Сыновья

Момоноске вернулся к мугиварам, когда справил шестнадцатилетие. Он был теперь ростом чуть ниже Френки, а в плечах даже шире чем Зоро. Сегуном, правда, пока не стал – но амбиции не уменьшились, не исчезли, молодость диктовала свои условия – и Момоноске с радостью их принимал. Робин с интересом смотрела на вчерашнего ребенка – а потом как-то по-детски нежно прижала гладко выбритую голову к своей полной груди. В Робин смешались все виды гормонов, кровь бурлила, ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно – Робин была во второй раз беременна, и эта беременность, и этот визит взрослого ребенка потряс ее до глубины души. До самых ее кончиков. - Каким стал, - похвалил Френки. Он качал на коленях старшего ребенка Робин – девочку, хмурую с ярко-зелеными волосами. – Молодец, Момо! - Йохохохо! А ведь совсем недавно… - Брук пустился в стариковские воспоминания, да и остался там. - Очень даже ничего, - похвалила Нами. Она стала выше и коротко подстригла волосы. Пышные формы качнулись в сторону Момо – и тот засмущался, как и было положено. - Оставайся на ужин, - радушно пригласил Луффи. – Жалко, что Топтыжка не с тобой. Он широко смеялся – и с ним смеялась Робин – Зоро спокойно и по достоинству оценил и вызывающий взгляд Момоноске, и его новую катану. Обоюдоострую. *** - Я пришел сюда не в гости, - упрямо повторил Момо. Зоро проснулся окончательно – поднял голову, глядя на парнишку. За взрослой внешностью еще прятался скромный ребенок, но сердце, сердце было уже большим и настоящим. Зоро сам не понял – когда Момо успел так возмужать, а он, наверное, постареть. Сентиментальный стал. Заплакал бы, если бы другие обстоятельства. Саке отдавало душком – быть может, ему кажется… - Что? – переспросил он. – Ты вернись на кухню, для тебя же кок готовил… - Я заберу с собой, Робин-сан, - сказал мальчишка. – Такой цветок не должен расти посреди моря… - Кто цветок? Робин? – грубовато сказал Зоро. Перед глазами пронесся тонкий изящный образ его жены – красота, ум, недюжинный талант и нежность. Нежность, с которой она укладывала спать Ориолу, нежность, с которой она отдавалась ему, нежность, с которой она смотрела на свой округляющийся живот… Ну да – если бы он давал имя самому нежному цветку, выросшему посреди моря и ветров, он назвал бы его ее именем… - Ты что? – Зоро нахмурился. – Мальчик… - Из нас двоих мальчик сейчас больше вы, Зоро-сан, - сказал Момо. Он устал и присел рядом, катана его глухо звякнула – и Зоро подумал, что хочет ее себе. – Я приехал, чтобы признаться ей в чувствах. И забрать с собой. Отец знает. Все знают. Мой народ хочет видеть Робин-сан. И ты, и эти дети не заставят меня отступить. - Эти? – Зоро задумался. – Они не просто дети, они ее дети, - мягко, как ребенку, напомнил он. – И я – ее. Она меня сама выбрала. Я не заставлял ее. - И я не заставлю, - с уважением отозвался Момоноске. – Но тут… Посреди моря… Я построю для нее второй хризантемовый трон, расшитый шелком… Он закрыл глаза, позволяя ночному ветру шевелить края его кимоно. Зоро только сейчас разглядел – Момоноске был одет нарядно и красиво, как принц. Он приехал сюда не один, и свита вежливо и терпеливо ждала на изящном корабле, пока он здоровался и раздавал подарки. Этот мальчик – но уже муж – и он приехал не просто так… Стало быть, свататься? К его Робин? К его беременной Робин?.. - Ей не нужен шелк… - выдохнул он возмущенно. – Она тут, потому что ей это нужно. И я нужен. Но если хочешь… - Я хочу, - перебил его самурай. – Вызываю вас, Зоро-сан. А потом, когда победа будет за мной, вы должны обещать не строить нам преград. Я обещаю, в свою очередь, любить ее за себя и за вас тоже. Зоро подумывал о том, чтобы попробовать выбить