Проект "АМИНА"

      В горле встал ком, а ощущение собственного тела постепенно покидало её. Ноги подрагивали также сильно, как и руки, что с силой цеплялись за одежду, сдирая с пальцев остатки чёрного лака. Грудь практически не вздымалась от страха, будто малейший вздох мог спровоцировать существо, которое Саманта заключила в крепкие объятия.       Это был не Док.       Осознание пришло слишком поздно. Сначала она не придавала этому значения, нежась и с удовольствием принимая успокаивающие поглаживания, подобно кошке, что впервые ощутила ласку после долгих лет издевательств над собой. Заключённой казалось, будто нет ничего приятнее на свете, чем жаться к телу собственного потенциального убийцы, ведь он был единственным, кого она знала, кто помогал ей и даже… заботился. Честно говоря, Сэм не была уверена в этом, но ей было откровенно всё равно. Несколько минут назад она была на пороге смерти и только благодаря вездесущей сестре не решилась лишить себя жизни. Простое сообщение, состоящее из обычных чёрных пикселей, смогло вызвать такие эмоции, каких она не ощущала очень давно. Вспоминая и раз за разом прокручивая в голове все всплывшие позитивные образы, D-1915 не могла просто так сдаться. Ей ещё было, ради кого бороться, потому оставалось только плотно сжать зубы, проглотить все слёзы и стараться не обращать внимания на боль. Неважно какую.       Когда холодная ладонь без перчатки погладила её по голове, девушка резко распахнула глаза, а сердце пропустило несколько ударов, после чего забилось быстрее прежнего. Уткнувшись в грудь, она не могла видеть кто перед ней стоит, а поднять голову Саманта не решалась. В голове был лишь один вопрос: где кольцо? Чужие пальцы, казавшиеся ледяными, зарывались в волосы вновь и вновь, отчего по телу не раз проходили мурашки. Сжав свои руки, Сэм полностью убедилась, что кольца на ней нет, но при этом она всё ещё жива. Взяв остатки храбрости в кулак и зажмурившись, заключённая подняла голову и лишь спустя долгие секунды открыла глаза.       — Вы поразительно тугодумны, моя дорогая. Вам нездоровится? — последнее, что D-1915 хотелось видеть — это маску тридцать пятого, который всего за несколько часов осточертел настолько, что становилось тошно от одного лишь его вида. — Судя по вашему побледневшему лицу — ещё как. Может, стоит немного полежать, отдохнуть? А то, боюсь, слабое человеческое тело вот-вот развалится.       Издёвки были настолько ожидаемы, что не нашли никакого душевного отклика. Сил для злости не оставалось, да и нет никакого смысла обращать внимание на откровенную провокацию. Единственное, что было непонятно, — каким образом он смог всё это провернуть? Девушка точно помнила, что видела перед собой Чумного Доктора, который выглядел точно также, был такого же роста и запах у него был такой же терпкий.       — Дорогая моя Саманта, неужто вы позабыли, что я заточён здесь не просто так? Или вы считаете меня любителем многолетнего изолированного одиночества?       Сэм хмурилась. Дурная привычка говорить нескончаемым сарказмом начинала раздражать, потому что на равных он говорил с кем угодно, но не с ней, принимая за откровенную дуру, которая не в состоянии догадаться самостоятельно. Ей просто нужно чуть больше времени, нежели одна секунда после заданного самой себе вопроса. Так уж вышло — природа не создала её гением с огромной силой мысли, подобно проклятой маске с мерзкой улыбкой.       — Не такая она и мерзкая. На мой взгляд вполне обаятельная.       — Хватит лезть ко мне в голову, — D-1915 была удивительно спокойной для себя. Она даже не вырывалась из объятий, слабо упираясь руками в грудь носителя. — Зачем тебе всё это?       Тридцать пятый тихо рассмеялся, стоило ему услышать усталый голос заключённой, после чего потрепал её по волосам, чем заставил напрячься собеседницу. Такой несвойственный ему дружелюбный жест выглядел лживым, будто скрывающий истинные эмоции и мысли.       — Это весело, дорогая моя. А вам бы я посоветовал перестать хмурить своё милое личико, иначе состаритесь на несколько лет раньше. Кстати, как вам моё новое тело?       — Чудесно, — Саманта закатила глаза, а после отвела взгляд. Милое личико. Ну да. Охотно верится. Особенно после того, как её избило всё, что только может и не может.       — Вы относитесь к себе слишком самокритично, но далеко не там, где нужно. Вам следует поработать над рефлексией, — когда холодные пальцы аккуратно взяли девушку за подбородок, разворачивая её лицо обратно в сторону объекта, Сэм резко дёрнулась.       — Скажи сразу, что тебе от меня надо, и мы разойдёмся. Хочешь убить — убей, только без этих блядских прелюдий.       — Какая вы всё-таки грубиянка. Нет никакого уважения к старшим! — наигранно сокрушалась маска, нависая над заключённой, отчего той пришлось выгнуться дугой. Ноги сразу же начали подрагивать, а спина — быстро затекать от неудобной позы. Если бы не держащие её руки, давно бы упала. — И всё же мне нравится ваша прямолинейность. Не нужно лезть в эту симпатичную головку, чтобы узнать о чём думает её хозяйка.       — Зато тебе лишь бы языком чесать, — огрызнулась D-1915, сильнее упирая руки в чужое тело. Она внимательно следила за прорезями глаз и рта у тридцать пятого, чтобы ни одна капля вырабатываемой им чёрной дряни не попала на неё.       — В этом мы с вами похожи, согласитесь. Особенно если сравнивать вас с Чумным Доктором — он больше предпочитает слушать, нежели говорить.       — Что с ним? — заданный без раздумий вопрос вызвал короткую паузу, что резко прервалась громким заливистым смехом объекта. Дёрнув ошарашенную девушку на себя, отчего она повалилась на выпрямившегося носителя, собеседник крепко прижал её к груди, после чего потрепал по голове.       — Поразительная верность, моя дорогая. Поразительная верность! Саманта, вы не перестаёте меня удивлять. Как вам это удаётся?       — Замолчи, — шипела Сэм, краснея то ли от стыда, то ли от недостатка кислорода при таких удушающих объятиях.       — Тише-тише, милочка, не злитесь. Я действительно впечатлён вами. Вы мне не верите?       — Нет, — D-1915 попыталась вырваться, но хватка лишь усиливалась, намекая оставить всякие намерения к бегству.       — Что ж, тогда я докажу вам обратное, — попытка возразить была нагло прервана, дав преступнице разве что успеть открыть рот. — Помолчите. Дайте мне договорить, а потом я выслушаю вас. Здесь нет никакого подвоха, только просьба о банальной вежливости, которая вам, столь очаровательному созданию, не знакома. Не подумайте, я вас не осуждаю. Всё-таки умение быть вежливым — тяжкая наука и дана она не каждому, верно? Ответом на вопрос послужил хмурый взгляд. D-1916 явно не оценила шутки, да и плевать она хотела на мнение этого урода. Он сам далеко не образец для подражания, зато горазд указывать другим, лишь бы хоть немного задеть их самолюбие. Впрочем, другого ожидать и не стоило.       — Молчание — знак согласия, дорогуша, — тридцать пятый понизил голос и чуть ослабил объятия, после чего начал проводить по спине заключённой одними кончиками пальцев, вынудив её выгибаться, только бы не давать ему касаться себя. — Давайте-ка пройдёмся по ложным суждениям. Меня без прикрас поражает ваше умение обманывать себя. Не нужно хмуриться, вам не идёт. Я всего лишь говорю то, что вам, Саманта, сложно признать. Просто копните чуть глубже, будьте откровенны с собой, и вы поймёте — я не скажу ни капли лжи.       Прикосновения были навязчивыми и настойчивыми, откровенно действуя на нервы. Скалясь, Сэм всячески извивалась, чтобы хоть как-то отдалиться от носителя, но по воле маски он держал её мёртвой хваткой, не оставляя ни единого шанса выбраться. Она старалась не думать, что перед ней ходячий труп. Да, он свежий, ещё тёплый, однако легче не становится. Наоборот подкатывает непреодолимое отвращение и тошнота, от которых слабо кружилась голова. Резкие движения только способствовали этому, вынуждая делать передышки, чтобы рассудок окончательно не поплыл.       — Что-то я очень сомневаюсь, что сейчас ты будешь рубить правду-матку, а не просто ссать в уши, чем обычно занимаешься.       