Всё во имя короны

Разговор за разговором, и так всё время без перерыва. Болтливость пони уже давно вошла в историю как часть образа, но здесь, посреди расставленных в шахматном порядке столиков, она достигала порой карикатурных форм. Весь этот гомон вальяжно и без лишней спешки распространялся меж столиков модного нынче в жаркую пору лета открытого ресторанчика на углу двух улиц, чьи названия были столь труднопроизносимыми, что местные жители прибегали к едва понятному мычанию. Впрочем, названия улиц нисколько не мешали посидеть за чашечкой чая, рассуждая со знакомым приятелем о смысле эквестрийского бытия или о такой пресловутой теме, как политика. Наблюдавший бы за этим размеренным в своей скуке действом пришелец из иных, заполненных собственными причудами мест, возведя глаза к окрашенному в небесные палитры потолку, прошёл бы мимо, стремясь к выходу из очередного "элитного" района. И был бы не прав. В пику расположенным внутри наконечника стрелы двух улиц, внешние стороны изобиловали обычными провинциальными кафешками, принимавшими в свои залы многочисленные семьи и парочки, к богатым сословиям нисколько не соответствующих. Такое соседство, на первый взгляд, просто обязано было вызвать для начала обычные кривлянья и смешки, а затем и прямые столкновения на фоне личной неприязни. Но и тут пришелец оказался бы не прав. Свидетельством тому был раскинувшийся на соединениях всех четырёх, в том числе и труднопроизносимых, уголков небольшой парк. Заполненный разнообразными детскими площадками, он вбирал в себя жеребят со всей округи, по некой случайности позабыв поделить их по размеру кошелька. С одинаковым детским повизгиванием, дети носились так, как и положено было в их возрасте. Взрослым же, несмотря на столь проявляемый стороной кафешек и ресторанов нейтралитет, на это вечно чего-то не хватало. Даже соберись они вместе, посетители, различаясь во всём, банально не смогли б понять друг друга, что непременно оставило бы неприятный осадок. А потому, ни один ресторан или кафе от своего следующего собрата по улице внешне не отличался, будучи заполнен, однако, сугубо одним видом посетителей, разговаривавших только на свои темы. И всё же, как и из любого другого правила, порой находились исключения. В отличие от излюбленного метода разделения по группам, последний, самый близкий к парку ресторан, отчего-то возжелал это проигнорировать. Сидевшая на самом крае самого крайнего столика не менее крайнего ресторана кобылка находилась в полном одиночестве, окидывая томным взглядом округу из-под слегка распушенных ресниц. Весьма странно было видеть столь элегантно ухоженную даму в таком плачевном состоянии, но, как и прежде, всё порой кажется неверным на первый взгляд... Глоток крепкого чая, привычный уже как вздох, сменился всё тем же взглядом. Сидевшая под изысканно украшенным тентом кобылка светло-бежевых оттенков с некоторой ленцой посматривала за веселящейся сворой жеребят в парке, всё также с лёгкостью отыскивая только одного определенного ребёнка. Лавандовая шкурка с отличительной, даже по здешним меркам, меткой буквально сама бросалась в глаза. Мать, захваченная этим размышлением, недовольно вздохнула: Кантерлот не то место, где стоило бы выделяться. Но выбор, как и всегда, был не её, а потому она всё также продолжала уже в который раз потягивать осточертевший чай. – Леди Спаркл? – вопрос, пришедший откуда-то со стороны, вывел кобылку из полуденной дрёмы. Стоявший рядом с ней высокий тёмно-бурый единорог сразу вызвал едва заметную усмешку. – Приветствую вас, лорд Эдел Брек. – Не ожидал вас здесь увидеть... – с излишней величавостью пробормотал единорог, напустив на себя вид одновременно польщённый и поразительный. Сжатая линия губ, пусть и скрытая, показала – не проняло. – Ходили слухи, что вы направились всей семьёй в летнюю усадьбу под Мейнхейттеном. – Кобылка, не теряя ни секунды, изменилась в лице. – Если жить только по одним слухам, мой дорогой Эдел Брек, то рано или поздно можно и самому стать лишь слухом, – пояснила кобылка, скрыв гримасу недовольства в кружке. – И вправду, меня самого удивила подобная новость, ведь выехала также и принцесса Миаморе Каденза, а это уже несколько иная, экхем, ситуация, – с сомнением пролепетал чуть утративший столь наведенный лоск собеседник. – Принцесса-консорт, напыщенный ты идиот, – про себя прошипела она, разом допив весь оставшийся чай. – Вы уж