Исключение из правил

Огромное поле растянулась на многие километры вдоль бесконечных лиственных лесов. Было начало лето, поэтому в воздухе стоял приятный аромат цветущих растений, пахло молодыми листьями и мёдом. Хотя и был уже поздний вечер, птицы вовсю щебетали, летая от одного дерева к другому, ища реденькие кустики, которые порой попадались им в чистом поле. Тёмно-синее небо с каждой минутой становилось всё чернее, и на нём уже стала заметна прекрасная россыпь звёзд. Поднялся небольшой ветер. Он не был слишком холодным, но всё равно пробирал до костей, что становилось зябко. В это время года по ночам холодно. Земля ещё не успела прогреться солнечными лучами. Поэтому спать в это время суток на улице – не очень хорошая затея. Но об этом не слишком беспокоились беглые ниндзя, которые в эту самую минуту, всё ещё не снижая скорости, шагали по уже мокрой от тумана траве. Члены организации Акацуки были обессилены, хотя никто из них не подавал вида. Они шли уже целый день, ели на ходу; чистая вода у них закончилась; поэтому преступники обходились лишь грязной озёрной водой, которую набрали не так давно. Для того, чтобы вскипятить её, времени не было. Поэтому, отплёвываясь от микроскопических водорослей и неизвестных им букашек, наёмники всё с тем же удовольствием набрасывались на заветную воду каждый раз, как палящее солнце показывалось из-за туч. - Какузу, я думаю, что пора остановиться, - сделав голос абсолютно безразличным, сказал Хидан, который, на самом деле, из их команды устал больше всех. В недавней схватке он потерял много крови, из-за чего весь этот день ели стоял на ногах, периодически отставая от напарника. Верующий жаловался ему пару раз на своё головокружение, но Какузу лишь многозначительно фыркал и, казалось, не обращал на фанатика никакого внимания. - Не думал, что скажу это, но ты прав, - кивнул головой казначей и мгновенно остановился. Хидан сразу же воспрянул духом и, небрежно кинув на землю своё оружие, с удовольствием завалился рядом. – Наконец-то можно поспать. А то я уже битые сутки на ногах. Знаешь, у меня ведь ещё и коса за спиной, - пожаловался бессмертный. Воздух теперь ему показался более резким и холодным. Малокровие делало своё дело. Какузу лёг слегка поодаль. Их разделяло расстояние в три метра. Каждый из них, когда смог наконец-то улечься после длительной ходьбы, расслабился и удовлетворённо замолчал. Образовалась немая тишина. Где-то вдали шумел ветер, перебирая мириадами молодых листьев. Рядом колыхалась трава, слышались трели вечерних и ночных птиц. Всё казалось настолько умиротворённым и спокойным. Какузу даже слегка улыбнулся. Давно уже не было такой идиллии. Заломив руки за голову, казначей довольно прикрыл глаза и уже было начал засыпать, как до его острого слуха внезапно донеслись странные звуки. Секундой позже мужчина понял, что Хидан замёрз, и его зубы отбивают барабанную дробь. Приоткрыв глаза и повернув голову набок, Какузу смог наблюдать за тем, как его напарник ёжится и пытается потеплее устроиться на сырой земле. Темнота наступающей ночи словно приносила с собой холод. Воздух становился всё холоднее, даже птицы стихли. Теперь слышались лишь дуновения ветра. - Я разожгу костёр, - неохотно вставая с налёжанного места, оповестил Какузу. Хидан сразу же замолчал и во все глаза начал наблюдать за напарником. - Поблизости нет деревьев, - напомнил бессмертный и потеплее закутался в плащ. – Не получится… - Я вижу что-то совсем недалеко. Лежи, я сейчас вернусь, - приказал казначей и неспешно направился к своей цели. На самом деле Какузу поторапливался. Ему самому жутко