачала головой.       – Вот позволили человеку крылья на свою голову, теперь половина новеньких спрашивают. Праведником он при жизни был, вот мы и исполнили его мечту. У нас тут даже светлый маг и, страшно сказать, человек-паук есть.       – Ого. Ясно.       Черт. Я пожалела, что не прожила свою жизнь идеально. Сейчас бы летала, колдовала, дышала под водой... А теперь что? Живу в скучной квартире. Ближайший век. Ну ладно. Что есть, то есть.       Когда я пришла обратно к себе, то поняла, что ходить куда-то мне сегодня уже откровенно надоело. Впрочем, ходить никуда и не надо. На камне ничего нового не появилось, а вместо этого в том самом шкафчике на кухне появился ужин. Мне как раз захотелось есть. Дверца странного кухонного шкафчика была отворена, а внутри стояла тарелка макарон по-флотски и стакан воды. А что, неплохо. Макароны – одно из моих любимых блюд. Только масла маловато. Да и напиток могли бы повкуснее придумать.       Кроме еды для меня, нашлась еще и баночка корма для рыбок. Покормив себя и рыбку, я нашла на полке подходящую книгу и улеглась с ней на кровать. Но через час заскучала. Похоже, в мире мертвых главное наказание – скука.       Ни телевизора у меня нет, ни интернета, только радио. Точно как у соседа. Черт. Постоянно в мыслях этот сосед всплывает. И скучно. Мне нужно прогуляться.       Только вот куда? Для того чтобы решить это, я обратилась к карте. И ничего не нашла. Да что это такое? Одни дома. Даже скверика, который расположен за моим окном, на карте нет. Но за окном-то есть...       У меня возникла шальная мысль о том, где можно погулять. Отворив современное пластиковое окно, я вдохнула свежий воздух и поняла, что живу на втором этаже, и просто спрыгнуть не выйдет. Хотя... Я ведь мертвая. Чего мне уже будет? Правда, все же немного страшно, так что... Нарыв в шкафу постельного белья, вроде крепкого, я связала из него довольно длинный канат, и, привязав его к батарее и перекинув через подоконник, начала спускаться. Спуск по импровизированному канату оказался сложнее, чем я рассчитывала, так как помогать себе ногами, лазая по канату, я так и не научилась, а опереться ногами о стену удавалось не всегда. В итоге, я двигалась вниз, почти всегда используя лишь руки. Канат качался и совершенно меня не слушался, а я большую часть времени просто болталась на нем, как мешок с сеном. Определенно стало понятно, что подняться уже не получится. Кожа на ладонях вопила, что ей не нравится такое с ней обращение, да и руки быстро устали. Ох, лишь бы не свалиться.       Когда я спустилась на метр-полтора, ладони вдруг скользнули, и я стремительно поехала вниз. Я уже распрощалась с жизнь... Ох, что я несу? Я ведь мертва. Со своим здоровьем всего лишь. Так вот, я уже представила, как лежу внизу с переломанным позвоночником (ведь уцепиться за канат вновь мне не удавалось), как вокруг резко стало темно и полностью пропало ощущение тела.       Это что такое?! Подумать мне не дали. Через мгновение стало невыносимо светло, потом снова непроглядная чернота и опять, опять. Как десятки вспышек фотокамер в непроглядной тьме. Это было для меня невыносимо, но закрыть глаза не было возможности, потому что глаз будто и не было. Все продолжалось несколько секунд. Затем была последняя вспышка, тьма, и вот я уже стою в своей комнате как ни в чем не бывало и гляжу в окно, держа в руках край веревки из простынь.       Намек поняла. Ходить тут можно только через дверь. Через нее и пойду. Вот только посижу немного на кровати и отдохну, пожалуй.       На улице я ожидала встретить кого-то нового, поговорить, может, подружиться. Пошататься, в общем. Лишь бы не сидеть в скучной квартире. Хотя скуку развеял спуск по канату. Но, несмотря на пережитое, я хочу гулять.       Улицы были очень чистыми и пустыми. Светило солнце. В мире мертвых сейчас не слишком жаркое лето. Когда я отошла от дома на приличное расстояние, мысли уже полностью успокоились, а приключения с самодельным канатом почти забылись.       – Тавригида прекрасна в это время года, – раздалось за моей спиной.       От неожиданности я не на шутку перепугалась. Это оказался тот самый крылатый мужчина. Ему лет 45, волосы уже тронула седина. Мягкие черты лица наводили на мысль, что он хороший человек. Врочем, о чем я, он же крылатый. Он, наверное, просто невыразимо хороший человек.       – Тавригида и зимой тоже хороша, но летом все же лучше. А вот осень и весна... Нет. Не люблю, – улыбнулся крылатый. – Как тебя зовут?       – Меня? Регина.       – А у меня банальное имя. Петр Иванович. Я врач. И всегда хотел летать. Это я тебе сразу говорю, опережая вопросы. Я по глазам вижу, у тебя куча вопросов. И наверняка я знаю ответы. Ты, наверное, ждала ад или рай?       – Ага. Если честно, для меня немного странно, что тут серийный убийца может жить в одном подъезде с праведником. Да, именно ад и рай, в какой-либо его интерпретации, я и ждала.       Разговаривая, мы переместились на скамейку.       – Ада и рая нет. Тут все как в жизни, – пожал плечами крылатый. – К тому же, поразмыслив, ты бы и сама поняла, что отделять плохих от хороших нет смысла. Во-первых, все люди в разной степени плохи, во-вторых, плохие должны видеть, как живут хорошие, так наказание горше, а в-третьих, чему злодеи могут научиться от злодеев?       – Ничему, – кивнула я и после паузы продолжила. – Люди должны взаимодействовать. Так уж они устроены. Мы, то есть, – поправила я, поняв, что весьма самонадеянно отделяю себя от других людей. – Так, а что дальше? Мне толком не сказали. Отсижу я срок в сто лет в этом городе, а потом?       – О. У тебя есть два пути. Причем один из них весьма определен, а второй может в итоге увести куда угодно.       – А если говорить немного точнее? – вздохнула я.       – Если точнее... Цель нашего пребывания здесь – перевоспитание до приемлемого уровня. Те же, кого перевоспитывать не надо, тут просто некоторое время отдыхают. А если ты не исправился, тебя отправляют на землю.       – То есть мы становимся опять людьми.       – Нет, нет, совсем нет. Душа переносится в тело бессмертной медузы. И когда-нибудь там умирает. Почему именно так? Потому что душа способна родиться только на земле, там же она способна и погибнуть. А так как душа бессмертна, умереть она может только в таком же бессмертном теле. Понимаешь?       Мне вспомнилась статья в интернете, где я читала про этих медуз и даже специально заучила их название на латыни – Turritopsis Nutricula. Бессмертные медузы. Они не могут умереть своей смертью, но если физически уничтожить медуз – они умрут. Меня это всегда поражало.       – Хорошо. Про медуз ясно, – кивнула я. – А если перевоспитание удалось? Другие миры?       – Да. Но какие именно – никто не знает. И в каком теле будем. Мы не знаем, что ждет нас на следующем этапе.       – Как я, будучи живой, не знала, – опять кивнула я.       – Точно. Возможно, когда кто-то узнает, разрушится вселенная. Возможно, про медуз нам наврали. Но я думаю, хороших людей в будущем ждет что-то не менее хорошее.       – Другие миры… – протянула я мечтательно. – Или, может, Земля, но иное, более удачное тело.       – Не знаю. Я иногда мечтаю о том, что меня может ждать. Все, наверное, мечтают.       Мы еще некоторое время поболтали о нашем прошлом, а когда солнце стало клониться к закату, распрощались. Петр Иванович пригласил меня к себе в гости, и мне еще долго пришлось себя убеждать, что к нему можно идти вот так с бухты-барахты и ничего не опасаться. При жизни пойти к какому-то малознакомому взрослому мужику домой... Да ни за что. Только если вместе с тортиком к чаю принести с собой автомат Калашникова.       На лестничной клетке мне встретился Паша. Как обычно. Такое ощущение, что мы с ним всегда и везде ходим в одно и то же время. Паша держал в руках какую-то коробку, оформленную в розовых тонах, и перевязанную тонюсенькой синтетической ленточкой, какой перевязывают обычно коробки с тортами.       – Привет, – улыбнулся он. – Мне тут один мой праведный друг подогнал коробку эклеров. Не хочешь чаю с эклерами?       Недолго думая, я согласилась. Чая у соседа не оказалось, а вот у меня в кухонном шкафчике обнаружились и чай, и кофе. Слушая завывания ветра и стук капель по надтреснутому оконному стеклу, мы пили чай. Я рассказывала Паше про медуз, про вселенную, мы вместе предполагали, каким могло бы быть наше будущее. Не совместное, конечно, ничего такого не подумайте.       Он хотел оказаться на планете, где будут киборги, летающие автомобили и прочие прелести будущей жизни из научной фантастики, а я хотела на планету с магией и драконами. И котами. На этой планете обязательно должны быть коты.       