простите, но мне необходимо подготовить дочь к аудиенции у принцессы Селестии. – Лорд, едва услышав упоминание о принцессе, сразу изменился в лице. – Наша милая малышка Твайлайт здесь? Я что-то её не вижу с вами... – Твайлайт Спаркл! – громко воскликнула Велвет, чем вогнала единорога в мимолётную прострацию. Гомон чуть затих, выдав нечто вроде "Твай, это тебя", после чего выпустил из своих объятий совсем маленькую и шебутную особу, на всех порах мчавшуюся под спасительную тень. – Да, мамуль? – не проявляя должного статусу такта, спросила девчушка, с ходу нырнув под мамин бок. Эдел Брека, привыкшего к совершенно иному общению, в котором его хотя бы замечают, едва не хватил удар. Однако же, он поспешил загладить возникшую неловкость: – Леди Спаркл, как мне радостно вас видеть! Очень рад вашему назначению личной протеже Принцессы Селестии. Безмерно. Несмотря на излучаемое единорогом дружелюбие, кобылка лишь едва мазнула его взглядом, после чего, кивнув, повернулась к матери, втолковывая только ей ведомые вещи. Окончательно оконфузившись, Эдел поспешно попрощался и направился по своим делам, вызвав уже отнюдь не скрывавшую презрения улыбку Велвет. – И как всегда мы с тобой едва не попались, – со смешком проговорила она, взъерошив гриву прижавшегося к ней жеребёнка. – А что случилось? – с испугом спросила кобылка, поежившись при виде задумчивого и, по-своему, колкого взгляда матери. – Хм, а что я тебе рассказывала про элиту Кантерлота? – Ребёнок нахмурил лоб, припоминая все наставления. – Инфантильные, чванливые... – начала она перечислять, но была тут же перебита. – Второго уже достаточно. Ты очень болезненно ткнула в гордость этого единорога, хороший ход, но вряд ли он это оценит, – пояснила мать, вставая из-за стола. Повесив на себя одиноко стоявшую сумку с её отличительным знаком, малышка поспешила за ней. – А почему жеребята не такие, они ведь тоже элита? – поспешила с вопросом Твайлайт, направляясь вслед за гордо поднявшей голову старшей леди Спаркл. – Потому что их этому ещё пока не научили, – хмуро ответила она, безразлично махнув взглядом по витринам фирменных ателье, кое-как втиснутых промеж ресторанов. Её отношение к теме вопроса легко угадывалось всё в той же не покидавшей личико презрительной усмешки. - На твоём месте я бы приготовилась, ведь принцесса Селестия не я, ошибок прощать не умеет. – А ты уверена, что я... – Более чем, – строго подвела итог Велвет. Заметив безотчётный страх на лице дочери, она вздохнула: так просто это не пройдёт, а важность сегодняшнего урока переоценить было просто невозможно. – Давай пройдёмся кое-куда. На этот раз, виляя по тихим переулкам нижнего яруса, они вошли в иную часть Кантерлота. С помпезной пышностью пришлось окончательно попрощаться, вглядываясь в аккуратные домики местных и не очень благородных по происхождению жителей. Внутренне успокоившись, ведомая окольными путями кобылка всё же не могла понять причину, заставившую её весьма щепетильную в вопросах времени матушку изменить маршрут. – Нам сюда, – глухо проговорила Велвет, мельком стрельнув глазами по сторонам. Перед двумя кобылками показалось весьма странное и необычное место. Переулок, свободно гулявший промеж жилого массива, влился в небольшой уютный дворик, окружённый скоплением самых разнообразных лавок. Не успев сказать и слова, малютка была силой втянута в ближайшую из них. Внутри царил бедлам. Даже не посмотрев на вывеску, кобылка недолго мучилась вопросами, будучи едва не сшибленной миниатюрным летающим шаром нежного, как и у шкурки, лавандового оттенка. Магазин самых разнообразных магических игрушек был заполнен жизнью. – Я... – с раскрытым от удивления и счастья ртом, пробормотала кобылка, всматриваясь в переливы местного буйства искреннего детского счастья. Правда, увы, не слишком долгого. Велвет потянула свою дочь вглубь магазина, обходя прилавок стороной. Неестественно хмурый земнопони, при виде аристократов, резво направился в сторону выхода, закрывая двери на замок. Кивнув, Велвет вывела дочь в крохотную каморку, скрытую от глаз посетителей тяжёлой дубовой дверью. – Ну вот мы и на месте, – со вздохом проговорила Велвет. – Я боюсь идти в замок, – едва слышно пискнула малышка, бессильно осев на пол. Очередной вздох и приближающийся цокот копыт так и не сумел вывести кобылку из охватившего ею мандража. Атрацитово-чёрное копыто, взметнулось под поникшую мордашку, приподняв