хотелось спать, всё тело ныло после недавней битвы и долгого похода через леса и болота. Ёрзанье Хидана не давало ему нормально отдохнуть. Что не сделаешь ради себя… Говорить: «Я сейчас вернусь» - приходилось часто. Ниндзя довольно тихие существа, поэтому могут прикончить врага в абсолютной тишине. И каждый раз, оставляя своих товарищей и союзников одних, говоря эти слова, уходящий постоянно сомневается про себя: «А вернусь ли?» И многие ведь беспокоются не только за собственную драгоценную жизнь, но и за жизнь товарищей. Ведь, если он умрёт тихо, то друзья по оружию не будут предупреждены. И, наверняка, погибнут. Но это касалось лишь слабых и ещё неопытных шиноби. Какузу было уже далеко за пятьдесят. За свою долгую жизнь он успел многое поведать, понять, и, конечно же, стать сильным. А вот Хидан… «А вдруг его убьют слишком быстро? Какой-нибудь сильный шиноби? - размышлял казначей. – Меня это, конечно, не волнует, но ведь если кто-то убьёт Хидана, значит, за этого кого-то дают приличную сумму денег. Поэтому нельзя, чтобы он бесшумно ускользнул от меня», - Какузу думал и постепенно осознавал, что ему очень комфортно находиться среди знакомых мыслей о деньгах и достатке. Остаётся только понять, что за чувство возникает у него с каждой новой секундой? Оно похоже на недоверие, на брезгливость и отвращение. Одновременно с этим возникало ощущение собственного ничтожества. Принеся различной толщены сучки, Какузу умело сложил их в костёр и, сложив пару печатей, поджёг их. Огонь начал немедленно разгораться. Оранжевые языки пламени взмывали к звёздному небу, танцевал подобно Богине в сказочном ярком платье. На такое грех было не полюбоваться. Но Хидана сейчас волновало меньше всего именно это. Он торопливо пододвинулся к огню. Стало намного теплее. С другой стороны костра восседал казначей. Достав из походной сумки флягу с водой, мужчина поспешил снять надоевшую маску и глотнуть живительной жидкости. Немного успокоившись, забыв о странном своём чувстве, Какузу принялся смотреть на огонь. Тот успокаивал. Мысли постепенно улетучивались, словно их никогда и не было. - Уютно, - заметил Хидан. Казначей со скептицизмом в глазах посмотрел на напарника. – Что смотришь? – небрежно поинтересовался бессмертный. Какузу мгновенно одёрнулся и поспешил нахмуриться. - Мне уже и посмотреть нельзя? Тем более на человека, который выдвигает такое нелепое умозаключение, - усмехнулся Какузу. – Ты весь дрожишь, как осиновый лист; вокруг бескрайнее и холодное поле; а ты говоришь: «уютно». Хм, странно… - Это тебе странно, - в недовольстве скосоротился блондин. – Ты же у нас сам весь такой холодный! Тебе плевать, где мы ночуем. Мне, конечно, тоже. Уют для меня – это не комфорт. Не путай понятия, блять! – Хидан почему-то взвился. – Видишь этот свет, исходящий от огня, чувствуешь тепло? За границей этого оранжевого светового круга начинается мрак и холод. И пока я сижу тут, в тепле, я доволен и, наверное, счастлив. - Вон оно как, - без особого интереса протянул казначей. – Мне почему-то неуютно. Уют для меня несколько иное понятие. - Мягкая кроватка и сухое помещение в дешёвой, но хорошей гостинице? – изогнув бровь, поинтересовался бессмертный. - Нет, - тихо отозвался Какузу. – Видишь ли, я прожил долгую жизнь, ценности меняются. Я понял, что нет ничего дороже собственной жизни и денег. А ещё нужно быть сильным и влиятельным. Ну, или хотя бы просто сильным. Я понял, что в этом мире от других ждать ничего не приходится. Особенно, когда ты являешься преступником, вокруг остаются только враги. Ты одинок, тебе грустно. Но всё это проходит со