Девушка не ждала ничего хорошего после такого заявления, но к удивлению объект просто перестал касаться её спины. Небольшая радость быстро сменилась недовольством, когда этой же рукой ей закрыли рот, плотно прижимая ладонь к лицу и не давая произнести ни звука.       — Знаете почему вы всё ещё живы, милая моя? Не потому что вам есть ради чего бороться. Если жизнь обычного человека не стоит ни единого гроша, то ваша — настоящий мусор, который и задаром не нужен. Вспомните свой городок и оглянитесь вокруг. Что вы видите?       Носитель убрал руку, давая собеседнице высказаться. Впрочем, говорить она не спешила, лишь буравя взглядом прорези маски, где ещё виднелись целые и почти невредимые глаза. Идти на поводу у хозяина тела заключённая не спешила, стараясь ни о чём не думать. Заметив это, тридцать пятый любезно «помог» ей ярко и подробно представить нужные воспоминания. Морщась и мотая головой, будто бы это могло помочь выкинуть навязанные мысли, D-1915 вцепилась руками в одежду мертвеца.       — Жалкое зрелище, не правда ли? Богом забытый город, до которого нет дела никому, кроме его жителей. Обычно люди стремятся как можно быстрее уехать оттуда. Интересно почему? Что ж, скажу вместо вас, потому что вы явно не в духе, чтобы мне отвечать. Маска сделала вид, будто она прокашлялась перед долгой пламенной речью, хотя, по сути, совершенно не нуждалась в этом. Объект даже кулак поднёс ко рту для большей убедительности. Возможно, для создания звука использовался пока что целый носитель — уж больно реалистично звучал такой простой жест.       — Давайте-ка вспомним, что окружает подрастающее поколение в столь злополучном месте: один единственный «престижный колледж» с абсолютно бесполезным в вашем городке направлением и пара-тройка школ с нехваткой преподавателей, где каждый второй страдает от профессионального выгорания, а вместе со всем этим идёт полное отсутствие перспектив и адекватных мест для досуга. Какой может быть карьерный рост у молодого специалиста, если среди вакансий есть разве что работник супермаркета или магазина при заправке?       Тридцать пятый слегка опустил голову набок, будто ожидая ответа от молчавшей собеседницы. Если так и было, то сказать ей явно нечего, да и не было смысла — его слова — обычный монолог, а всё остальное не более чем небольшая актёрская игра для большей эмоциональности и живости разговора. Иногда создавалось ощущение, будто тридцать пятого действительно интересовало мнение окружающих, но всегда стоит держать в голове, что это чувство лживо.       — В лучшем случае можно стать старшим кассиром, но на этом семью не продержишь и вкус жизни не испробуешь. Очень повезёт, если от зарплаты останется хоть что-то, потому что бездушным налогам всё равно на ваше материальное положение. Да даже если останется, а на что их тратить?       Осознав, что процесс уже не остановить, Сэм была вынуждена принять факт — сейчас она, как выпотрошенная и вывернутая наизнанку рыба, внутри которой можно копаться сколько угодно и обсуждать всё, что только можно. Обычно такое состояние сравнивают с открытой книгой, но девушка не чувствовала себя так, будто её просто «раскрыли» и «читают». Этот ублюдок именно что копошиться в её голове, выворачивая и вытряхивая всё, что только смог найти.       — Предлагаете в сотый раз сходить в один и тот же кинотеатр с «голливудскими» красными ковровыми дорожками, которые не меняли и не чистили со времён постройки самого здания? Хуже них разве что местный попкорн, потому что то дешёвое масло, на котором его жарят, и того старше. Неудивительно, что на фоне этого резкий запах пота в кинозале кажется чем-то обыденным. Или будет лучше пройтись по полупустому Walmart? Ведь какой смысл заполнять магазин целиком и полностью, если населения будет меньше, чем единиц товара? Разумнее составить всё около входа для удобства, оставив остальное пространство пустовать, да становиться объектом для страшных историй у детворы. Помните эти истории? Если пройти вдоль стеллажей ровно сто шагов, то вы затеряетесь в бесконечном коридоре.       