Правда или последствия

Where are you now? Are you lost? Will I find you again? Are you alone, Are you afraid, Are you searching for me? Red «Hymn for the missing»

*** Сначала это выглядело безобидной авантюрой. В крайнем случае - глупой и неостроумной выходкой киборга, который сделал такое лишь по той причине, что мог. А потом всё стало настолько не смешно, что он сам испугался. Генос боялся, и всё равно не находил в себе сил отказаться. Руки из тщательно обработанного, мягкого полимера ненавязчиво втираются в чувствительные чёрные полоски на спине, обтекающие конструкцию позвоночника. Ласкают, усиливают возбуждение. Правда, до главного Генос не допускал его – специально приспособленная и настроенная точка на затылке была исключительно в его юрисдикции, только он имел право оглаживать её требовательными, рваными движениями металлических пальцев, задыхаясь от ощущений. Основная задача помогающего - говорить то, на что Генос запрограммировал его искусственный интеллект. - Ты такой соблазнительный и чувственный… Я хочу тебя. Поистине, ты мой самый лучший ученик. Я счастлив, когда ты рядом со мной… Лицо робота – точная копия лица его учителя. Тело тоже очень похоже, самое лучшее, что Генос смог собрать из гражданской органики. Однако, один раз одев куклу, ему не приходила в голову извращённая мысль снова раздеть его. Голос воспроизведён в точности. Интонации – такие, которые он никогда не услышит от Сайтамы в свой адрес. О, никогда! Эти слова, которые он так жаждал и, наконец, слышал, пусть и в такой форме, слегка облегчали его метания. Зудящая боль в ядре утихала вместе с грубо удовлетворённым желанием. Руки робота обнимают его со спины, шепчут в уши немыслимые нежности, густо унизанные пошлостями, и отрезают от Геноса весь невыносимый мир, скрывшийся за прочными стенами специальной комнаты в лаборатории. Ведь так легко поверить на эти краткие полчаса, что всё это на самом деле, что Сайтама любит его и это именно он так нежно дотрагивается до бесстыдно подставленных датчиков. Не думать, категорически не думать о том, что он просто дрочит на износ в компании человекоподобного робота на человека, с которым в реальной жизни не имеет никаких шансов. Он прогоняет навязчивую правоту опутывающих его мыслей и безысходности, каждым сухим оргазмом он убивает их и забывает обо всём на несколько бездыханных минут, пока система справляется с перегрузкой. Когда давление в кровяном насосе выравнивается, его встречает добрый, благодушный взгляд карих глаз. Роботы не умеют обманывать, он знает это как никто другой. Он верит своему случайно созданному Сайтама-два, который раз за разом помогает ему протащиться из одной бесцельной недели в другую. Киборг потягивается, разгоняя последние искры оргазма по телу, собирая по цифровым узлам остаточный привкус. - Ну как? – осведомляется робот. – Тебе понравилось? - Да. Сегодня ты был ещё более оригинален в описании того, что мог бы со мною сделать. - Если бы ты разрешил... Моя нынешняя комплектация не в состоянии подарить тебе всей полноты ощущений. - И не нужно, - отрезает блондин, поднимаясь с керамического пола. – Это было бы слишком. - Понимаю, и отчасти рад, - улыбается Сайтама-два, показывая ряды керамических зубов. – Это значит, ты до сих пор чувствуешь границу. Ты же знаешь, я существую исключительно для… Киборг прерывает его нетерпеливым жестом, в очередной раз закрывая тему, на которую рассуждать он не собирается. Робот соглашается и снова входит в роль: - Я люблю тебя, Генос. Жмурится, когда тот поглаживает его по голове, на ощупь практически ничем не отличающейся от обычной человечьей. Может, чуть похолоднее и потвёрже. - Я тоже тебя люблю… Сайтама. Блондин наскоро одевается, шнурует кеды и, помахав на прощание, скрывается за стальной дверью. За всё это время, от начала и до конца, по его губам ни разу не проскользнуло и намёка на улыбку. Взгляд робота останавливается на узкой полоске дневного света, пробивающейся сквозь щель между полотном и порогом: - …но я был бы счастлив, если бы ты не возвращался ко мне. И, дистанционно подключившись к питающей станции, переходит в спящий режим. *** Сегодня их занесло в кафе. Флайеры обещали скидку на вторую порцию жареной курицы. Сама скидка была не очень существенной, так что то ли сенсея потянуло на курятинку, то ли флайер всё же чудом сумел запутать его экономичные мозги. Они как раз ждут свой заказ, когда киборг замечает за соседним маленьким столиком двоих парней, сидящих друг напротив друга. Молодые, в приталенных клетчатых рубашках разного цвета, но одинакового покроя. Оба черноволосые, у одного всё собрано в короткий плотный хвостик на затылке, а у второго короткий ёжик. Генос хочет уже отвернуться, когда замечает, что и учитель уставился на