Праздник

Слухи о готовящемся рождественском приеме, который готовит вернувшийся наследник Лазурного Рыцаря, начали распространяться по Лондону уже в конце октября. На всех балах, небольших приемах и даже просто в гостиных, периодически кто-то вскользь упоминал о том, что граф Эшенберт заказал невероятное количество лучшего шампанского и вина, снял три склада для хранения необходимых запасов. Другие утверждали, что целая армия лучших поваров и кондитеров ожидается из Европы в начале декабря. Лучшие музыканты, актёры театра и даже танцовщицы тоже должны были появиться в поместье графа. А счастливчики, побывавшие недавно в гостях у Эшенберта, закатывали глаза и шепотом сообщали, что часть поместья уже начала перестраиваться — огромное количество гостей должно было получить возможность наслаждаться фейерверками в тепле специальной беседки. Естественно, гадали и о списке приглашенных. Ярые сплетницы следили за тем, как и с кем говорит граф, кого явно избегает, кому благоволит. Все лучшие портнихи города были завалены заказами на платья. Матери и отцы девушек на выданье справедливо считали, что рождественский приём — оптимальный момент, чтобы представить своих дочерей в самом выгодном свете и не быть обвиненными в излишней вычурности Сам граф как будто и не знал о поднятой им суматохе, на все расспросы лишь вежливо и таинственно улыбался и заводил разговоре о погоде и о том, что декабрь обещает быть снежным. Лидия, которая не отличалась терпением Эшенберта и уставшая от слащавых улыбочек и однообразных вопросов светских сплетниц, как можно скорее донесла до всех, что сама на праздновании присутствовать не будет. Они с отцом собирались вернуться в Эдинбург, навестить родных. И чего стоило ей заработать себе свободу на праздники! Граф, конечно, не был счастлив, узнав, что фейри-доктор подло оставляет его наедине с гостями. И даже прислал вычурное приглашение, утверждая, что потом оно станет приятным — или не очень — напоминанием. К счастью для себя Лидия как-то натренировалась игнорировать грустные вздохи графа, его печальные глаза и прочие симптомы несчастной жертвы, которые обычно использовал Эдгар. Она была готова к тому, что граф постарается использовать весь свой арсенал игры на чувствах других и самую сладкую ложь, чтобы оставить её в городе, но Эдгар преподнес очередной сюрприз и даже не пришёл провожать семью Карлтон, прислав вместо себя Рейвна с сухими извинениями. После легкого укола обиды Лидия решила, что, наконец-то, может забыть о своем нанимателе на целую неделю. В Эдинбурге её ждали родные, привычные фейри – Лидия сильно скучала по своему брауни — простые развлечения и по-прежнему детское ощущение праздника. В кругу семьи на неё не смотрели как сумасшедшую и не требовали менять образ жизни и профессию. А вот забыть о графе совсем не удалось. Подруги и кузины, кузины подруг и подруги кузин жаждали из первых уст узнать всю правду о графе. Правда ли он хорош собой и образован? Говорят, что он богат? А что насчёт невесты? И как так получилось, что ему понадобилась помощь Лидии? Как велика его резиденция? Неужели у Лидии и правда есть отдельный кабинет в ней? Лидия злилась, мысленно посылала проклятия на голову Эшенберта и, продолжая улыбаться, отвечала на все вопросы. Утолив первые приступы любопытства, она смогла полностью отдаться ощущению праздника. Неприятные новости из Лондона, и с явным опозданием, ей рассказал Нико. Кот-фейри прочитал в одной из старых газет об отмене торжества в резиденции графа по причине серьёзной болезни Эшенберта. Приводились слова извинения слуги графа об отмене торжества. Газета ссылалась на слова известного врача, который установил суровый карантин и выражал обеспокоенность за жизнь графа. Лидия ночь проворочалась в постели, мучительно размышляя, а утром смогла уговорить отца на изменения планов, и утром 31 декабря, запыхавшаяся и раскрасневшаяся оказалась у себя дома в Лондоне. Ворох газет и расспрос единственной служанки, которой Лидия отправила телеграмму перед выездом, подтвердили, что статья была правдой. На следующий