Уроки актерского мастерства

На Тарона это было не похоже: он игнорировал смс и не отвечал на звонки вот уже полчаса. Смс и звонки от Колина. Необычным это казалось потому, что еще утром они договорились встретиться после съемочного дня и прогнать завтрашние сцены. Колин удачно освободился раньше назначенных 8 вечера и тут же отправил молодому человеку смс, предложив перенести встречу. В конце концов, завтра их ждал ранний подъем, и было бы неплохо закончить с прогоном пораньше. Но Тарон не реагировал. Обычно он молниеносно отвечал на смс и всегда брал трубку, иногда в самые неловкие моменты, как в тот раз, когда звонок Колина застал его в душе. Зачем Тарон таскал в душ телефон, он предпочитал не обдумывать слишком долго. Поверить в то, что Тарон забыл или у него появились срочные дела, и он просто не предупредил Колина, было очень сложно. Колин не страдал комплексом бога, однако здоровое актерское самомнение, а также многочисленные взгляды с приоткрытым от внимания ртом подсказывали, что Тарон слишком уважал старшего коллегу, чтобы поступить с ним так бестактно. Все вышеперечисленное привело Колина в некоторое беспокойство. Вышагивая к трейлеру Тарона, он успокаивал себя тем, что, возможно, юноша просто увлекся книгой, подсунутой ему на днях. Он был очень увлекающимся и впечатлительным. Колин не мог винить его за это, вспоминая собственные восторги на первых съемках большого кино. Не исключено, что Тарон приболел и никак не мог подобрать слов, чтобы перенести встречу. Или же у него мог сесть телефон… В конце концов, что может случиться ужасного, если Колин просто проявит участие и проверит его трейлер? Впоследствии Колин будет вспоминать этот вечер как самый сюрреалистичный в своей жизни, а это, поверьте, очень сильно. В трейлере Тарона горел свет, но дверное оконце было плотно зашторено. Колин вежливо постучал. Три раза. Выждал положенные минуты и на проверку нажал на ручку: дверь поддалась. О чем думал Тарон, когда забыл запереться, Колин спросит потом. А пока он застыл на секунду в пространстве, как муха в янтаре, и тут же закрыл дверь. За своей спиной, потому что уже успел по инерции войти в малюсенький вагончик. Если бы в тот момент назойливый и пронырливый журналист спросил его, куда он попал, Колин без запинки ответил бы: на съемки очень развратного гей-порно. Прямо перед ним стоял разложенный диванчик. А на нем стоял Тарон. Стоял он в коленно-локтей позе, нереалистично широко раздвинув ноги, выгнувшись, словно юная гимнастка, и заведя правую руку за спину. Его обнаженное тело сверкало в желтом свете потной росой. Сведенные мышцы резко выделяли лопатки. Тяжелые яички раскачивались, временами открывая обзор на багровый сочащийся пенис, а напряженные ягодицы слегка подавались назад, когда крепкая рука размеренно-медленно двигала между ними прозрачным дилдо. Великолепная в своей развратной чувственности картина дополнялась симфонией из сбитого хриплого дыхания и ритмичного чмоканья смазки. Колину 53 года. Он был счастливо женат и познал почти всю Камасутру. Но весь богатый постельный опыт не готовил его к такому: от открывшегося вида в глазах потемнело так резко, словно перед обмороком, руку свело судорогой от того, как сильно он сжал ручку двери, а член встал так быстро, как не вставал уже лет 15. Впору было бы молиться или же бежать отсюда как можно быстрее и как можно бесшумнее: больше всего на свете Колин не любил попадать в нелепые ситуации. Но, по-видимому, нелепые ситуации были фанатками Колина: его силы воли хватило только на то, чтобы стиснуть зубы и тихонечко выдохнуть. Однако Тарон был так увлечен и разгорячен, кровь наверняка оглушительно стучала в его ушах от юношеского бешеного возбуждения, что он не заметил бы и слона в комнате. По крайней мере так думалось Колину, пока он не услышал, как тот зовет его. — Коолиин… Словно гром среди ясного неба его имя вырвалось из Тарона вместе с очередным толчком, а Колина прошила сладкая дрожь предвкушения и страха. А через секунду до Ферта дошло, что Тарон и правда не мог его видеть, ведь глаза его были крепко зажмурены, а левая щека плотно вжата в подушку. И это осознание просто