дурь из мальчишки сейчас – но передумал. Он впервые слышал, чтобы о его женщине говорили с таким уважением и любовью, и ему это понравилось. Робин, потерявшая былую ловкость из-за большого живота, уже ждала их на мостике. Она думала о том, как прекрасны бывают летние ночи – и заранее радовалась, что ее второй ребенок будет рожден в одну из таких ночей. *** - Значит, драка? – Луффи ничего не понял, но почесал затылок. – Я согласен. Победитель должен будет подраться со мной! - Идиоты тупые, - буркнул Санджи, выпустив клубы дыма, - Если леди из-за этого пострадают… - Йохохо! – Брук рассмеялся, он единственный понял все адекватно и как положено старику. – С радостью буду следить за поединком. Жалко этот островок, - добавил он. Они выбрали секундантов не случайно – Брук обладал опытом, Санджи – умом, Луффи мог остановить обоих, если бой зайдет слишком далеко. Робин тут не было. Робин осталась на корабле. У нее с утра не заладилось – Ориола плакала и не отпускала мать от себя, если уж папа решил подраться. Нами махнула на все рукой. Почти привыкла. Почти смирилась даже. - Начинайте, - сказал Момоноске. – Я как будущий сегун страны Вано… - Ой да брось, - перебил его Зоро. – Я тебе в отцы гожусь. Ударь первым. - А если я убью вас? – спросил он тихо. – Робин-сан тогда… - Тебе еще лет сто тренироваться, чтобы убить меня с одного удара, - усмехнулся Зоро. Он вдруг увидел в упрямом взгляде мальчишки будущий упрямый взгляд Ориолы. Пока ей три года… Но однажды будет тринадцать. Гордость и нежность – два странных чувства – все смешалось в его сердце. Он рассмеялся и подставился под удар. Рассеченная майка лоскутом соскользнула с его груди. Кровь брызнула на песок. Санджи выругался. - Хороший удар, - сказал Зоро. – Хорошая катана. Но бить ею нужно вот так… Он не рассчитал силу – Момоноске упал, на залитом яростью лице остался некрасивый след. Он бил тупой стороной катаны – жалел и катану, и ребенка. Сердце Зоро пылало. Не Момоноске сейчас бросал ему вызов – его подросшая дочь. И тот, второй, что родится скоро… Совсем скоро. Никто не помешает ему родиться. И они с Робин еще родят детей. Таких вот – яростных и смелых. Он рассмеялся – и Луффи ответил ему счастливы смехом. Луффи был тем, кто любил Зоро сразу после Робин. Луффи был и капитаном, и отцом команды тоже. - А вот так? – Момоноске подлетел – и сердце Зоро затрепетало в ожидании удара, но он вышел кривым, неловким – хотя и болезненным… - Да, вот так бей, - скомандовал Зоро. Пояс Момоноске из серебра, рассеченный надвое, упал на песок. - Я иду, - счастливо сказал сын. - Бей же, - ответил ему отец. Узы уже не имели смысла. Санджи, сидевший на песке, слушал, как звенит сталь – и думал о том, что глаза у Ориолы – глаза Зоро, а не Робин. И почему-то радовался этому. *** Момоноске низко поклонился очередному послу – выпрямился, отец смотрит. Канджуро во втором ряду, как и положено советнику. Сегодня его сын стал великим сегуном – но в стране Вано такое звание не просто дарует почет и богатство. Оно приближает к богам. Момоноске девятнадцать. В таком возрасте боги на пике своей силы. Умирают на изломе. Живут на скорости. - Я горд, - сказал он сам себе. – Я безмерно горд и счастлив. Пустая пиалка со стуком опустилась на глянцевый столик – новый великий сегун смотрел впереди себя, слушая звуки ветра, вдыхая его аромат. Несколько сотен важных гостей посетили закрытую страну, чтобы выразить ему свое почтение. Зоро сидел в первом ряду, не сводя глаз с Момоноске – как с сына. Подаренная великим сегуном катана тускло блестела на сломанном и запаянном умелым Френки поясе. Его второй сын – двух лет от роду – сидел на коленях отца, глядя на мир материнскими голубыми глазами.