Ночью, уже лежа в кровати, я подумала, что не особо грущу о том, что умерла. Да и ощущения такого у меня нет. Я просто теперь живу здесь. Хотя, может, когда память вернется полностью, найдется что-то из прошлого, что заставит меня пожалеть о смерти.       Засыпалось мне хорошо. Потому что кругом очень тихо. Часов в комнате нет, соседи не шумят, только за окном иногда одиноко прокричит ворона или еще какая птица.       Снов мне не снилось, или я их не запомнила. Наутро после завтрака я подошла к моему окну. Вид из окна меня удивил и даже немного испугал тем, что за ночь успел поменяться. Теперь перед моим домом раскинулось большое темное озеро, окруженное сосновым и еловым лесом. Озеро наверняка холодное. Кажется оно мне холодным. Наверное, потому что оно окружено таким же темным, как само озеро, и очень густым лесом.       Пасмурно. Ни один луч солнца не пробивается из-за густых серых туч, нависших над озером. Мрачноватость пейзажа делает его только лучше.       Решив распахнуть окно, я тут же об этом пожалела. За окном было градусов десять тепла. Хотя нет, не пожалела. Меня обдало холодом, но зато каким повеяло воздухом... Чистый, сладкий, такой свежий, кажется, что он целебный. Чтобы впустить этот чудный воздух и не околеть, я оставила только щелку и села в кресло около окна.       А потом началось нечто неясное. Вспышками в сознании стали возникать размытые картинки, полупрозрачные, наслаивающиеся на то, что я сейчас вижу. Похоже на галлюцинации. Голова шла кругом, я вцепилась в подлокотник кресла, но меня все равно вело влево. Слышны какие-то крики, вокруг неясная суета. Комната стала словно испаряться, а другая реальность из видений становилась все четче. Что происходит? На секунду пропало ощущение тела, но снова вернулось. Кажется, вокруг суетятся врачи, а я лежу на полу. В мире живых. А мир мертвых пропал. Адски болит голова. Больница, ставшая на миг реальной, опять ушла куда-то на задворки сознания. Мысли остановились. Темнота.       Когда я пришла в себя, мне сказали, что меня ударило током, когда я мокрыми руками втыкала вилку в розетку. Это было плохой затеей. Попила чайку с тетей Любой, называется. У меня была клиническая смерть и длилась две минуты. Повезло, что я была в больнице и меня откачали. Ну как повезло... Чтобы с такими последствиями поставить чайник это надо постараться.       В то, что я жила в мире мертвых, никто особо не верил. Ну и ладно. Какая мне разница? Хотя самой в том, что это не просто галлюцинации, еще не мешало бы убедиться.       Когда через несколько дней меня выпустили из больницы и перевели на дневной стационар, мама поначалу не подпускала меня ни к одной розетке. К примеру, мобильником и ноутбуком пользоваться можно только если он не подключен к сети, а поставить его на зарядку самой нельзя ни в коем случае. К плите не подходить, фен не трогать, а воду вообще мы теперь в кастрюльке кипятим. И мама еще ворчит, мол, как можно быть такой неосторожной. Да осторожная я, просто сама не знаю, как так получилось.       Примерно через две недели мама перестала так рьяно оберегать меня от электрической техники и начала выпускать на улицу, а врачи прекратили так чутко следить за моим состоянием и выписали. Чувствовала я себя отлично, но меня запугивали различными долгоиграющими последствиями удара током, так что пару раз мне все равно еще придется прийти на осмотр. Как раз сейчас лето, не учебное время, бегай по врачам сколько влезет.       Пока я сидела дома, у меня было время подумать. Вышло, что за минуту на земле в мире мертвых проходит примерно полдня. Таким образом, я рассчитала, что Паша, скорее всего, умер всего-то за день до меня.       Для начала, я решила попытаться найти его своими силами, а если что – прибегнуть к помощи моего продвинутого в плане компьютеров и поиска информации однокурсника. Но все оказалось намного проще. У Паши была сложная фамилия и страница в соцсети. И кто-то написал там, что он разбился на мотоцикле. Какой-то пьяный урод на крутом джипе выехал на встречку. Да, загробная жизнь не была галлюцинацией, я действительно жила в мире мертвых. И Паша там был.       Теперь я все знаю. Знаю, что будет, если я умру, и могу с полной уверенностью заявить – я не боюсь смерти. И буду жить так, чтобы заслужить крылья. Должна так жить. Не только ради крыльев. И, кстати, от того, что я узнала, какой будет загробная жизнь, вселенная не рухнула.       Ах да, и самое невероятное: мне кажется, что я влюбилась в мертвеца.