ту в направлении ярко блестящих пурпурных зеркал. Они захватывали ум юной пони, освобождая от столь уже ненужного страха. – Теперь легче? – спросил совершенно иной, и в то же время родной голос. На лице Твайлайт взыграла ехидная усмешка. – Мам, ты же сама говорила, что злоупотреблять этим нельзя! – Кризалис, я королева, а королевы делают лишь то, что нужно. – Улыбнувшись, она чуть поправилась. – Или то, чего сами хотят. – А если Селестия меня раскроет и потом... захочет казнить? – почувствовав былой ужас при воспоминании солнценосной владычицы, вздымавшейся к верху на двух огромных как само небо крыльях. Тогда окружавшие её пони испытывали волну почитания и любви, сама же она испуганно вжималась в бок матери, боявшись привлечь к себе хотя бы малейшее внимание. – Если ты пожелаешь, я могу отправиться и сама, но в таком случае я не смогу доверять тебе подобные дела, – высказала лже-Велвет, пройдя к двери совершенно иной, царственной поступью. Сглотнув вставший поперёк горла комок, Кризалис украдкой взглянула на мать в её истинном обличье. Сходство с Селестией было неоспоримо, и это её пугало ещё больше. – Я пойду... – глухо прозвучало в полутьме подсобки. – Ну а я и не сомневалась, моя дочь... – с ноткой гордости проговорила королева. Выходя из приютившего их на незапланированный разговор магазинчика, Мателла невольно нашла в себе нотку грусти. Магазин, сразу же после открытия, привлёк к своим прилавкам толпу праздношатающихся жеребят, а вслед за ними их родителей, что при всей своей бережливости и сами не могли устоять против безобидного детского волшебства. Приятно окунуться в переливы светлых чувств: они пьянят, заворачивают твоё едва тёплое сердце в сладостный комок и не отпускают, пока ты ими не пресытишься. Очень интересное, а вместе с тем весьма коварное чувство. Но оно пришлось как нельзя кстати для юной принцессы, приободрив ту на опасный подвиг. Королева вздохнула. – Запомни: это всего лишь твоё испытание, не первое, но и не последнее. Ты обязана предоставить народу доказательство своего права на трон, и им будет эквестрийская корона. Принесёшь, и пусть хоть одна жалкая душонка задумается оспорить твою власть... – с шипением произнесла мать, чьи клыки, доселе невидимые под чужой личиной, неожиданно отразились на ярком солнце. – А если я не справлюсь? – совершенно буднично, без тени детских необузданных страхов, спросила Кризалис. – Тогда прольётся немало крови, – задумчиво ответила Мателла, стрельнув взглядом в сторону переулка. Там, среди обычных складских рабочих стоял высокий единорог, пристально наблюдавший за идущими по аллее леди Спаркл. Мателла никаких иллюзий не питала, и в своих словах за обычай считала прямолинейность. Слишком многое ставилось на карту ради одной младшей дочери. Впрочем, враги благоразумно держали дистанцию, а иного королеве и не требовалось. Выйдя на главную улицу, обе кобылки попали в будничную мешанину столичного народа. Королеве, доведённой материнской паранойей до нервной дрожи, подобное скопление нисколько не нравилось, тогда как юный жеребёнок вот уже в который раз осматривал иноземцев с затаённым доселе любопытством. Пони заметно отличались от её подданных: красочные, громкие, свободолюбивые... Невольная нотка зависти то и дело посещала её также, как и она города чужих краёв. Глубоко вдохнув сладостный аромат вьющихся по городу чувств, она окинула своим солоноватым, как после плотного ужина, взором и сам бриллиант Эквестрии. Кантерлот потрясал. Сложенный как будто из кирпичиков мироздания, он с маниакальной жадностью тянул всё, что попадало под его архитектурную лапу. В итоге, перед глазами маленького путешественника предстал удивительный городок, вместивший в себя целый мир. И потому та аккуратность, с которой некто выстраивал этот многокультурный мирок, захватила сердечко юной принцессы, втайне мечтавшей, что жизнь в здешнем столичном оазисе не прервётся никогда. – Скоро мы окажемся перед замком, а потому молчи и предоставь своей матери оградить нас от неприятностей, – одернули её из счастливых грёз. Кризалис невольно съёжилась. Улица, столь широкая и гостеприимная, вдруг резко взметнулась ввысь, став тоньше и витиеватей. Впереди, отбрасывая подальше своих младших собратьев, показался выполненный во всё том же вычурном стиле бастион. Визитная карточка кантерлотского замка, видневшегося далеко впереди в сумеречной дымке, прекрасно демонстрировала