Глоток Шамбертена

Раннее утро для множества людей — как для магов, так и для магглов — пахнет привычным разномастным кофе, в котором каждый находит свой индивидуальный привкус, подчеркивающий изысканный, благородный вкус. По этому вкусу, как по кофейной гуще, можно определить, каким сегодня будет день: приятным или же наоборот. Новая кофейня, недавно открывшаяся в Косом переулке, полностью восстановленном и все таком же волшебном, дарила каждому посетителю надежду на положительный день. Отпив глоток своего свежезаваренного капучино, Гермиона Грейнджер, одна из ранних пташек, заглянувших в новенькую кофейню, отвлеченным взглядом изучала заведение. Пытаясь абстрагироваться от своих назойливых мыслей, девушка подмечала детали, придававшие какую-то особую уютную утреннюю атмосферу. Скатерти цвета карамели, которыми были застелены маленькие деревянные столики, мягко развевались от небрежного дуновения ветерка, ведьма за столиком напротив с особым усердием размешивала в небольшой чашечке сахар, а маг преклонного возраста, расположившийся в самом центре зала, вальяжно переворачивал страницу нового номера «Пророка». Горько-сладкий вкус кофе на языке слегка расслабил Гермиону, но избавил ее от мыслей только на пару минут — отпив половину содержимого чашки, девушка снова погрузилась в измусоленную в сознании тему для самобичевания: расставание с Рональдом Билиусом Уизли. Их с Рональдом отношения напоминали вязкую, приторную патоку: они желали друг другу доброго утра и удачного дня, сопровождая это легким поцелуем в щеку, но, даже интересуясь после, как же все-таки прошел этот самый день, не находили отдушины в разговоре. Ведь Гермиона была уверена, что Рон, прозябающий в магазине Уизли, не способен вникнуть в дела начальника Департамента магического правопорядка, а он, в свою очередь, подсознательно обвинял её в чрезмерной серьезности и не желал даже начинать нудный разговор. Рональд мог бы стать тем самым супругом, с которым можно не волноваться о сложностях в отношениях, о пылких ссорах и не менее пылких примирениях — жизнь с ним продолжала бы быть спокойной и размеренной. Он не высказывал никаких претензий ни на кухне, мягко улыбаясь и благодаря за вкусный ужин, ни в постели, предпочитая сон непримечательным любовным утехам, ни в гостях у друзей, которые уже связали друг друга супружескими узами и воспитывали маленького сына в любви и заботе. Менее же всего его интересовало равнодушие Гермионы, которое поселилось в её взгляде, прикосновениях, действиях и словах за время, проведенное ими под одной крышей. Девушка была уверена, что всего этого не произошло бы, не наполнись черно-белая картина её жизни яркими контрастными мазками: она встретила того, кто заставлял её испытывать совершенно не свойственные ей эмоции и сомневаться в собственном рассудке. Драко Малфой не входил в её жизнь, но и без него эта жизнь уже не была бы прежней. После нескольких лет размеренной жизни с Рональдом, подобные взаимоотношения казались абсурдом. Думая об этом, девушка все чаще ловила себя на мысли, что жалеет о расставании с Роном не более чем о покупке ненужной вещи — мысли же о том, что подошли к логическому завершению их с Драко неначавшиеся отношения, ранили остро наточенными клинками. Он не давал ей надежд на «что-то большее»: не писал, не говорил о чувствах, но каким-то загадочным образом настолько прочно закрепился в сердце Гермионы Грейнджер, так что она могла бы забыть о гордости и снова и снова просить о встрече. Теперь же лишь одно решение казалось ей рациональным, правильным и «грейнджеровским»: достойным того, чтобы быть принятым консервативной гриффиндоркой, которая, несмотря на пылкую борьбу с новой, страстной Грейнджер, все же иногда брала верх над чувствами и мыслями. Выходом должно было стать знакомство с кем-то достойным её, с кем-то, кто полюбит её так, как она того заслуживает. Будучи погруженной в кипящий водоворот мыслей, Гермиона не заметила ненавязчивого скрипа ножек стула о половицу, с которым за её столик вальяжно присел Драко Малфой. Не спросив даже, свободно ли рядом с ней, он просто сделал то, что делал всегда: действовал так, как ему хотелось. − Привет, − нарушил тишину Драко, проводя бархатным взглядом по ключицам Гермионы, прикрытым лишь шелковыми бретелями платья. − Здравствуй, − произнесла она в ответ лишь слегка дрогнувшим голосом, что, конечно, от него не ускользнуло. Контур его губ очертила едва заметная мягкая улыбка, значение которой теперь пыталась разгадать Гермиона, заметившая её краем глаза. − Мне показалось, что нам нужно поговорить, − небрежным движением расслабив галстук, регламентировал Малфой, поправив бежевую скатерть. Нарочито вежливое обращение из его уст звучало как непреложная истина, которой хотелось подчиниться вопреки здравому смыслу и принятому решению. − Возможно, ты прав, − переведя взгляд на чашку, по краю которой её тонкий указательный палец выводил уже десятый круг подряд, она незаметно выдохнула через нос и прикрыла глаза, признавая немое поражение. − Не здесь, − не дожидаясь её согласия, он медленно привстал, ловким движением выудив из кармана бумажник, достал из него необходимую сумму и аккуратно положил рядом с кофейной чашечкой, а затем протянул руку наблюдавшей за происходящим Гермионе. − Не нужно было, − на выдохе произнесла девушка, следуя за Драко Малфоем, с невыносимой простотой разрушившим её тщательно обдуманные планы. Выйдя из кофейни, они завернули в один из узких переулков и растворились в утреннем