Посетитель

Дверь слушается его особенно неохотно – подрагивают стеклышки, недовольно бряцает дверная ручка, словно коротко ругается. Но он упрямый – толкается, неловко поворачивается, едва не спотыкается об порог и наконец проникает внутрь. С ним вместе протискиваются бесчисленные словечки, непонятные истории без конца и без начала, запахи новостей, сплетен и тоски. Две щепоти сахара и еще ложечка из этой банки. На самом деле, в камре хозяйки «Армстронга и Эллы» нет никакого секрета, и совершенно непонятно, почему ее величают «самой вкусной в Ехо». Традиционный угуландский рецепт, ничего особенного. Впрочем, Андэ никогда не хвалит ее камру. Он сидит боком, чуть сползая, как будто барный табурет ему то ли не по росту, то ли неудобен. И пьет так же, боком, по-птичьи косясь. Теххи коротко улыбается ему где-то между пятой дюжиной «впиливаешь» и примерно десятым «концом обеда». Он кивает ей, словно соглашаясь с ее мыслями, и продолжает что-то рассказывать. Она совершенно не стесняется его: может мыть при нем посуду, сгребать веником черепки от разбившейся чашки, подвязав скабу, мыть пол и оттирать окна от следов вчерашнего дождя. Как при своем, а не при госте. Хотя он, конечно, гость. Но Андэ вовсе не требует, чтобы она проявляла к нему подобострастное уважение, которое хозяйка трактира, наверное, должна питать к клиенту. Не требует даже, чтобы она его слушала. Просто в каждом глотке ее камры он ощущает ту же едкую горечь, которая плещется в его собственной душе. Ей, наверное, легче – она все-таки занимает какую-то часть жизни Макса. Андэ точно знает, что лично он вообще никакой части не занимает, а так, болтается рядом в роли то ли шута, то ли бесплатной газеты. Но он не завидует леди Теххи Шекк, дама все-таки, да и вообще. Кто его знает, кому из них повезло? Макса опять третий день нет в Ехо, и никто не знает, где он. То ли остался на дне Хурона, то ли ушел на Темную сторону, то ли подался в еще какие места, о которых нормальным людям и знать-то не надо. И ненормальным тоже. – Я хочу уехать отсюда, далеко-далеко, – внезапно говорит Андэ прямо посреди смачного рассказа о драке в «Трехрогой луне». Теххи поворачивается к нему и внимательно смотрит своими серебристыми, как лунный свет, глазами. – Я тоже, – помедлив, говорит она. И долго и тщательно вытирает совершенно чистый и сухой стакан. Андэ молчит.