разрывало: Тарон дрочил на него, глубоко загоняя в себя фаллос. Тарон пачкал слюнями подушку, а смазкой — простыни, воображая, что это Колин вгоняет в него свой член. И кто он в конце концов такой, чтобы лишить этого прекрасного пылкого юношу исполнения желаний? Красная пелена пред глазами отступила после трех намеренно глубоких вдохов. Колин смирился со своей судьбой, осторожно запер дверь, бесшумно снял ветровку, кинув ее под ноги, и сделал небольшой шаг к диванчику. Пугать Тарона не входило в его планы, поэтому Колин встал одним коленом на диван и тихо произнес невозмутимым глубоким голосом: — Я здесь, Тарон. Парень резко распахнул ресницы и пару раз моргнул, разгоняя алую дымку перед глазами. Если бы в этот момент тот самый пытливый журналист спросил у Тарона, куда он попал, то незамедлительно бы услышал, что это самая горячая и несбыточная, а потому самая печальная его фантазия. От травм его спасла замедленная возбуждением реакция: Тарон глупо завалился на бок и так и застыл, хлопая ресницами, губами и судорожно прикрывая двумя руками бешеный стояк. Над ним возвышался Колин-идеальный-Ферт. В голубоватой рубашке-поло, синих джинсах и с однозначно распираемой изнутри ширинкой. Его темный взгляд скользил по голому Тарону так внимательно, словно его владелец не хотел упустить ни единой детали открывшегося перед ним тела. — К-к-колин…— промямлил Эджертон, сгорая со стыда и возбуждения одновременно. — Я, вероятно, мог бы помочь, — учтиво заметил Колин. — У тебя, верно, рука устала… Это было самым нелепым предложением секса в жизни обоих, но и ситуация располагала: невозможно выдумать приличные выражения, когда под тобой жаждущее ласк тело. Тарон громко сглотнул и кивнул, как бы глупо это не выглядело, на большее он точно был не способен. Но, слава сатане, у Колина было достаточно такта, чтобы и не требовать от него ничего другого. Колин ласково провел теплой ладонью по бедру и аккуратно подтолкнул, возвращая в первоначальную позу, ее откровенность ошеломляла. Колин придвинулся ближе и провел ладонями по ягодицам: массировал, сжимал, разводил и снова соединял, обнимая податливыми половинками основание игрушки. И Тарон сдался под ласковым напором, расслабился и улегся грудью на диван, выставляя себя еще больше, подставляясь под ласки, доверяя себя. Колин оценил жест и благодарно приласкал нежную родинку на вершине правой половинки, заставляя Тарона дышать быстрее. 53 года — это почти стальные яйца и железная воля, хотя до сих пор Колин не понимает, как смог быть таким терпеливым и аккуратным. Он осторожно прижал подушечки пальцев к растянутой коже вокруг дилдо и круговым медленным движением размазал стекающую смазку. Покрасневшие мышцы ритмично сжимались под его касаниями. Мужчина на пробу подвигал игрушку внутри: она ходила еще туго, но судя по стону Тарона приносила больше удовольствия, чем раздражения. Продолжая размеренно трахать его резиновым членом, Колин другой рукой сжал мошонку и пару раз провел по всей длине члена. Тарон дернулся у него в руках, разрываясь от желания насадиться сильнее и вжаться в ласкающую член ладонь, и судорожно затараторил: — Колин! Колин… Ах, подожди! Не так… пожалуйста… хочу тебя… с тобой! Стальные яйца тоже дернулись от пылких признаний и звонко стукнулись в голове у Колина: предел терпения был достигнут. Он буквально сорвал через голову рубашку, молниеносно расстегнул джинсы и почти судорожно сбросил их с себя вместе с остатками одежды. Тарон, освобожденный от власти ласковых рук, осторожно перевернулся на спину и наблюдал за ним, закусив пальцы и жалобно сдвинув свои невыносимо острые брови. Колин навис над ним, не отрывая взгляда, и погладил нахмуренный лоб. Глаза Тарона были невыносимо зелеными сейчас, словно в самую солнечную погоду трава после дождя. Он осторожно, стараясь не спугнуть свою удачу, поднял руку и снял наконец очки с Колина, словно сметя последнюю преграду между ними. Поцелуй сразу случился жаркий и глубокий: страстный напор ртов, терзающие зубы, дыхание урывками. Все ласки и осторожности слетели с них в мгновенье ока. Тарон жадно обхватил Колина руками, выгибаясь навстречу, шире раздвигая