воздухе, оставив за собой лишь небольшой сгусток дорожной пыли. Коснувшись темных паркетных досок, Гермиона довольно быстро пришла в себя после молниеносного перемещения и сконцентрировалась на месте, где они оказались. − Подожди меня здесь, − негромко попросил Драко, оставляя её наедине с собой в темной спальне, единственным источником света в которой было большое панорамное окно с видом на городские крыши и выходом на небольшой портфнетр*. Наклонившись, девушка осторожно избавилась от черных лодочек на каблуке и, отодвинув их к краю аккуратно застеленной кровати, шагнула к приоткрытому окну, нуждаясь в свежем воздухе. Привстав на носочки, девушка положила узкие кисти рук на кованые перильца, и вдохнула приятный запах лаванды, которая расположилась в глиняных горшках по бокам балкона. Перед девушкой открылся прекрасный вид на полусонный Лондон, окрашенный охрой забрезжившего рассвета. По небу теплыми оттенками акварели разлились первые лучи утреннего солнца, приятно ласкавшие кожу, а ветер, обтекавший стройную фигуру, то и дело нырял в спальню и бередил тонкий тюль. Сзади нее послышались шаги, заставившие её отвлечься от затейливого пейзажа. Обернувшись, она увидела приближавшегося к ней Драко Малфоя, выглядевшего еще идеальнее в лучах рассветного солнца. Она казалась себе очень неловкой, когда он шел так уверенно и прямо, держа в руках открытую темную бутылку и два прозрачных бокала. Поставив их на небольшой столик, разместившийся в самом углу небольшого балкончика, рядом с кустиком лаванды, он аккуратно наполнил оба бокала ровно на треть дорогим красным вином. Шагнув навстречу, Гермиона взяла со столика один из сосудов и коснулась его губами, отпивая немного приятной жидкости, сладко пахнувшей спелой черешней. − Я впервые вижу тебя в утреннем свете, − невольно улыбнувшись, девушка перевела взгляд на бокал, кристальную чистоту которого нарушил отпечаток её гранатово-красной помады в тон вина. Покачивая кистью руки, Гермиона наслаждалась тем, как в бархатистом напитке отражались лучи солнца, будто в бокале то и дело вспыхивало рубиновое пламя. − Шамбертен**, красное сухое, − будто вовсе и не обратив внимания на её предыдущую фразу, он отпил немного вина и прикрыл глаза, из-под ресниц наслаждаясь смущением, покрывшим щеки девушки легким румянцем. Он снял пиджак, и теперь оставался лишь в белой рубашке, манжеты которой были украшены его любимыми серебряными запонками с гравировкой в виде дракона с изумрудными глазами. Две верхних пуговицы были расстегнуты, а галстук ослаблен, и взгляд девушки неосознанно путешествовал по открытым участкам кожи и жилке на шее, сводившей с ума. Сейчас они наконец стояли рядом, не обремененные отношениями и вообще какими-либо обстоятельствами, но они оба не имели ни малейшего представления, как высказать друг другу все, что так долго не решались. Разделявшая их ранее стена из мутного льда, местами потрескавшегося, но все еще твердого до этого момента, теперь скоротечно плавилась, шумным потоком унося стоявшие между ними обиды, ложь и презрение. В уголках глаз Гермионы, словно подтаявшие осколки этих льдинок, скопились слезы, но легкая улыбка тронула её потемневшие от вина губы. У обоих не возникало желания заводить вежливый разговор о погоде, который состоял бы из бессмысленных фраз, облаченных в позолоту хороших манер; теперь у тишины, объявшей прохладный чистый воздух, был смысл. Драко тонул в плескавшейся в глазах девушки карамельно-сладкой нежности, присущей искренне любящей женщине, что видела перед собой любимого мужчину. Подобное он видел лишь изредка во взгляде своей матери: этим она нередко успокаивала его и дарила нужный настрой в самые тяжелые дни. Последние сомнения наконец рассеялись в его душе, непривыкшей к проявлению чувств со стороны других людей, и он перестал ставить под сомнения её слова, погрузившись в теплоту ореховых глаз. Он улыбнулся, и Гермиона непроизвольно всхлипнула, осознав, что в эту самую минуту в её жизни установилось долгожданное равновесие: не было хрупкого прошлого и зыбкого будущего, было лишь настоящее и уверенность в завтрашнем дне, подаренная его теплой улыбкой. Осушив свой бокал до конца, Гермиона отложила его на столик позади себя и шагнула к Драко, обняв его за шею. − Мы, кажется, хотели поговорить, − произнес он шепотом прямо около её уха, сопроводив это влажным поцелуем, разнесшим по коже Гермионы волну мурашек, − Я не буду лгать, что сожалею о твоем расставании с Уизли. − Сейчас мне кажется, что это мое решение было единственным правильным из всех, что я приняла за свою жизнь, − призналась Гермиона, втянув его запах носом и расслабившись в его руках, − Обещай, что я о нем никогда не пожалею. Одна его ладонь опустилась на её поясницу, слегка подталкивая её податливое тело в его руки, пока вторая тянула вниз бегунок молнии, открывая доступ к нежной коже. Шагнув в комнату, Драко неспешно потянул Гермиону в ласкавшую темноту спальни, пресекая её попытки зашторить невесомую материю шелковой занавеси. Темно-синее платье небольшой лужицей растеклось у голых ступней Гермионы, оставив девушку в одном лишь черном белье. Привстав на носочки, девушка заглянула в его слегка потемневшие глаза и жадно коснулась губ, будто вдохнув полной грудью чистого воздуха. − Клянусь. * Портфнетр — французский балкон, остекленная дверь с ажурным барьером или незначительно выступающим балконом на фасаде здания. ** Шамбертен — сорт дорогого красного вина, пахнущего черешней, а иногда горьким шоколадом.