парочку, и неожиданно понимает, в чём дело. Парни весело болтают, а руки их сцеплены между собой, встретившись на середине клетчатой скатерти. Ладонь поверх ладони. Сайтама неодобрительно скашивает на парочку глаза и бормочет: - Вот ведь, что вытворяют. И как им не стыдно. Так ведь, Генос? Киборг видит, как кроссовка того, что с хвостиком, начинает медленное путешествие по голени соседа вверх, а потом спускается вниз. И повторяет. Так, чтобы подразнить и при этом не запачкать. - Да, учитель, - с запозданием отвечает он. Курицу, наконец, приносят, и он находит уважительную причину не смотреть больше по сторонам. Клятвенно обещает себе, что сегодня выдержит. Сможет. На языке вместо ожидаемого мясного вкуса перекатывается неизвестно откуда взявшаяся техническая горечь. Вечером, когда Генос по собственному почину производит плановую уборку на кухне, Сайтама лежит на футоне и со скуки щёлкает пультом. - Опять дурацкая любовная драма, - жалуется он, подавляя зевок. - И как людям не надоедает снимать эту чушь? На других каналах и того хуже, какие-то болтальные шоу и старые сериалы. Эх, придётся перечитать томик манги перед сном. Генос заканчивает протирать столешницу, развязывает фартук и аккуратно складывает его. - У меня сегодня опять дела, учитель, - рапортует он. – Опять на всю ночь? – Да, не беспокойтесь. Я вернусь к завтраку. – Я и не беспокоюсь, - слюнявит на сухой палец и переворачивает страницу, не подняв на него глаз. *** - Ах, давай ещё! Резче, поднажми! Покажи, на что ты способен! Оооох…. Ловкие гладкие пальцы скользят внутри него, трут, вдалбливаются с вибрацией внутрь. Навалившийся сверху робот облизывает чувствительную зону на затылке распростёршегося под ним киборга, выполняющую функцию полового члена, переведённого в такой формат. Все датчики на этом участке подключены к соответствующим зонам в человеческом мозгу, и киборгу абсолютно всё равно, что это физически располагается не между его ног и не имеет анатомической формы. Если он захочет, то может запрограммировать на подобный отклик любую воспринимающую часть своего тела. По крайней мере, пойдя на уступки антропоморфности, он установил специальное отверстие в паху, которое сейчас двойник-Сайтама любовно обрабатывает изнутри. И единственный инструмент, разрешённый ему для этой цели Геносом, – пальцы. Киборг подаётся навстречу идеально сбалансированному воздействию, зажмурившись, сосредоточившись на ощущениях, со злостью выгоняя из своей памяти события предыдущего дня. Заливает горький яд ядом сладким. Противоречивые реакции заставляют сервоприводы мелко дрожать, искры бегут по проводам. - Всё хорошо? – шепчет знакомый голос на ухо. Но этот шёпот не сопровождается движением воздуха. – Я слишком переусердствовал? - Просто… не останавливайся… Затемнение на склере. Провода несут информацию, как полноводные реки, бьют совокупным потоком ему в обрабатывающий процессор и ударяют наслаждением в мозг, рассыпаясь. Генос выгибается. Представить на краткий огненный миг, что это именно сенсей вылизывает его загривок, что это его живой вес распределён по железной спине, а его руки, сделанные из самой совершенной плоти и крови, без стеснения касаются его там… Киборг всхлипывает, сгибатели суставов срабатывают сами собой, он падает на локти. Подчиняясь невысказанной просьбе, робот раздвигает пальцы в стороны внутри него, максимально растягивая партнёра. Генос издаёт ещё один жалобный, затяжной всхлип и содрогается под ним в оргазме. Минуту полежав на кафеле неподвижно, Генос садится. Нашаривает влажную салфетку, вытирает прозрачные дорожки масла, расчертившие его щёки. Сайтама-два помогает ему вытереть всё остальное, подаёт одежду и устраивается напротив. На лице его опять то сложноуловимое выражение выхода из роли, которое так раздражает киборга. Робот выбирает именно этот момент, потому что сейчас прерывать его речь у блондина нет ни сил, ни желания. - Ты ведь осознаёшь, что я ненастоящий. Ты растравляешь себе душу. В этом нет облегчения – ненастоящее счастье. Я настроен на любовь к тебе, и когда ты ласкаешь себя так отчаянно, мне больно на тебя смотреть. Ты убиваешь себя. На твоём лице написано страдание, а не удовлетворение или облегчение. Сделай что-нибудь, пожалуйста. Вернись в реальность. Ты сходишь с ума у меня на глазах. Киборг смотрит на него, будто в первый раз увидел, а потом дёргает верхней губой в злом подобии насмешки: - А он не замечает… Хотя видит меня каждый день. Двойник протягивает руку, гладит по блондинистой голове. В голосе появляется мольба: - Ты должен разорвать этот замкнутый круг, перестать блуждать в фантазиях, пока они не засосали тебя окончательно, точно зыбучие пески. Прекрати приходить сюда, отключи меня. Я прошу тебя сделать это, потому что люблю