Море

Я захлебываюсь рядом с ним. Он не подвластное море. - Что ты наделала? - я буквально чувствую вкус соли на губах, всю его горечь. Он смотрит на меня осуждающе, то и дело сжимая руки в кулаки. Его злость готова вырваться, и тогда я захлебнусь. Море никогда не простит меня и не пустит к себе в душу. - Гейл, - не узнаю свой голос, неужели сейчас я такая слабая? Его взгляд блуждает где далеко, сейчас он не со мной. Море готово накрыть волной. И Хоторн не пожалеет меня. Я предала его доверие. Убила нашего ребенка. - Этот ребенок жил бы в мире, где постоянная война. Ты бы хотел такой жизни своему сыну? - слова даются сложно; я, как рыба на суше, хватаю воздух ртом. А потом накрывает волна. Гейл переводит взгляд на меня. Боль. В глазах сверкают гнев с болью. Он ждал этого ребенка больше, чем даже я сама. Считал, что сможет так спасти меня от страха. А сейчас море чувствует то, что не сможет мне помочь. - Китнисс, ты предала меня, - его голос тверд, но из его глаз огромными каплями лились слезы. Его рука тянется к животу, Гейл поднимает кофту и проводит пальцами по нему, будто надеется, что все ложь. - Мы больше не сможем быть вместе, Кискис, - море отдергивает спасительную руку и толкает меня в бездну. Я размахиваю руками, но все равно приближаюсь к дну. Море не отпустит меня живой. Гейл сделает так же больно мне, как и я ему. Я же почти поверила, что он сможет простить. Останется рядом даже после этого, но море решило по-другому. Надежда рассыпается на мелкие кусочки, которые не собрать больше. Рассказать, что ребенок жив, я не смогла, понимая, что Хоторн побежит спасать малыша. Для нас он теперь мертв. Ребенок будет счастлив, ведь теперь он будет жить в богатой семье и не умрет от голода, от какой-нибудь болезни, будет жить в достатке. К сожалению, мой поступок разрушил доверие моря. Гейл затопил мою душу своими слезами. Я убила море. Я убила человека, любившего меня всем сердцем. Человека, принявшего мою боль. Хоторн обнял меня и посмотрел в глаза. Это был последний раз, когда я его видела. Море не произгосило ни слова, но глаза говорили за него. -Что ты наделала?