все свойства хитрого разума ее создателя. Окрашенный в мягкие бежевые тона, он не омрачал своих будущих врагов массивностью или, на худой конец, показательной неприступностью. Наоборот, подобно росянке, он только выжидал удобного случая, чтобы показать всё скудоумие того, кто заявит о "площадке для парадов". Всё это Мателла объясняла дочери целым рядом примеров, пользуясь удобным случаем. Чуть оторвавшись от бродящих в голове размышлений, жеребёнок с самым, что ни на есть, детским вниманием вслушивался в отдающих былой грозой рассказы о славе здешних мест. Увы, внимание изменило ей, стоило им оказаться на большом длинном мосту, соединявшим город с замком через реку Кристалл. Кризалис не сдержала обещание матери, и с благоговением взирала на бегущий внизу поток воды. Видеть её в таком количестве ей ещё ни разу не приходилось, а потому первым её желанием было набрать как ту можно больше, не отдавая природному безвластию. Мателла, заметив заминку дочери, вновь одёрнула. – Успокойся, иначе я отведу тебя домой! – прошипела она, стараясь не привлекать внимания солдат. Однако успокоилась, вспомнив, что обилие воды открылось для понимания жеребёнка лишь недавно. – Если ты сделаешь всё, как надо, я отведу тебя на пляж – искупаться. – Недоумённый взгляд она встретила с усмешкой. – Будет, что рассказать друзьям в Чейнджлингхолде. – Мам, а зачем им столько воды? – тихо спросила Кризалис, ступая на подъёмным мост, выполненный во всё тех же намеренно вычурных тонах. – Так решила природа, пони тут не при чем, – спокойно пояснила Мателла, с удовлетворением подметив, что направлялись к замку лишь они одни. – А почему у нас мало воды? – последовал закономерный вопрос. – А вот у нас природа явно решила отдохнуть, – мрачно подвела итог королева. – Соберись. И было отчего. Изнутри, там, где красота уступала практичности, укрепления показали свои истинные зубы. Прочная сталь и магические письмена встретили двух кобылок перед небольшим дверным отверстием в воротах. Королеву магия нисколько не пугала, куда больше внимания она обращала на массивные баллисты, ощерившиеся в полутьме бойниц своими остроконечными клыками, как бы невзначай направленные на подошедших гостей. Мателла дурой не была: дуры в королевах вообще долго не сидят; открытая атака, даже всей её многочисленной армией, победного счастья явно бы не принесла. – Иду-иду! – весело прозвучало откуда-то из глубин форта. К дверной решётке подбежал запыхавшийся сержант, на ходу отпиравший тяжёлый, но, судя по свежей краске и лёгкости открытия, вполне новый замок. – Прошу! – Как мило с вашей стороны... – немного ошалело проговорила королева, делая осторожный шаг вперёд. Солдат, тем не менее, попросту кивнул и удалился в каморку, начисто позабыв запереть за гостями входную дверь. Мателла покачала головой, но, тем не менее, вошла под свод крытого дворика, представлявшего местный плац. Едва слышно гарцуя по рифлёному прямо в скале тротуару, она не замечала никакого мало-мальски трудового процесса. – Странно. – Вердикт, расхожий с очертаниями тех опасностей, через которые обязан был пройти любой злоумышленник, вроде неё самой, явно менял все планы на корню. Будто в подтверждение, она, наконец, увидела те самые баллисты, чьи лафеты и поныне угрожающе провожали двух незваных гостей. – Магия... Единственное, что работает здесь ответственно, - разочарованно прошептала королева, поставив жирный минус как гарнизону, так и самой себе. – Мам, а что там впереди? – спросил жеребёнок, не вглядываясь в крепость больше нужного. Зачем, если впереди, всё также располагаясь особняком, высилась огромная расписанная во всех красках скала. Скала, при более детальном просмотре, оказалась устремившемся в небо замком, подобно дереву пустившем свои ветви вверх. Кризалис восторженно ахнула. Венец образа Кантерлота наконец выстроился в её голове должным образом. Величественное зрелище не оставило равнодушным даже мать, совсем позабывшую о пустых мелочах. – Какой же он красивый, – выдохнула малютка, протянув копыто к, как ей казалось, добродушному гиганту, прикорнувшему у горы. Дотронуться ей не удалось, но с каждым шагом, отделявшим их от дома солнцеликой хозяйки, это казалось лишь вопросом времени. – "Проходят века и тысячелетия, но Кантерлот, как и его властительница, остаются вечными", – произнесла Мателла, припомнив недавно прочитанную строку из местной газеты. – Надеюсь, мы