Буря за стеной

Радиоактивные бури были самой неприятной вещью послевоенного Содружества. Эшли и без того плохо переносила любую радиацию, а во время таких «погодных» явлений была готова хоронить себя заживо. Поэтому в своей небольшой сумке она всегда носила коробку с антирадином и различными таблетками. Незнающим она говорила, что это лекарства. И только Хэнкок, ее верный подгнивающий приятель, знал, что на самом деле в баночках баффаут, в шприцах психо, а в ингаляторе винт. Эшли слишком искусно притворялась больной, чтобы казаться наркоманкой. «Развлекающейся», как она всегда поправляла. И в чем-то она была права, ведь химия приносила ей только кайф, да и с доктором из Даймонд-сити она была на короткой ноге. Непринужденное отношение Эшли к наркоте Хэнкоку нравилось. И вот, подгоняемые радиоактивной бурей, они вдвоем оказались в небольшом домике. Домик был старым, но удивительно целым, обитым в местах не таких уж больших дыр металлическими листами. Однако, заброшенным. — Вот спорим, что дикие хозяев сжевали, — утвердительно сказала Эшли, сбрасывая с плеча сумку. Хэнкок поморщился, но ничего не ответил. Он прекрасно знал, что дикарей Эшли не любила просто потому, что они излучали радиацию. И пытались с завидной регулярностью оторвать ей руки-ноги. Домик был чистым, так что гуль решил, что если кровавая баня и была, то в другом месте. За окном бахнул гром. Эшли обхватила себя руками и зафыркала. — Да как меня уже достало это ваше Содружество и радиация эта, и бури эти хреновы, — заворчала она. Джон улыбнулся, так как знал, что она не всерьез. Ей нравилось в таком Содружестве. Именно по вине ее неудержимого любопытства они еле живыми выбирались из самых опасных мест, выносили на своих горбах кучу добра, шутливо переругивались по пути в Сэнкчуари-Хиллз. Эшли стала Джону Хэнкоку верной подругой за короткий промежуток времени. Когда она вломилась в руины Квинси с собственноручно собранной лазерной винтовкой на плече, вопя нецензурщину и что «вот сейчас дернет винта и натянет херовым стрелкам глаза на жопы», гуль чуть было не влюбился. Эшли уселась к стене и поджала ноги к груди. Хэнкок, едва замешкавшись, с довольным кряхтением сел рядом. — Пива? Холодное, — предложила женщина и протянула гулю запотевшую бутылку, которую тот с удовольствием взял. За стеной снова грохнуло. Эшли фыркнула и потянулась к сумке за платком — у нее пошла кровь носом. Хэнкоку порой было ее жалко. Один раз он в шутку предложил облучить ее до такой степени, чтобы сделать гулем, за что она его чуть на месте не сожгла. После этого Джон об облучении не заикался. — Гейгер что говорит? — поинтересовался гуль, пытаясь украдкой посмотреть на ее пип-бой. — Нормально, — отмахнулась Эшли и, зажав кровоточащий нос, отхлебнула пива. - Ух. — Славно, да? А знаешь, что будет еще славнее? — В голосе Хэнкока зазвучало коварство. — Ты мне что, прямо здесь предлагаешь? — проговорила Эшли без капли удивления. — А почему нет? — Ладно. За стеной буря разошлась так, что затрещала деревянная крыша домика. Эшли ловко скрутила платок в колбаску и засунула концами в ноздри. Глядя на этакое чудо, Хэнкок невольно засмеялся. Эшли покачала головой и улыбнулась приоткрытыми губами. А затем она достала из сумку ингалятор с винтом и сладко втянула в себя химию. И тут же взгляд её расфокусировался, а на лбу выступили капельки пота. Она улыбнулась шире. Джон невольно залюбовался видом ее расслабленного лица, которое из обычного вдруг стало очень симпатичным. Когда Хэнкок колол себе морфин, Эшли медленно повернула голову в его сторону и тихо сказала: — Черт, у тебя такие классные губы. Джон хмыкнул. — Нет у меня губ, подруга. Эшли дернулась, подбираясь поближе. Она довольно грубо схватила гуля за подбородок и всмотрелась тому в область рта. — Есть… — Указательным пальцем свободной руки Эшли мазнула по краешку сгнившей кожи. — На ощупь как бархатная резина, — сказала она и захихикала. Хэнкок недовольно фыркнул и в свою очередь посмотрел на губы Эшли — полные, бледные и обкусанные. — Если я стану гулем, ты будешь терпеть мое общество в… вечность? — произнесла Эшли, просвистывая шипящие. Ее здорово накрыло, но даже в таком состоянии она сохраняла поразительную ясность относительно своих действий. Джон это знал и видел не первый раз. — До тех пор, пока ты не начнешь жаловаться на радиацию. Эшли выдернула из носа платок быстрым движением. — Знаешь что? Если ты такой умный, то подожди снаружи. Я обещаю, что постараюсь не умереть. В одиночестве. Без чьей-либо помощи. Бедная я… Хэнкок ощутил укол вины, хотя и знал, что Эшли шутит. — И вс-сё-таки губы у тебя отпад. И прежде чем Джон успел раскрыть рот и что-то ей ответить, Эшли бросилась к нему на грудь, неосторожным движением притянула его голову к себе и поцеловала. А потом довольно рухнула к гулю на колени. — Бе, — констатировала женщина и захохотала. — Ну все, ты доигралась, — почти угрожающе произнес Джон, запуская пальцы ей в волосы. — Уууу, месть? — продолжала хохотать Эшли. — Тогда мне понадобится еще и доза антирадина, хотя кровь у меня пойдет по другой причине. — Я постараюсь не сильно лучиться шикарностью, — ответил Хэнкок, наклоняясь. А буря за стеной затихала и удалялась. «Пусть катится к чертям, хреновина» — думала Эшли и зажимала саднящий нос, пока Хэнкок целовал ей шею. Хотя в подобных обстоятельствах, наверное… пусть возвращается.