***
Моя голова покоиться на груди Дмитрия. Он перебирает мои волосы, а я слушаю, как стучит его сердце. Меня это так успокаивает. Секс с Дмитрием был потрясающий. Его сильное тело, руки, которые могут быть очень нежными, мягкие, но настойчивые губы и бархатный голос. Все как я и запомнила. Словно мы и не расставались ни на секунду, такими яркими были мои воспоминания о нем. Но мы расставались и очень надолго. И это было мучительно. Но сейчас Дмитрий снова рядом. Надолго ли? -Дмитрий… - начинаю я, и его рука замирает, словно я сейчас выдернула его из своих мыслей. -Роза, - прерывает он меня. Делает глубокий вдох и садится, аккуратно усаживая меня рядом. Снова он смотрит мне в глаза, блуждает взглядом по моему лицу, будто стараясь запомнить каждую деталь. А мне и не надо запоминать его лицо или его тело, его образ навсегда останется со мной. - Я не знаю. Как я могу просить у тебя прощения. Не знаю, сможешь ли ты простить меня, если даже я сам не могу. Но, пожалуйста, прости меня. -О чем ты? Ты ни в чем передо мной не виноват. Я ведь уже говорила тебе. -Нет, Роза. Я делал ужасные вещи, я знаю это и знаю, что моим поступкам нет никакого оправдания или прощения, - его мысли уносятся от меня, он снова переживает те ужасные моменты из своей стригойской жизни. Я вижу это. Стараясь хоть как-то отвлечь или поддержать его, я кладу свою руку на его, и он продолжает, - я знаю, что говорил тебе, что моя любовь прошла, но это неправда. Мне было мучительно больно говорить тебе это, но я считал, что будет лучше, если ты будешь держаться от меня как можно дальше, если сможешь забыть и жить без меня, - эти слова и те, что он говорил тогда в церкви, о том, что больше не любит меня – они приносят так много боли. Мое сердце буквально разрывается, и я боюсь, что снова могу заплакать. Я наклоняю голову, чтобы он ничего не видел. Я не хочу вспоминать это сейчас, когда нам так хорошо. -Пожалуйста, не надо, - тихо произношу я, но Дмитрий меня не слушает. -Нет, я должен сказать. Я думал, что так будет лучше для нас обоих, думал, что мои чувства со временем пройдут. Но, Роза, я ужасно ошибался. Я люблю тебя, - мое сердце на мгновение замирает. Как я хотела услышать эти слова. -Я тоже люблю тебя, - говорю я, поднимая на него взгляд. Его губы трогает улыбка. -Я всю жизнь буду делать все, чтобы заслужить твое прощение. Я хочу быть с тобой. Ты позволишь? Вместо ответа я прижимаюсь губами к его губам. Конечно, да.Часть 1
6 февраля 2016 г. в 16:02
У меня был выбор. Я, конечно, могла остаться здесь, могла проторчать в этом мотеле несколько дней — и даже месяцев, — дожидаясь, пока Лисса восстановит мое доброе имя. При условии, что Лисса сможет восстановить мое доброе имя и я не отравлюсь едой из «Закусочной». Самый безопасный вариант. И самый скучный — с моей точки зрения.
Второй вариант сводился к тому, чтобы вырваться из лап Дмитрия; это было и небезопасно, и нелегко. Проблема была и в том, что в сражении с Дмитрием я не хотела убивать его или причинять ему какой-либо вред.
Или я могла просто отбросить всякую осторожность и не сдерживать себя. Черт, этот парень сражался со стригоями и с половиной королевских стражей. Он может выдержать, даже если я выложусь полностью. В Академии Святого Владимира нам вместе приходилось участвовать в нескольких серьезных стычках. Хватит ли у меня умения, чтобы сбежать? Что ж, пора выяснить это.
Я ударила его коленом в живот, чего он явно не ожидал. На мгновение его глаза расширились от удивления — и отчасти от боли, — и я воспользовалась этим, чтобы вырваться. Я даже отодвинула засов, но, прежде чем успела коснуться дверной ручки, Дмитрий снова схватил меня, очень крепко, бросил грудью на постель и навалился всей своей тяжестью, одновременно «пришпилив» мои конечности, чтобы я не могла снова ударить его. Это всегда было моей самой большой проблемой в сражении: противники — обычно мужчины — более тяжелые и более сильные. В таких ситуациях мне помогала скорость, но в той позиции, в какой я оказалась, оставалось лишь изворачиваться. Тем не менее я боролась изо всех сил, и удерживать меня ему было нелегко.
— Прекрати! — шепнул он мне в ухо, почти касаясь его губами. — Будь благоразумна, в виде исключения. Тебе не справиться со мной.
Его прижатое ко мне тело было теплым и сильным, и я мысленно выбранила себя:
«Перестань! Сосредоточься на том, как вырваться, а не на ощущениях».
— Не я одна неблагоразумна, — проворчала я, пытаясь повернуться лицом к нему. — Ты сам угодил в ловушку благородного обещания, не имеющего никакого смысла. И я знаю — тебе не больше моего нравится бездельничать. Помоги мне. Помоги найти убийцу и сделать хоть что-то полезное.
Я перестала вырываться, притворившись, что отвлечена нашим спором.
— Мне не нравится бездельничать, но мне также не нравится необдуманно бросаться в безнадежные предприятия!
— Безнадежные предприятия — наша специальность, — заметила я.
Тем временем я пыталась оценить, насколько крепко он держит меня. Все-таки он не расслабился, но я надеялась, что разговор отвлечет его. Дмитрий слишком опытен, чтобы утратить над собой контроль.
Однако я понимала, что он устал. И может быть — ну вдруг, — он будет чуть менее внимателен, поскольку это я, а не стригой.