тоже самое сможем сказать и про наш дом, – тихо ответил жеребёнок, представляя все проблемы своего несчастного народа решёнными. – Возможно, – отрезала королева, отныне со всей отчётливостью разглядывая гордо марширующие колонны гвардейцев. На двух пришельцев они не обращали никакого внимания, будучи поглощёнными своим же собственным цокотом копыт по мостовой. Делать какие-то выводы или наблюдения матери нисколько не хотелось. Тому мешал сам замок, всё также являющий показное дружелюбие и участие, утаивая значение своего названия под архитектурными причудами, свисавшие с его ветвистых башен многообразными плодами различных культур. Замок очаровывал, и тут Мателла всё-таки не сумела сдержать улыбки. – Гордись, малютка, не каждый день тебе представляется возможность побывать в таком месте, – от всей души высказалась Мателла, вводя своё чадо под свод переплетавшихся в объятьях арок, соединявших многочисленные нижние башни в одну целостную систему. В ту систему, в которой гости имели право на своё радушное приветствие. – Я очень польщена, что моё скромное жилище может вызвать гордость. – Мателла, в и без того скудной на яркие цвета личине, побледнела. Отчётливый звук взмаха, и нечто ослепительно белое приземлилось прямо перед гостями. Два широких мощных крыла, накрывшие хозяйку на манер щита, разошлись в стороны, приоткрывая яркий взгляд двух розовевших как предзакатное небо зеркал. И в этих зеркалах отражался еле скрываемый пиетет двух прижавшихся друг к другу кобылок. И даже сейчас, когда на карту поставлено было всё то немногое, что у неё осталось в этой жизни, Мателла вышла вперёд, едва ли не с вызовом посмотрев в эти омуты души, которыми принцесса Селестия взирала на окружавший её мир. – Приветствую вас, Ваше Высочество, – с должной покорностью поприветствовала ее королева, опустившись на колени перед принцессой. Словно в насмешку, судьба наделила короной лишь одну из них. – И я рада Вас видеть, леди Спаркл, – с улыбкой произнесла кобылица, чуть наклонив голову. Искомая вещь монолитом держалась на её голове, не помышляя падать при всех причудах движений хозяйки и уж тем более насмешливо посматривая на любую попытку её украсть. – Кмх, и я тоже, – вздохнув, Мателла с отчётливым даже на её не по-кобыличьи сосредоточенном лице страхом посмотрела на дочь. – Удачи, Твайлайт, надеюсь ты хорошо проведёшь время вместе с принцессой. – Да, мам, – без всякого энтузиазма ответила Кризалис. Селестия незлобиво рассмеялась. - Полно вам, Велвет, вы же не в логово дракона её отправляете! – В таком случае я бы больше боялась за дракона, – в тон ей отшутилась королева, после чего, легонько взъерошив гриву дочери, сказала: – Удачи тебе, звёздочка, слушай учителя. Кризалис посмотрела в глаза матери: там читался всё тот же самый материнский страх, но к нему, вперемешку со всем, влилась и решимость. Дочь, не оставшись в долгу, улыбнулась. – Всё будет хорошо, мам! – Я знаю... – с натугой ответила Мателла, – берегите её, Ваше Высочество, ценнее её для меня нет ни единой души. – Несомненно. Лже-Велвет, кивнув, развернулась. Её царственная походка, привлекавшая порой даже замужних жеребцов, отчего-то поблекла. Шаг стал ломким и неуклюжим, в какой-то момент она чуть было даже не остановилась, но, ругнувшись про себя, всё также упёрто шла. Селестия с Твайлайт, наблюдавшие за этим, лишь покачали головой. Каждый о своём. – Ну что же, пойдём, – весело проговорила принцесса, уводя протеже под сень замка. Кризалис чувствовала себя неуютно, но одно то, что она была не где-нибудь, а в самом замке Селестии, уже перебивало многое. Вертя головой во все стороны, она старалась запечатлеть буквально всё! Завидев такой живой интерес, Селестия не замедлила с вопросом. – Красивый? – Безумно! – с жеребячьим восторгом воскликнула Кризалис, влюбляясь в это место всё больше и больше. – Одно время я даже хотела предложить твоей матери поселить тебя здесь, рядом со мной. Увы, ей это не сильно понравилось, – цокнув языком, принцесса слегка нахмурилась, – характер не способствует. – Но почему? – недоумевая, спросила кобылка. Сблизиться с правящей принцессой, позволить ребёнку влиться в высший свет... Даже она, будучи в своих собственных детских рамках, это понимала. – Боюсь, что это уже семейные вопросы, а они просто так никогда не решались. Разговор повис. Тема себя исчерпала, тогда как замок и не думал кончаться. Как ярмарочный