D-1915 с трудом подавила мимолётную улыбку. Такая глупость когда-то казалась чем-то загадочным и необычным, привносящим в жизнь хоть что-то интересное. Бывало такое, что дети создавали целые организации охотников за привидениями и проводили настоящие спецоперации, чтобы проверить насколько история правдива. Кассиры тогда замучились их прогонять.       — О-о-о, конечно же вы это помните! Столь чудесные детские воспоминания… Когда-то центральный парк вам казался таким же невероятным местом, целым лесом посреди города, полным различных чудес. Слухов и легенд о нём ходило не меньше. Как жаль, что мусор стал не единственной проблемой, — всякого рода сомнительный сброд явно не прибавлял ему «сказочности» и чувства безопасности. Родители точно не позволят детворе ходить по таким злополучным местам. Ох, Саманта, вам лучше меня известно, куда соваться не стоит, ведь так?       — Так, — тяжело и медленно вздохнув, преступница попыталась успокоиться и взять себя в руки. — И что с того?       — Это называется умирающим городом, дорогая моя. Место, где ты родилась и выросла, медленно гниёт, а люди бегут, подобно крысам с тонущего корабля. Остаются лишь старики, да те, кому просто не хватит средств, чтобы уехать оттуда. Согласитесь, ни один здравомыслящий человек не останется там на добровольной основе. Вы и сами когда-то пытались перебраться в большой город, ведь на малой родине так скучно, просто жуть! Хотя знаете…       Голос объекта неожиданно понизился, став более глубоким и тихим. Не понимая к чему ведёт такая перемена, девушка приготовилась к самому худшему. Каждая мышца в её теле напряглась, а по спине прошли мурашки. В горле моментом пересохло, а дыхание стало еле заметным и медленным.       — Я уже который десяток лет нахожусь взаперти. Вы, милая Саманта, видели в каких условиях мне пришлось существовать. Много ли предметов меня окружало? Один единственный постамент, да чёртов стеклянный ящик на нём. Негусто, правда? А теперь представьте себя на моём месте. Вы бы не протянули и года, молясь всем известным и неизвестным богам вернуть вас обратно в «невыносимое захолустье».       На секунду заключённой показалось, что тридцать пятый зол, пока её душу не одолела невыносимая тоска. Отчего-то стало так одиноко, стоило представить целый год наедине с собой. Белые стены. Белый потолок. Белый пол. Изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц. Единственный собеседник — только ты сам. D-1915 про себя хмыкнула. Она не тот человек, которому стоит погружаться в себя, ведь всё скатывается в самобичевание. Не на пустом месте, конечно, но кому от этого становилось легче? В такие моменты Сэм предпочитала съездить… да куда угодно, лишь бы не слышать внутренний голос, всё повторяющий и повторяющий, насколько ничтожна её жизнь и в какую пучину она скатывается.       — У вас была возможность выбраться из ненавистного места. Просто выйти прогуляться, насладиться природой, навестить родственников, выпить чашечку недорого кофе, да прикупить себе любимую плитку шоколада, чтобы поднять настроение. И сейчас вы пытаетесь убедить меня, себя и окружающих людей, будто бы вы жили в абсолютно ужасном месте? У вас было всё, дорогая моя. Даже больше, чем у местных докторов. Вы в любой момент могли сорваться и побывать у сестры, пока они месяцами, а иногда и годами не видят родных и близких. Некоторые из здешних «содержанцев» вовсе никогда не имели такой жизни, какая была у вас. И вы ещё смеете жаловаться? Плакаться о том, какая вы несчастная?       Саманта чувствовала себя ребёнком, которого стыдит родитель. Если подумать, то у неё действительно было всё необходимое для нормальной жизни. Были те, кто на таком начале даже добивался успеха в дальнейшем. А что она?       — Вам всегда всего было мало. Хочется всего и сразу, не тратя время на лишние ожидания, да? Ох, прекрасно вас понимаю, только иногда надо уметь немного перетерпеть и подождать. Не упиваться сразу алкоголем, чтобы забыть все свои проблемы, а взять себя в руки и решить их. Что делаете вы? Ищете альтернативные способы получения удовольствия от жизни, тратя на это последние деньги, коих итак не хватает. Вы сами прекрасно понимаете, что это неправильно. Что же мешает сделать, как надо?       Девушка опустила взгляд, смотря носителю в грудь. Её лицо побагровело от жгучей смеси стыда и злости. Да кто он такой, чтобы судить её?! Ёбаный урод, который даже не является человеком. Если он такой сильный, что абсолютно любое дерьмо может пережить с удивительным спокойствием — флаг ему в руки, но она не настолько всесильна. Сэм, в отличие от маски, знакома усталость. Простая физическая, когда ноги ощущаются ватными, руки подрагивают, а разум клонит в сон, стоит ненадолго побыть в состоянии спокойствия. Какой бы замечательной ни была жизнь — всё теряет смысл, когда находишься в вечном утомлении. Упахиваешься ради простого выживания, чтобы хоть немного дотянуться до «почётного» звания представителя среднего класса.       — И в этом вы правы.       Спокойный голос тридцать пятого, легко признавшего чужую правоту, вводил в ступор. Что он… имеет ввиду? Какие-то свои мысли или он действительно согласен с чужим мнением? Саманте только и оставалось, что удивлённо взглянуть на маску, слегка приоткрыв рот в невысказанном вопросе.       — Вас сможет понять тот, кто прошёл через те же тернии. Остальные будут смотреть исключительно со своей точки зрения, где всё может казаться удивительно легким и простым. Это злит, не правда ли? Как мы сейчас выяснили — ещё как. Но знаете, дорогуша, кое в чём я смогу вас поддержать, — руки мертвеца, что стали явно холоднее, чем были минутами ранее, легли на плечи заключённой. — Закройте глаза.       Довериться просьбе было не самой хорошей идеей с самого начала, но будто бы кто-то собирался её спрашивать. Не сделает добровольно — сделает по принуждению. Пришлось подчиниться, хоть этого и не хотелось. D-1915 чувствовала, как в животе тянет от нехорошего предчувствия, и всеми силами пыталась сосредоточиться на ощущениях, чтобы уловить мельчайшие изменения. Она очень удивилась, ощутив вместо боли поглаживания по плечам. Такие аккуратные и… нежные?       — Вы уже думали об этом, я знаю. Раз за разом прокучивали в голове, как обмотаете всё вокруг пищевой плёнкой, запишите на диктофон долгий и продуманный до мельчайших подробностей монолог, а затем сядете на диван, приставив дуло к виску. После вы позвоните в 911, назовёте адрес и необходимые службы, сбросите вызов и нажмёте на курок. Всё закончится. Никакой больше борьбы ни с собой, ни с судьбой. Никаких больше слёз и переживаний. Пустота. Будто долгожданный сон без тревожных сновидений, которому не будет конца.       Шепчущий голос объекта был у самого уха. По телу вновь прошлись мурашки, вместе с сильным холодком — он в точности описывал то, о чём когда-то думала Сэм. Он озвучивал её мысли, описывал ощущения, но это не вызывало отторжения. Происходящее умиротворяло, позволяя впервые за долгое время расслабится по-настоящему. Скорее всего она загоняет себя в ловушку, отдаваясь накатившим чувствам, подобно мотыльку, летящему на свет фонаря, что в конце концов убьёт его своим обжигающим теплом. Мотыльку всё равно. Он летит и снова и снова бьётся о стекло, пока не падает вниз, не чувствуя ни боли, ни страха. Им руководит лишь внутреннее чувство правильности, которое легко обмануть.       — Ты боялась, — преступница не обратила внимание, что маска перешла на «ты». — Каждый раз размышления прерывала мысль: вдруг что-то изменится к лучшему? Жизнь может наладится именно в тот момент, когда тебя не станет. Или наоборот твой уход сделает хуже, но уже не тебе. Ты в красках представляла, какой может быть реакция сестры, и никогда не знала точно, что из этого будет верным вариантом. Сразу становится так грустно. Ты была опорой для неё и так эгоистично ушла, оставив её одну с ребёнком без уверенности, что хоть кто-то поможет ей в трудную минуту. На брата надеяться не стоит — у него беременная жена и лучшая жизнь в другом городе. Ему удалось выбраться, но он не спешит помочь выбраться вам. Он ещё больший эгоист, чем ты, ведь за всё это время он ни разу не поинтересовался о вашем самочувствии.       