Не тут-то было.
Я резко вскинулась, пытаясь выбраться из-под него, но сумела лишь перевернуться, прежде чем он снова прижал меня, теперь уже спиной, к постели. Так близко к нему… его лицо, губы… тепло его кожи… Да, похоже, я добилась лишь того, что оказалась в еще более невыгодном положении. Близость наших тел явно не производила на него никакого впечатления. На его лице застыло типичное выражение стальной решимости, и хотя это было глупо, хотя я понимала, что не должна чувствовать к нему того, чего он ко мне не чувствовал… Я ничего не могла с этим поделать.
— Один день, — сказал он. — Ты не в состоянии подождать даже один день?
— Может, и в состоянии, если мы переберемся в отель посимпатичнее. С телевизором.
— Сейчас не время для шуток, Роза.
— Тогда позволь мне делать хоть что-то.
— Я… не могу.
Ему явно больно было говорить это, и я кое-что поняла. Я так злилась на него за то, что он заставляет меня рассиживаться без дела и играть в безопасность, а ведь и ему самому это не нравилось. Как могла я забыть, насколько мы похожи? Мы оба жаждали действия, оба хотели приносить пользу, помогать тем, о ком заботимся. Лишь его собственное решение во всем поддерживать Лиссу вынуждало его выполнять эту работу няньки.
Я внимательно разглядывала его — исполненные решимости карие глаза, темно-каштановые волосы, завязанные в хвост; несколько прядей выскользнули из-под резинки и свисали по сторонам лица, слегка касаясь моего. Можно, конечно, попытаться вырваться снова, но в удачу плохо верилось. Он был слишком одержим идеей оберегать меня от всех опасностей. И вряд ли есть смысл высказывать ему мое подозрение о том, что он и сам хотел бы вернуться ко двору. Он готов к тому, что я буду спорить в своем обычном духе. В конце концов, это же Дмитрий. И его ничем не удивишь.
Почти. Идея пришла мне в голову как озарение, и я даже не стала анализировать ее. Я просто действовала. Тело мое он «пришпилил» к постели, но я могла приподнять голову и шею в достаточной степени, чтобы… поцеловать его.
Когда наши губы встретились, я осознала сразу несколько вещей. Первое — что даже его можно застать врасплох. Такой поворот событий заставил Дмитрия напряженно замереть. Второе — я почувствовала, что целуется он ничуть не хуже, чем прежде. В последний раз мы целовались, когда он был стригоем. Это ощущалось сверхъестественно сексуально, но все равно несравнимо с пылом и энергией, присущей живому существу. Его губы были в точности такие, как мне помнилось со времен Академии, — мягкие и настойчивые одновременно. Что-то вроде электрического тока пробило тело, когда он ответил на мой поцелуй; удивительно бодрящее ощущение.
И это было третье, что я поняла, — он ответил на мой поцелуй. Может быть, просто может быть, Дмитрий был не так решительно настроен, как заявлял. Что, если в глубине души, под всем этим чувством вины и уверенностью, что любовь больше для него недоступна, он желал меня? Что-то во мне говорило, что он желал меня. Сильнее, чем он хотел мне показать, сильнее, чем, возможно, сам осознавал. И эта мысль теперь ярким огнем горела у меня в сознании. Осознание этого не давало мне пошевелиться, оторваться от его губ, по которым я так скучала. Теплых, настойчивых губ, которые требовали большего. Весь план побега вылетел у меня из головы. Зачем куда-то бежать, когда здесь мне может быть так хорошо? Я подумаю об этом позже… Наверное. Дмитрий отрывается и смотрит мне в глаза.
-Роза, - шепчет он, так тихо и так страстно, словно одно мое имя – спасение для него, словно во мне весь его мир. Его взгляд, взгляд так любимых мной теплых карих глаз. Я хочу его. Это мой Дмитрий, и сейчас он в моей власти, а я в его.
Я снова прижимаюсь к нему губами, вкладывая в этот поцелуй все чувства, которые он заставлял меня когда-то испытать. Ту любовь к нему, непоколебимую веру, силу, страх и отчаяние, когда мы были так далеко друг от друга, и я не знала, увижу ли я его вновь. Ох, как же я скучала по нему. Руки Дмитрия скользят по моему телу, вызывая во мне дрожь. Я сильнее притягиваю его к себе, прижимаясь всем телом. Мне кажется, что этого все равно мало, мало такого тесного контакта. Я хочу быть еще ближе к нему. Мое сердце сейчас так сильно стучит. Поцелуи с ним всегда такие разные. И всегда это как наркотик, мой наркотик, каждый раз я хочу Дмитрия все больше. Я люблю его все больше. Раньше я не думала, что можно любить еще сильнее, но после расставания с ним, я поняла, насколько он мне дорог, как я растворяюсь в нем.
Дмитрий стягивает с меня одежду, я делаю тоже самое. Он проводит рукой по моим волосам, щеке, губам. Его движения так легки. Я лежу, зачарованно глядя на него. Он целует меня. Там, где только что я чувствовала касание его руки, сейчас чувствую его губы.
-Я так скучал по тебе, Роза, - говорит он, склоняясь надо мной. Я улыбаюсь. Чувствую, как он хочет меня. И с моих губ срывается легкий стон. Это побуждает Дмитрия действовать более решительно. Наши тела сливаются. Теперь все идеально. С наших губ срываются вздохи и стоны. Мы двигаемся в одном ритме. Его губы продолжают покрывать все мое тело поцелуями, а мои руки блуждают по его спине. Я не сдерживаю себя, впиваясь ногтями в его кожу. Он отвечает мне легким покусыванием губы. Ох, как мне хорошо. И это правильно. То, что мы вместе, и то, чем мы занимаемся – это чертовски правильно. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Никогда.