Дурдом под названием "Семья"

- Сегодня, в этот торжественный день, мы собрались в этом прекрасном, величественном лесу... Весна в Зачарованном лесу была прекрасна. Деревья качались на ветру, как будто кивая в такт музыке. Гости сидели, не переставая улыбаться и смахивать слезы счастья. Как долго они к этому шли. И как счастливы наступлению этого дня. Это не конец их истории – это счастливое начало. ...на берегу дивного и спокойного озера вдали от суеты и шума большого города, чтобы соединить сердца двух влюбленных, решивших идти рука об руку по нескончаемой дороге жизни. Генри улыбнулся, обводя взглядом всех присутствующих. Регина, в длинном красном платье до пола, с высокой прической и миниатюрной тиаре, венчающей голову, обнимала, смеющегося и трепающего по голове подросшего мальчишки – Роланда. Семейство Джонс, состоящее из трех (почти) человек стояли рядом с Локсли. Эмма пыталась сдержать рвущиеся наружу слезы, утирая их платочком, а потом снова прилаживала их к груди Киллиана. Длинное, с замысловатым узором фиалковое платье развевалось на ветру. Киллиан гладил жену по большому животу, при этом радостно улыбаясь и кивая Генри. Карапуз Нил бегал где-то в округе с ребенком Руби и Виктора Франкенштейнов, а Белоснежка с Дэвидом, точно Король с Королевой стояли рядом с Генри, поддерживая внука. Из миллиардов людей на планете, вы выбрали нашли друг друга, познали и полюбили. Невеста шла по проходу, счастливо улыбаясь. Пышное белоснежное платье, переливаясь на свету тысячами ярких камней, струилось вдоль фигуры. Проходя между рядов, где сидели её будущие родственники она вежливо кивнула, немного склоняя голову набок. И теперь, когда вы стоите рядом и смотрите в глаза друг другу, я хочу спросить вас: согласны ли вы любить и быть любимой, в добром здравии, и в болезни, в радости и печали, через огонь и воду, до конца времен, во всех мирах и измерениях, взять в законные мужья Генри Миллса? - Генри, - произнесла она с дрожью в голосе, - когда мы с тобой только встретились, я и думать не могла, что все приведет… ну, к этому, - она обвела вокруг себя рукой с букетом, - Нет, поверь, я не в том смысле, что «зачем не это надо?» или «пффф, да сдался мне этот принц!» (блин, и причем реально принц). Поверь, если бы я так чертовски сильно не хотела тебя окольцевать, то не стояла бы тут, мистер Миллс. Когда мы только встретились и подружились, я не могла поверить в такое чудо. Я никогда не встречала таких людей, как ты. Когда я в первый раз взглянула в твои глаза, то сразу поняла, что ты – тот самый. В мыслях я уже знакомилась с твоими родителями, а потом еще и думала, какую сказку ты будешь читать нашим детям, и как я буду ругаться, если будешь разбрасывать носки. Мне кажется, что ты был со мной всю мою жизнь, даже до того, как мы встретились. Может, потому что ты – и есть моя жизнь? Я не знаю, Генри. Единственное, что я могу сказать – я до чертиков хочу быть с тобой. Конечно, в качестве жены. Навсегда. Для нашего «долго и счастливо». – Она пожала плечами, - мне некуда деваться. Я же люблю тебя. Согласны ли вы, Генри любить, хранить, и оберегать, защищать и строить ваш семейный очаг, поддерживать во всем жену, быть ей надежной опорой, и непробиваемой стеной от злого умысла, взять в жены Фелисити Элизабет Фостер? - Фелисити, - улыбнулся Генри, - наконец, когда пришел этот момент – сказать тебе клятву, я просто… не знаю, что сказать. Я люблю тебя? Да, люблю, но этого мало. Ты не можешь поверить моему счастью, когда я увидел, как ты восприняла новость о настоящей личности моих родителей. Но это тоже не та вещь, которую говорят в клятвах. Мне нечего сказать, потому что я не верю, что это взаправду. Мне до сих пор кажется, что все это – сон. Ведь ты – идеальна. Да, ты иногда хропишь во сне… - Генри… -… или иногда слишком сильно скребешь вилкой по тарелке, или, когда много крошишь на диване своим любимым карамельным попкорном. Но, поверь, это все мелочи. Настолько несущественные, что я о них и не помню. Я не могу сейчас ничего сказать, ничего в этой клятве, потому что все слова будут тебя недостойны. Они – просто собрание букв, и я не думаю, что пустые, безликие слова смогут назвать всю мою глубину чувств к тебе. Они не скажут, насколько ты прекрасна. Я знаю, что наша любовь настоящая. Потому что по-другому объяснить чрезмерный стук глупого сердца я не могу. Теперь вы можете обменяться кольцами, в знак верности – древним символом, постым и священным. пусть они всегда напоминают вам что ваша любовь бесконечна. Он наклонился к её лицу, касаясь мягких губ в нежном поцелуе. Она обвила его шею руками, все еще держа в них букет. Этот поцелуй и поцелуем назвать было нельзя – это было искусство. Губы по губам, словно слияние кроваво-алых красок, смешанных с нежностью и легкостью розового оттенка – это была картина. Резкие движения, продиктованные жаждой, почти звериной страстью бачаты – с переходами в венский вальс, с воздушными платьями и черно-белыми фраками, изящными реверансами и учтивыми поклонами – их нежно выраженная любовь, лившаяся еще и в танце ламбады. Льющаяся, напевная мелодия, тесные прикосновения, лившееся веселье, являвшееся всей её сутью. Ламбада – танец их поцелуя, их жизни. Властью данной мне вами объявляю вас мужем и женой. Отныне и навсегда.