временем. У меня прошло. Мне уже не нужны люди. Мне уже не нужно, чтобы кто-нибудь меня любил и поддерживал. Я же говорю: ценности меняются с возрастом и с опытом. - Значит, уют для тебя – это деньги и чувство собственной силы? – пытался понять блондин. Но Какузу покачал головой. - Не совсем. Мне нужно, чтобы рядом был человек, к которому я не побоюсь встать спиной. Который поможет мне, которому я всё ещё учусь доверять, - хладнокровно отчеканил брюнет и прикрыл зелёные глаза. - Э, стой! – встрепенулся Хидан. – Это ведь совсем не вяжется с тем, что ты только что сказал. Ты мне заливал о том, что тебе никто не нужен, ты одинок, тебе нужны деньги и сила. И тут внезапно ты заявляешь мне, что хочешь, чтобы рядом с тобой был какой-то там человек, к которому ты…. - Не какой-то, - спокойно поправил Какузу. – А именно ты. Хидан замер с открытым ртом. В лице его отобразилось недоумение и удивление, потом парень нахмурился и на секунду задумался. «О чём это он? – думалось казначею. – Ничего ли он себе там не напридумывает? Правильно ли он всё растрактовал?» Внезапно Хидан улыбнулся и шутливо подмигнул напарнику. - Не хочешь ли ты, дорогой мой и скупой на все пять сердец друг, сказать мне, что я тебе дорог? – эти шутливые слова и весёлость со стороны Хидана Какузу раскусил сразу. Ценности… Да кто говорит, что среди них не может быть исключение? И даже преступник и убийца, плюющий на мораль, убивающий ради выгоды и удовольствия, может понять, что без одного единственного человека его жизнь не станет прежней. Хидану всё равно, как о нём думают. Он даже становится довольным, когда его проклинают и называют убийцей. Но, всё же, в глубине души этот молодой и неопытный в жизни юнец хочет иметь на своём разнообразном пути хотя бы одну постоянную вещь. Вернее, постоянного спутника. И этот человек обязан быть таким же… Отступником, который лишён сторонников, семьи и друзей; который перешёл за рамки принятого; который уже сам всем сердцем желает стать хоть кому-нибудь нужным. Какузу увидел за маской безразличия и иронии великое желание. Разглядел в нечеловеческих малиновых глазах непонятное даже для самого Хидана желание обрести себе верного соратника. Хотя бы одного, но зато до самого конца. Без предательств. И, хотя Какузу с Хиданом ещё не до конца друг другу доверяют, каждый из них только что понял, кем они являются друг для друга. Они стали напарниками, которые хотели перегрызть друг другу глотки. Хотели убить друг друга, избавиться от ненужного человека рядом. Ведь каждый из них привык к ценностям одиночества. К тому, что никто не поймёт, и не оценит их. Привыкли быть изгоями. Убийцы, монстры… но не в глазах друг друга. Там каждый видит что-то большее. Человека, мужчину, страдальца. Они видят в друг друге не людей, которые лишены совести. Они видят людей, которые не потеряли, а обрели совершенно новую совесть. Но ведь совесть есть, достоинства, и даже честь! Для таких на пути должен повстречаться точно такой же, как и они. Пусть с другими ценностями, идеалами, принципами, но, всё равно, такой. Судьбой и душой, желаниями и чувствами! Они – напарники. Всегда рядом, вместе, их задание одно на двоих. Они преодолевают препятствие, забывают своих жертв и людей, но они точно не забудут друг друга. Ведь стоит только повернуться… и увидишь знакомое лицо. Своё отражение. Эта близость не похожа на что-то ещё, она одна в своём роде. «Интересно, у Сасори к Дейдаре такие же чувства, как у меня к Хидану? – мимолётно подумалось Какузу. – Нет. Точно не такие. Так странно… Интересно, а какие у меня к Хидану чувства..? – мысли плыли ленивым