день после отъезда Лидии из города Эшенберт отменил свой визит на приём, сославшись на недомогание. Затем последовала целая серия подобных извинений, а потом дворецкий графа сообщил о серьёзной лихорадке Эшенберта. Лидия, даже не переодевшись после дороги, схватила свою сумку с лекарствами, собранными в Эдинбурге, позвал Нико с собой и выбежала на улицу. Так вот почему Эдгар не пришёл её провожать! Ох, теперь ей стыдно за свои мысли и обиду. И не могла ли эта болезнь быть вызвана фейри? Он должен был сразу написать ей о своём недомогании! Она же его фейри-доктор! Или Рейвн мог… Да кто угодно! Занятая своими мыслями девушка врезалась в незамеченного ею у порога дома оборванца, который замер на месте прямо у двери, торопливо извинилась, чуть было не попала под лошадь, снова извинилась и только с помощью Нико смогла поймать кэб и добраться до резиденции графа. Большое поместье встретило её тишиной и темнотой. Закрытые ворота, темнеющий в ранних сумерках сад, припорошенный снегом. Казалось, что дом существует отдельно от улицы, где, смеясь шли люди, носились дети, бесконечным потоком текли кареты и повозки, раздавались крики торговцев. Лидия прижалась лицом к ограде, пытаясь высмотреть хоть один огонек света в окнах мрачного дома. Она решила попытать счастья со стороны черного хода для слуг. Стучать пришлось долго, и когда дворецкий распахнул дверь, Лидия так замерзла, что губы у неё предательски дрожали. — Мисс Карлтон! Мы вас не ждали, — слуга замялся, глядя на взволнованную фейри-доктора. – Мисс, мне очень жаль, но… — Я знаю о карантине! Можно мне поговорить с Рейвном? — Мисс, приказ его Светлости был ясен. — Брось, Томкинс, ты же знаешь, мои приказы не распространяются на мою фейри. Знакомый голос донесся из-за спины девушки, и на миг она решила, что это проделки доппальгангера. Быстро обернувшись, она увидела лишь ссутулившуюся фигуру смутно знакомого оборванца. В неверном свете из открытой двери Лидия всё-таки заметила пепельно-лиловые глаза, в которых плясали озорные огоньки. Оборванец выпрямился, стянул с головы старую, грязную шапку, развязал шарф, прикрывающий нижнюю половину лица, и улыбнулся знакомой улыбкой графа. — Ах ты! Опять меня обманул! – возмутилась Лидия, скрывая за возмущением облегчение. Он здоров. Здоров, и ему ничего не грозит. — Увы, — Эдгар мягко взял её за руку, втягивая за собой в дом. – И к твоему негодованию я продолжу заниматься обманом. Нас никто не видел, и я не хочу, чтобы увидели. Пройдя на кухню, граф усадил девушку у пылавшего там камина, собственноручно налил в стакан немного виски. — Думаю, горячий чай будет в самый раз, Томкинс. На четыре персоны, разумеется. Дворецкий тактично удалился. — И что это за маскарад? – немного согревшись, Лидия решила всё-таки понять причины новой лжи. Зная графа, она сомневалась, что он бы стал прикидываться бродягой просто так. — Просто так, — невинно сообщил Эдгар. – Я, видишь ли, болею, не могу выходить из дома, до конца моего лечения ещё долго. К сожалению, домашние аресты, даже мною инициированные, я не терплю. Приходиться применять меры осторожности, чтобы не столкнуться со знакомыми. К счастью для меня обычно люди игнорируют бродяг. — Эдгар, ты знаешь, что я имею ввиду, — самым строгим голосом отозвалась Лидия. – Почему ты притворяешься больным, отменил приём и ходишь по городу как оборванец? Граф присел на корточки у камина, задумчиво глядя на пламя. Неожиданная тишина была странно уютной и в тоже же время тревожной. Как и каждый раз, когда Лидия понимала, что вот сейчас Эдгар, величайший из встреченных ею лжецов, сейчас скажет ложь, максимально близкую к истине. В свете огня, в потрепанной одежде граф выглядел усталым и утомленным. — Я не хотел устраивать приём. Не хотел проводить праздники, первые, которые я мог считать таковыми, среди разряженной толпы неизвестных мне людей. Не хотел пить дорогие вина и есть деликатесы. Не хотел, но не устроить приём не мог. Новый граф, неожиданно вернувшийся наследник – надо было подтвердить свой статус в обществе. Болезнь показалась лучшим выходом