Руки носителя плавно перешли на шею, невесомо оглаживая кожу, покрытую болезненными синяками. Но неприятных ощущений отчего-то не было. Неважно. Саманта несмотря на это спокойна. Она знает, что тридцать пятому нет резона убивать её прямо сейчас, ведь он ещё не договорил. Хотя дыхание от странного волнительного предвкушения сбилось. Странного, потому что приятного — это далеко не то, что должны чувствовать люди в её положении.       — Сэм, дорогая, давно ли ты обращала внимание на свои раны? Ты чувствуешь, как они изнывают от боли? — D-1915 прислушалась к своему телу и с удивлением обнаружила, что её ничего не беспокоит, будто бы все полученные увечья разом сошли на нет.       — Я… ничего не чувствую.       — И это моя заслуга, — пальцы совсем слабо сжали шею девушки. — Ты боишься боли и мучительной смерти, но я могу избавить тебя от тревог. Я властен над чужими чувствами куда сильнее, чем тебе кажется, и потому способен подарить уход, граничащий с самым сильным удовольствием из всех, что тебе доводилось испытывать. Ради него ты захочешь умирать снова и снова, лишь бы ещё раз испытать его. Тебе нравится такой исход?       Тридцать пятый начал душить её, плотно, но с определённой мерой сжимая руки. Заключённая рефлекторно схватилась за одежду нападавшего — на этом сопротивление кончилось, позволяя объекту воплощать задуманное в полной мере. Большими пальцами он ласково оглаживал кожу, постепенно усиливая хватку. Саманта ощущала, как всё труднее даётся каждый вдох, отчего слегка приоткрыла рот в беспомощной попытке вздохнуть полной грудью. Спустя несколько секунд она поняла, что больше не может дышать. Перед глазами стали появляться разноцветные пятна, а разум слабел, переставая осознавать происходящее.       — Тебе нравится? — маска ослабила хватку, терпеливо дожидаясь, пока преступница хоть немного придёт в себя.       Сэм распахнула глаза и пыталась откашляться. Голос совсем сел, и выходил только еле разборчивый хрип. Ноги пробила сильная дрожь и слабость, отчего она осела на пол, не переставая кашлять и прерывисто вздыхать. «Да» — с трудом выдавила девушка спустя несколько минут. Не хотелось признавать, но то, что она ощутила, было чем-то невероятным и не похожим ни на что испытанное ранее. Совершенно не получалось найти подходящих слов, которые смогли бы в полной мере описать весь спектр ощущений. Никакого страха, никакой боли или неприятного головокружения, даже жжения в горле и лёгких не было — вместо них странное пьянящее удовольствие, какое не могли дать ни секс, ни наркотики, ни тем более простая человеческая радость. Просто… с ума сойти.       — Тогда у меня для тебя есть предложение, — объект присел, находясь почти на одном уровне с собеседницей. — Ты выполнишь небольшую работёнку, а взамен я дам тебе награду. Ты умная девочка. С техникой наверняка справишься. Ничего сложного. D-1915 пыталась проанализировать ситуацию и здраво рассудить, но мысли растворялись сразу же, стоило их зачаткам появиться. Она была никакой и подсознательно понимала это. Сейчас далеко не то состояние, при котором принятие серьёзных решений будет считаться хорошей идеей, иначе ничего путного из этого не выйдет.       — Нам некогда ждать, Саманта. Помните — мы здесь не одни.       Носитель встал и заключённая сразу же, хоть и бессознательно, схватила его за ногу, будто прося не уходить. Тяжело дыша и слыша, как бешено бьётся сердце, она боялась остаться в одиночестве. Почему-то казалось, что тридцать пятый вот-вот уйдёт, и она упустит единственный шанс на спасение. Так глупо и наивно, что даже смешно. Маска чуть не позволила себе издевательскую усмешку, но вовремя остановилась.       — Хорошо, — девушка резко выдохнула, беспомощно пытаясь собраться с мыслями, которые лишь сильнее спутались. — Я сделаю, что ты просишь. Только… не уходи.