фокусник, он вытаскивал из своих рукавов всё новые и новые причуды, раскрывая суть всех своих секретов. Обе принцессы, подводимые к цели своего путешествия – большому стволу каменного дерева, даже не могли позволить себе толком разговориться. Уж больно восторг гостьи не мог заставить себя утихнуть. Внутри же замок решительно переменился, сбросив ту торжественную мантию. Обычный вычурный эквестрийский стиль, коим себя забавляли пони вроде Эдел Брека, охладил восторженный разум Кризалис, как бы невзначай напомнив, зачем она сюда прибыла. – И чем же ты сегодня желаешь заняться? – вдруг спросила принцесса, вводя свою ученицу в простенький кабинет. Такой, над которым вполне можно было вывесить табличку "Директор Школы". – Ну-у... – потерялась в догадках Кризалис. Сотни раз отрабатываемые диалоги не подходили, всё казалось бессмысленным после такого неожиданного вступления. – Я думала, что сегодня будет какой-нибудь особенный урок. – Хм, особенный? – задумчиво переспросила Селестия, подойдя к окну. Вид, открывавшийся перед нею, впору было назвать божественным, но не им задалась правительница. – Я просто так подумала... – залепетал жеребёнок, впадая в лёгкую панику. Корона, ради которой она здесь и оказалась, совершенно вылетела из головы. – Ну если ты желаешь сегодня заняться чем-то особенным, то я могу предложить лишь одно, – Селестия обернулась, вновь одарив малютку улыбкой. Оторвавшись от окна, она подошла к ученице. – Иди за мной, – доверительно шепнула она ей на ухо. Жеребёнок, как завороженный, последовал за этой странной, но вместе с тем пугающей кобылицей. Стройная, однако и безмерно высокая, с отчётливыми острыми чертами лица, среди которых нередко гуляла вполне миролюбивая смешинка. Селестия так и не оставила того испугавшего до дрожи ореола, но тот, вроде бы, и не стремился им помешать. На этот раз путь оказался куда более интересным и запоминающимся. Пройдя сквозь двухстворчатые светлые двери, Кризалис оказалась в совершенно иной части замка. Там, потеряв показную роскошь, в силу вошёл незамысловатый уют, которого можно достичь лишь годами упорного труда. И как кульминация, дорога привела к небольшому, но весьма интересному разветвлению. Тёмно-синий коридор, уходивший левее, Селестия старательно избегла, сразу подавшись направо, к белой как снег анфиладе. – А что там? – полюбопытствовала Кризалис, попытавшись получше рассмотреть левый коридор. – Прошлое. Тон, такой знакомый, ясно давал понять: "мама больше говорить не хочет". Кризалис ещё более удостоверилась в сравнении, увидев место, куда её привела чудная, но в то же время сравнительно интересная Селестия. Спальня поражала. Поражала невероятными размерами, безумной отделкой, разнообразными магическими вещами, прыгавшими с одной полки на другую, всем. Юной принцессе на миг даже показалось, что всё интересное и невероятное в замке вечно молодой правитель как бы стянул в комнату, отдав остальное на растерзание высшему свету. А вот здесь, именно здесь, правила Кантерлота не действовали. – Нравится? – весело спросила принцесса, с озорным выражением лица взглянув на ученицу. – Я думала показать эту комнату, когда ты повзрослеешь и станешь жить со мной, но раз сегодня особый, – подчёркнуто произнесла она, – день, то пара тайн моего дома вряд ли пострадают от небольшого любопытства, так ведь? – Я... – не знала что и ответить Кризалис. И вроде бы вот – победа ближе некуда, доверие завоёвано, но что-то в образе Селестии говорило – её мысль тянется куда дальше для такого слабого на вид обмана. Ещё очень многое мог напридумывать несчастный разум ребёнка, если бы не доверительно накрывшее её белоснежное крыло. Волна тепла от этого, уже не кажущегося таким жутким, прикосновения на миг скинул все страхи. Ровно такие, какие остерегаются любого, даже мимолётного прикосновения матери. – Мне нравится. – Я рада, Твайлайт. Твоё мнение для меня важнее любого другого. Кризалис улыбнулась и без утайки взглянула наверх. Всё тот же взгляд, всё та же скрывавшаяся под мудростью нотка озорства. Правда, теперь он не пугал, наоборот, Кризалис вдруг ощутила непонятное, но всё же приятное родство с этим существом. Как недавно обретённая тётушка или старшая сестра, Селестия всего за одну недолгую прогулку сумела завоевать доверие маленького и очень замкнутого жеребёнка. "Всего один взгляд, но зато какой...", – подумалось Кризалис, охваченной особой магией таких