из положения. Некоторое время они молчали, вместе смотря на огонь. — Я, между прочим, переживала, — недовольно буркнула Лидия. Эдгар тепло улыбнулся. — А я сильно удивился, когда увидел тебя дома. Сначала моё сердце пронзило чувство ревности и гнева. Моя фейри в городе? А мне сообщила, что вернется в Англию лишь в следующем году. И лишь робкие ростки надежды не дали мне утонуть в пучине отчаяния. Неужели… неужели ко мне спешит очаровательное создание? Когда ты подтвердила мои догадки, назвав адрес кэбмену, я был так поражен, что мне пришлось отстать от твоей кареты. И хотя мне хотелось бежать со всех ног, я растянул свой путь, наслаждаясь знанием того, что дома меня будешь ждать ты. Граф встал, протянул руку девушке. — Ты можешь выражаться не так витиевато? – немного помедлив, Лидия вложила свою ладонь в его. – Тут нет никого, кого можно было очаровать. — Я надеюсь, что однажды смогу всё-таки очаровать тебя. Надо лишь продолжать пытаться, — глаза Эдгара смеялись. Лидия вспыхнула и промолчала. Она знала, что хлёсткий, достойный ответ придёт ей в голову позже, когда Эдгара не будет рядом. Граф провел свою неожиданную гостью в небольшую гостиную, где на столе уже всё было готово к чаепитию. Нико первым занял своё место, с нескрываемым удовольствием косясь на чайник. — Слуг нет, — как будто извиняясь сообщил Эдгар, собственноручно разливая чай. – Всегда есть вероятность того, что какая-то служанка разболтает секрет. Пришлось щедро с ними расплатиться за молчание и отдых. Лидия сдержала улыбку. Хотя в голосе Эдгара звучало недовольство, она предпочитала думать, что граф поступил так лишь в силу своей тщательно скрываемой и не на всех распространяющейся доброты. — А что с теми мифическими запасами еды и вина? — Хорошего алкоголя мало не бывает, а праздников впереди ещё достаточно, — граф задумчиво сделал глоток. – А еда… Не помню. — Вы приказали раздать её беднякам, лорд, — на пороге комнаты бесшумно возник Рейвн. Лидия радостно улыбнулась ему. — Рейвн, хвастаться своими хорошими поступками плохо. Лидия может подумать, что я стараюсь предстать перед ней в лучшем свете. — Простите, мой лорд. Эшенберт поспешно сменил тему, расспрашивая Лидию о её семье, об Эдинбурге. Прошло несколько часов, когда граф неожиданно резко встал. — Где же мои манеры? Прошу простить меня, Лидия, я так рад твоему визиту, что совсем забыл о времени. Сам я, к своей скорби, не смогу проводить тебя, но Рейвн доставить тебя до порога дома. Наверняка, твой отец уже начал волноваться. Кроме того, я обещал, что не испорчу твои каникулы. — Вообще-то…, — Лидия смущенно затеребила ленту на платье. – Я приехала одна. И дома меня вряд ли ждут. Она бросила быстрый взгляд на Эдгара. Граф замер на месте с нечитаемым выражением лица. — Вот как… Если бы я знал…, — он потёр лоб. – Прости, если бы я знал, то рассказал о своей затеи с болезнью. Я ведь не хотел лишать тебя праздника, тем более оставлять праздновать в одиночестве. Некоторое время Эдгар задумчиво смотрел на девушку, а потом вдруг улыбнулся. — Увы, Лидия, как бы тебе не были противны мои уловки, но тебе придется стать нашей с Рейвном сообщницей. Слишком скандально оставлять тебя в доме, наедине лишь с мужчинами, но и оставить тебя одну я не могу. Через пару часов Лидия неохотно призналась себе, что о такой встрече нового года она и не мечтала. Сидеть у костра в гигантском парке графа, с удобством устроившись в кресле и пить невероятно вкусный глинтвейн, приготовленный Эдгаром на костре было немного странно, но удивительно приятно. Так же как и видеть Эдгара неожиданно оживленным, необычно юным и свободным. Граф так и не снял своего костюма бродяги и выглядел весьма странно на фоне безупречно одетого Рейвна. Наверное, примерно так он выглядел раньше, когда жил на улице. Или же именно таким – открытым, искренним, не претворяющимися и не просчитывающим всё и всегда – он не был никогда. Не позволял себе. Лидия поудобней устроилась в кресле. Ей хотелось верить во второй вариант. Да, скорее всего, глупо, но… Разве ей не полагается новогодний сюрприз?