потоком. Глаза казначея начали постепенно закрываться. – Прожитые годы и опыт говорят, что это любовь». Сразу после этих мыслей казначей недовольно встрепенулся и помотал головой. Мужчина? Ах, если бы это было правдой, то какая к чёрту разница? Переживи подобное и уже станет плевать на какие-то там общепринятые нормы. Ведь этот человек такой один. Нет его женской копии. И если бы была, то это был бы уже не тот человек. Главное в этом случае – единые в своём роде чувства. Такие испытываешь только к одному. «Вот поэтому это и не может быть любовью, - умозаключил Какузу. – Это совсем другое». - Кхм, - прокашлялся Хидан. Нарастающее безмолвие плохо сказывалось на нём. – Я, пожалуй, буду ложиться спать. - Да… - внезапно послышалось со стороны казначея. - Что «да»? – непринуждённо спросил бессмертный и уже успел улечься на землю, накрывшись сверху плащом - Я хочу тебе это сказать… Ты дорог… мне, - замешкался Какузу и сразу же одёрнул себя за такие слова. – Только ты можешь сказать мне, что я дурак. Только ты говоришь, что мои глаза красивые. И только ты рядом со мной находишься в контрасте и в сочетании одновременно. Одним словом: ты особенный. Но это не значит, что у тебя появляются какие-то новые права. Неверное действие с твоей стороны и ты мёртв... - Да, хм, - Хидан спрятал свои глаза от зоркого взгляда напарника. – Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты какой-то подозрительный. Г-говоришь, что тебе неуютно… Потом говоришь, что уютно рядом со мной, но тебе всё ещё неуютно, хотя я тут, рядом. Я запутался. Мне, наверное, похуй, - высказав всё это заплетающимся языком, бессмертный сглотнул ком, что встал у него на горле. Сердце почему-то билось сильнее обычного, как может биться перед очередным жертвоприношением. Но в этот раз никакой потенциальной жертвы рядом не было. Тогда почему же? Хидану даже показалось, что его лицо пылает. Какузу уже пожалел, что сказал всё это вслух. Он ведь и сам был не уверен в этих словах. В последнее время о своём бестолковом напарнике казначей думает гораздо чаще, чем обычно. Когда они разделяются, мужчина надеется, что этот фанатик не попадёт в окружение по дороге. Когда они останавливаются в какой-нибудь деревне на перекус, Какузу даже не скупится заплатить денег за хорошую еду. Хидану стоит один раз хорошо поесть, и его можно не кормить дня два. Но Какузу всё равно из походной еды отдаёт ему больший кусок. «Он ещё молодой, ему надо больше есть. Да ещё и кровь постоянно теряет, - оправдывался сам перед собой казначей. – Что за наказанье?» - Уют, уют, - как-то с придыханьем вырвалось у казначея. – Что же это делается… - нахмурился брюнет. Хидан всё это время незаметно наблюдал за напарником, пытаясь прочесть в его взгляде его чувства. – Вот что странно, - Какузу внезапно поднялся на ноги и, обогнув костёр, подошёл к Хидану. – Ты ведь ужасно бесишь меня своим пониманием мира. Твоя религия, твои понятия. О, как же всё это глупо! – Хидан хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Казначей уселся около напарника и посмотрел тому в глаза. – Я ведь могу тебя убить… Прямо сейчас… Эй, тихо-тихо, - видя, как бессмертный встрепенулся и ощетинился, Какузу поспешил удержать его за плечи. – Успокойся… С минуту стояла гробовая тишина. Даже ветер стих. Хидан внезапно осознал, что это уже не в первый раз. Не в первый раз Какузу садится совсем рядом. Не в первый раз они смотрят друг другу в глаза в полной тишине. - Швы… - вырвалось у бессмертного. - На твоём лице… - Что? - Какузу сразу же потянулся за маской, намереваясь её одеть. Какое-то чувство несовершенности посетило