бедра, прижимаясь грудью к груди все сильнее. Их члены соприкоснулись, посылая тягучие волны предвкушения по разгоряченным телам. Колин спустился губами к шее, дотянувшись, наконец, до трепетной родинки на кадыке, которая просто сводила с ума своей мягкостью. Ладонью он прошелся по груди Тарона, ниже по животу, вдоль их членов, пока не сжал пальцами основание дилдо. Отбросив ненужную теперь игрушку под диван, Колин на секунду прервался, чтобы хрипло уточнить: — Смазка? Тарон быстро извлек флакончик из-под подушки и внимательно проследил за подготовкой. Именно этот момент Колин выбрал, чтобы засомневаться, но Тарон быстро пресек все размышления, обхватив ногами его талию и приподняв бедра. — Мне это нужно, — прошептал он. — Пожалуйста? Вышло почти жалобно, но сработало мгновенно: Колин тут же направил себя в раскрытое для него тело. Мышцы поддались почти сразу: Тарон только выгнулся, закатывая глаза от невероятного чувства наполненности. Колин же вжался лицом в изгиб шеи, шумно выдыхая непонятно когда задержанное дыхание. Через несколько секунд парень дернулся, пытаясь насадиться сильнее, и Колин подчинился, толкнулся несколько раз на пробу и начал двигаться. Взведенные только предварительными ласками до предела, они нарастили бешеный ритм, даже слишком быстро на вкус Колина. Но больше оттягивать было решительно невозможно: Тарон извивался и низко стонал при каждом глубоком толчке. Его налитый член чертил на их животах влажные узоры, а пальцы на спине Колина грозились оставить труднообъяснимые синяки. Их скользкие тела вжимались друг в друга, врастали, подчиняясь животном инстинкту. Целоваться было невозможно, но раскрытые губы соприкасались при каждом толчке, а сбитое дыхание смешивалось. А в следующее мгновенье Тарон широко распахнул глаза, глядя почти удивленно и кончил, выстанывая его имя. Колин словно приклеился взглядом к его искаженному наслаждением лицу, закусив губу, но продолжая судорожно двигать бедрами. Парень все кончал и кончал, сжимая внутри себя готовый взорваться от натиска член. Только когда Тарон расслабился, а его глаза снова закрылись, Колин отпустил себя: он выпрямил спину и сорвался с ритма, жадно вбивая в матрас податливое горячее тело. Яйца будто сжала тугая спираль, и он почти вышел из Тарона, когда тот пришел в себя и протестующе сжал бедра, не позволяя отстраниться. — В меня, — приказным тоном прошипел он, снова притягивая Колина для поцелуя. И это желание стало последним толчком Колина к краю: он кончил глубоко внутри Тарона, и его низкий долгий стон утонул в чужих губах. Колин осторожно вышел из него, напоследок нежно погладив воспаленный анус своей головкой, и получил в ответ такую лучезарную счастливую улыбку, будто только что вручил маленькому извращенцу Оскар. Он вытянулся на диванчике, приобняв внезапного любовника за плечи, за что тут же был лениво поцелован куда-то в грудь. Выровненное, наконец, дыхание обоих предвещало неловкую пост-оргазменную тишину, и плечи Тарона заметно напряглись. — Тебе нужно в душ, — тихо сказал Колин, из-под ресниц наблюдая за его лицом. — Эм, да. Точно, — пробормотал тот. — Правда у меня тут только салфетки… — Для начала неплохо, — одобрил Колин и сел на диване. — Где они? — Что? Нет, не надо, я сам могу… — пунцовая краска на щеках Тарона смотрелась просто роскошно. Ферт поднял бровь и уточнил: — Ты всерьез намерен стесняться после того, как я застал тебя с дилдо в заднице, дрочащим на меня? — О, боже…— застонал Тарон, закрывая лицо ладонями. — Посмотри на меня, — тут же приказал Колин, не давая насладиться позором. — Сейчас мы приведем себя в более ли менее приличный для передвижений вид, после чего я отвезу тебя домой. К тебе домой, конечно, — уточнил он на всякий случай. — Завтра у нас загруженный график, и тебе следует отдохнуть, так же, как и мне. Потому что я надеюсь, что после съемок мы сможем спокойной прогнать несколько сцен у тебя. И повторить сегодняшний вечер. Только без спешки. Тарон отвел руки от лица и недоверчиво уставился на Колина. Повторить? Серьезно?! Господи… — Я на все согласен! — быстро выпалил он и добавил спустя мгновенье. — Салфетки в тумбочке!