же, как и пурпур, розовых глаз. – Ну что же, начнём с того, с чего начинается наш каждый урок? – с намёком на ответ, предложила наставница. – Наверное, – неопределённо ответила лже-Твайлайт. – К бою! – неожиданно воскликнула Селестия. От испуга Кризалис не успела даже пискнуть, как два мощных копыта подхватили её и понесли куда-то в сторону. Страх, безудержный и оглушающий, накрыл её с головой, вот только вместо криков и гомона она услышала лишь смех. Приоткрыв храбро закрывшиеся от испуга глаза, она увидела перед собой стол, вдоволь уставленный самым разнообразным чайным сервизом. – Ха-ха-ха, видела бы ты своё личико, Твайли! – Смех, такой заразительный и чистый, перебрался было и к жертве невинного розыгрыша, но крепкий чейнджлиговский характер душил любую улыбку на корню, заставив хозяйку лишь угрюмо скукситься и сложить на груди два крохотных копытца. – Полно тебе, ты не видела главного! – Бу-бу-бу, – неопределённо пробурчала под нос Кризалис, краешком глаза заметив странное движение на столе. Великовозрастная шутница не обманывала, творилось что-то очень странное. Чайный сервиз, стоявший неподвижно, по какой-то причине своим ходом разошёлся в разные стороны, выпустив из своих когорт по два одинаковых половника, сближавшихся друг другу на границе. Обменявшись никому непонятными бренчаниями, они одновременный издали громкий скрежет. И только теперь малютка поняла восклицание принцессы. Два разнокалиберных отряда посуды для чаепития ринулись к сцепившимся в смертельной схватке генералам, врезавшись в друг друга со столь высоким звоном, что Кризалис скривилась. Однако это не мешало ей наблюдать за баталией, как и не мешало Селестии подойти к буке сзади, дабы по-матерински обнять. Смешались в кучу масленицы и кружки, графины и сахарницы. Война была готова перейти в глобальную, охватив все кухни и пыльные шкафы в стране, но миролюбие взяло вверх. Почти. – Хватит, пора пить чай, – приказала Селестия. Недовольный металлический вздох был слышен весьма отчётливо, и всё же посуда выполнила приказ, оставив свою ненависть до чаепития. – Это подарок от моего очень хорошего и, к сожалению, далёкого друга. Сам же привёз мне самый первый в Эквестрии чай, и сам же зачаровал сервиз на вот такие фокусы, – рассказала на ушко Селестия. Кризалис дёрнулась. – Но ведь мама говорила, что первый чай был привезён Старсвирлом Бородатым ещё давным-давно! – Я же говорю, очень далёким. Добрый шутник... – Нотка грусти, такая неподходящая для обладательницы столь весёлых манер и глаз, заставило юную гостью оторопеть. Чейнджлинг в ней чувствовал это как никто другой, но ребёнку, коим она не переставала быть, лишь чувствовать было мало. И здесь, в своём неосознанном порыве, Кризалис крепко прижалась к этому странному существу. Существу, что при всей полноте своей власти, так по-доброму отнеслось к юной и к некогда никому неизвестной девчушке Твайлайт Спаркл. Но этой не менее странной картине помешало лишь одно досадное упущение. – Чай готов! – гордо отрапортовал на эквестрийском языке один из половников, тогда как стоящий позади него собрат готовил какую-то каверзу. Не обращая внимания на местные разногласия, Селестия неохотно отстранилась и прошла к своему месту. – Превосходный чай, – проговорила Кризалис, припомнив те слова, которыми одаривала её мама этот напиток. Действительно, чай был наилучшим, и даже очередная драка двух половников, где у одного сзади был повязан весьма сомнительный розовый бантик, этому не мешал. – Я его называю "Ночной аромат". Собирается из листьев подлунной светлинки, и растёт только в одну ночь в году, – пояснила Селестия. – А что это за ночь? – полюбопытствовала малютка. Взгляд аликорна окаменел, но губы, и без того начавшие этот разговор, двигались всё также непринуждённо. – Про эту ночь ходит немало легенд, но лично ты знаешь её под названием Ночи Кошмаров. – Чай был допит залпом, отчего кружка, недовольно пуская пар, ушла к собратьям неподалёку. – Я слышала про неё, но так ни разу и не сходила, – не подумав, ляпнула Кризалис. Глупость сказанного она почувствовала сразу. – Поверь, ты не слишком многое потеряла, – как ни в чём не бывало ответила принцесса, покачав головой. И тут, подняв голову, она вернула ту тихую улыбку, которой редко когда пренебрегала. – Думаю, слушать стенания древней старухи тебе явно неинтересно, а потому вернёмся к уроку. Встав, Селестия поманила за собой жеребёнка