его. Давно же он подобного не испытывал и очень удивился тому, что ему стало стыдно перед напарником. - Стой, - Хидан перехватил руку казначея. – Зачем ты это делаешь? Не стоит… Твоя чёртова маска меня раздражает. Ты можешь хотя бы при мне от неё избавиться? - Зачем? – сделав голос безразличным, поинтересовался брюнет. - Я всегда вижу только твои глаза. Хочу видеть твою морду, чтобы читать твои эмоции… - пояснил Хидан и понял, что всё ещё держит руку напарника. Но отпускать её почему-то не хотелось. - Теперь я просто обязан надеть маску, - ухмыльнулся Какузу и с силой вырвал свою руку из стальной хватки Хидана. - А ещё, - протянул Хидан в явном забытье. – А ещё мне нравится твоя внешность. Цепляет, знаешь… Какузу предпочёл промолчать. Вроде ему должно было быть всё равно, но нет. Этот парень точно исключение из общих правил. И рядом с ним всё поведение казначея мгновенно меняется. За своими мыслями мужчина не заметил, как Хидан приподнялся с налёжанного места. Не заметил, как бледные руки протянулись к нему. Поэтому он очень удивился, когда почувствовал, как его кто-то обнял. Хотелось послушаться своих инстинктов и отпрянуть. Но инстинкты почему-то заснули. Вроде он должен ощущать беспокойство, но ощущает лишь умиротворённость. Хидан обеспокоился секундой позже. «Что я такое творю? – Парня удивляло новое ощущение. – Так приятно, но он же меня сейчас убьёт». Бессмертный вздрогнул всем телом, когда ощутил лёгкое прикосновение к своей спине. Преступники… Не дай Бог повстречать их на своём пути. Будь вы тысячу раз ангелами во плоти… Будь вы самыми честными, благородными и добрыми людьми… Они вас убьют! Не пожалеют! Пора понять, что вы не такой человек, который им нужен… Они уже есть друг у друга, и, знаете, им уже никого более не надо. Они не избалованы чувствами и вниманием. Посему им достаточно того, что они уже обрели… Они не избалованы ощущением близости кого-то дорогого, поэтому эти обыкновенные объятия для них так важны и восхитительны. - Какузу, я понял, что такое уют… - Хидан перестал спорить с ощущениями и просто закрыл глаза. - … - Какузу ничего не ответил и через мгновенье схватил Хидана за плечи и отстранил его от себя. Блондин разочарованно и с непониманием впился малиновыми глазами в холодный взгляд напарника. – Бестолковый… - Ч-что? – недопонял бессмертный и закусил губу. Какузу нахмурился сильнее прежнего. Секунда и его глаза распахнуты, наполнены таинственным блеском и волнением. Хидан с удивлением почувствовал, как дыханье напарника сбилось. Казначей с некой неуверенностью притянул бессмертного к себе и без всякого жара поцеловал его. Глаза Хидана расширились в полном шоке. Такого он точно не ожидал. Но принял этот поцелуй, как должное. «А всё-таки любовь, - с придыханьем понял Какузу. – Как к человеку, как к… единственному существу в этом мире, который хоть что-то для тебя значит»… Ночь. Полная страшных встреч и неожиданностей. Вчера ты погиб от рук кровавых убийц, от рук преступников S-ранга. Ты проклинал их, пытался доказать им, что они – монстры. Ты думаешь, они не знают этого без тебя? Они убили тебя без жалости, хладнокровно, не зная, что у тебя есть семья и дети. Ты думаешь, им это важно? Нет… Для них уже никто не имеет особого значения. Поэтому они отдают всю любовь лишь самим себе. Вернее, хотят отдать, но их собственная душа эту любовь отвергает. Совесть кричит: «Ты не достоин любви!» И поэтому в эту ночь их удивлению не было придела... Поэтому они так легко отдали друг другу это чувство… «Один… только раз… - сбивчиво думал Хидан. – Н-нет… Не отпущу. Пусть этот один раз будет вечным»…