вглубь большой и просторной комнаты. Там для Кризалис начался самый незабываемый и самый интересный урок из всех, что были в её жизни. Речь наставницы, пускай и ненастоящей, убаюкивала. Только теперь, ко своему глубочайшему удивлению, Кризалис осознала, что всё это время неосознанно питалась добровольно отдаваемой любовью кобылицы. Такая странная позиция по отношению к обычной ученице удивляла, правда недолго, и рассказы, как сказки, неслись бурным потоком, заставляя глаза мерно закрываться. Сытый жеребёнок, расположившийся на большой подушке рядом с таким щедрым источником тепла, как белоснежный аликорн, не смог сопротивляться дрёме слишком долго. Глаза закрылись, пустив хозяйку в сновидения, навеянные далёкими странами и приключениями. Проснувшись, Кризалис нашла себя ровно там же, где и позволила себе вздремнуть. Слухи о коварстве и не по-кобыличьи железной хватке Селестия опровергла, по-родительски забавно посапывая на той же подушке в компании ученицы. Жеребёнок окончательно смутился, ощутив на себе мягкость пуховых перьев. Крылья, те самые, что готовы были прихлопнуть весь мир всего одним движением, обнимали её и дарили тепло. Но, тяжко покачав головой, Кризалис старательно вгляделась не в умиротворённые черты лица лежавшей рядом с ней пони, а в золотую корону, что небрежно лежала на небольшом пуфике неподалёку. Кое-как, сжимаясь в комок при каждом неловком движении, она вырвалась из объятий и тихим шажком пробралась к цели. Корона, в отличие от её хозяйки, не потрясала. Лепесток в три лучика и их навершие из жемчужин, на проверку оказавшимися бижутерией, – вот и весь символ власти в стране. Но для Кризалис это было совершенно неважно, а потому, схватив зубами корону, она поспешила к выходу, прокравшись на цыпочках мимо спящей Селестии. Пробегая же по светлой анфиладе, она дрожала и была готова уже разреветься вдрызг, но страх держал. И даже тёмно-синее прошлое, оставшееся позади, не вызывало никаких других эмоций, кроме страха. Где-то вдали послышался вечерний перезвон колоколов, и мысли малютки заполонила паника. Время поджимало, а Селестия из роли доброй наставницы вполне могла обратиться в роль королевы, не понаслышке знакомой юной беглянке. И вот, когда выход поманил уходящими сквозь него лучами солнца, она увидела иное солнце, то, что грело лишь символически, будучи всего лишь изображением на нагруднике. – Я недовольна, – послышался громовой раскат, после которого Кризалис беспомощно попятилась назад. Выражение лица Селестии не сулило ничего хорошего. – П-прин... – замямлил с зажатой в зубах короной жеребёнок, но гром зазвучал снова, подавив жалкую попытку оправдаться. – Твайлайт Стар Спаркл, как не стыдно для леди - терять свою сумочку! Я очень надеюсь, что это было в первый и последний раз! – строго отчитала принцесса, пролеветировав коричневую сумку с сиреневой звёздочкой на спину сконфузившегося жеребёнка. Корона, так безвольно висевшая в зажатой челюсти, задвигалась в окружившей её солнечно-жёлтой ауре, после чего вырвалась, лишь для того, чтобы осесть в той же самой сумке. – Я не понимаю... – недоумевала Кризалис, чей чёрно-белый мирок обрушился, явив к немногочисленным белым ещё одну невероятную фигуру. – Твоя мама, наверное, уже все копыта отбила в ожидании тебя, – проигнорировав, произнесла Селестия, – а потому ступай. Слова были излишни, а ответ крылся отнюдь не в них. Кризалис поднялась с пола, после чего, подбежав к принцессе, с силой обняла её. Впервые не для того, чтобы обмануть и впитать в себя чувства, а наоборот – отдать. – Ты права, моя дорогая, – сегодня был особенный урок. Наблюдая из окна кабинета за бегущей по лужайке юной кобылке, Селестия, в компании дымившейся кружки чая, предавалась, подчас, весьма интересным размышлениям. Их поток сумело прервать лишь бесцеремонное вторжение одного тёмно-бурого пони, одетого в, не по погоде, строгую длинную мантию мышиного цвета. – Прикажете арестовать? – едва слышно промычал гость. – Нет. – К сиреневому пятнышку стремительно приблизился гвардеец, сопровождая неожиданно спешащую гостью – Но почему? – допустив чуть больше чувств, взволнованно спросил гость. – Потому что я приказала, – резонно заметила принцесса, отпивая из кружки весьма нескромный глоток. Гвардеец, начав мелькать в воздухе подобно призме, неожиданно обратился в кобылку светлых пастельных тонов. Солнцеликая хмыкнула. – Вы свободны, лорд Эдел Брэк.