тебя. Мне не важна моя судьба. - А мне не важна моя, - упрямо встряхивается Генос, откидывая упавшую на лоб чёлку. Сайтама-два едва успевает отдёрнуть конечность. - Сегодня в баре двое парней держались за руки у всех на виду. Скажите, сенсей, что вы думаете об этом? Игра снова начинается. - Что в этом плохого? Кому это вредит? - А по телевизору была мелодрама. Что-то… приторно-романтическое. - Если это кому-то нравится, так почему бы не снимать? Там ведь никого не режут и не мучают. Психика не поедет. В коричневом полумраке комнаты Генос прикрывает веки, наконец, расслабляясь: - Да. Да… Так лучше. *** Программа, распознающая образы, установленная в нём, никогда прежде не давала сбоев. Он мог на неё положиться, как на свои прежние органические глаза. Те не могли врать, и Генос доверял новым точно так же. Обмануть себя сложнее всего. При создании он старался сделать Сайтаму-два наиболее приближенным к оригиналу, чтобы при отключении некоторых опций ничего не цепляло его взгляд и не вопило «подделка!». Материалы отлично справлялись со своей задачей имитации, тем не менее, духовное нутро этих двух созданий – человека и робота – различались настолько, что Генос совершенно не опасался, что способен их перепутать. Даже выражение физиономий. Улыбка против безразличия. Сочувствие против игнорирования. Ласка вместо чёрствости. И, в итоге, пустота против пустоты. Киборг не знал иного выхода из этой патовой ситуации. Его сенсея не изменить – люди не меняются. Он не станет навязываться ему со своей болезненной, нездоровой любовью, наваждением, которое вызовет у него только здоровую реакцию отвращения. Отказаться полностью от жизни и контакта с учителем он не способен. Острые углы, проскакивающие в мелочах, ранят глубоко и кроваво, точно толстая щепка, вонзившаяся в мышцу. Пусть так, он может потерпеть. Гораздо хуже, если он перестанет видеться с ним каждый день. Вот этого он точно не переживёт, а всё остальное – пустяки. *** Столб огня струится из ладонной дюзы, раскаляя механизмы передачи энергии, ядро послушно обрабатывает и выдаёт увеличенные такты необходимой энергии. Очередное задание Геройской Ассоциации скоро можно будет считать выполненным. - Генос, мне кажется, монстр уже мёртв. Более мёртвым он уже не станет, прекращай его дубасить. Распознаватель дёргается строчкой показателей, они мгновенно меняются. Действительно, цель обезврежена. Так почему секунду назад… Киборг останавливает огонь и недоумённо смотрит на покрасневшее от температуры кольцо дюзного выхода. Оборачивается, ловит встречную улыбку типа «ничего страшного, бывает». Некоторое время он не может понять, как тут, на покрытых слизью улицах, оказался собранный им робот. Иногда он думает, что это забыл настоящий Сайтама в его комнате в лаборатории, зачем явился? Он нашёл двойника и раскрыл его секрет, а теперь смеётся над ним таким странным образом? Странным образом – просовывая ему руку между ног. Он откидывается назад и позволяет ему делать всё, что тот захочет. Его будни словно рисовались широкими мазками, которые всё ускорял невидимый художник. Всё быстрее и быстрее, и распознаватель не поспевает за мерцающей, брызжущей во все стороны краской. - Ты сходишь с ума. Поверь, такое случается с киборгами. В особенности – с киборгами. - Что ты несёшь?! Посмотри на показатели – они в норме, в абсолютной норме. Зачем его мирный робот добирался до квартиры сенсея, занимал его место и засыпал под романтические комедии? Зачем они вдвоём путают его? Он сосредотачивается, чтобы выровнять настройки зрения, вернуть в полный комплект. Но уже не может вспомнить – на реальном Сайтаме эти показатели должны быть видны или, наоборот, должны исчезнуть? На белом футоне в тесной квартире его обнимают руки. Иллюзия? Ложь? На коричневом кафеле он сидит напротив, и человек кладёт руку на его затылок и начинает массировать. Слова притягивают и отталкивают. Как на самом деле они должны звучать? Ласковые - так похожи на правду, но холодные или тревожные не менее правдивы. Чему верить? Генос смаргивает стоящий перед глазами туман. Утро. Система констатирует выход из спящего режима. Он сидит на деревянном полу, свет проникает через открытую балконную дверь. Ветер шевелит светлые занавески и раскрытый на середине томик манги. На низеньком столике недопитая банка пива. Киборг не может припомнить этого места. Как он здесь оказался? И почему все его механические внутренности сводит каким-то особо изощрённым образом, словно их грызёт коррозия? Тянущий, беспокойный отклик ядра такой искажённый, словно он не подзаряжался недели две. Он поднимает ладонь к глазам и видит, что на мизинце не хватает чешуйки. Место отрыва болит, точно с него содрали настоящую кожу. Коррозия снова кусается, стискивая клыки, заходя на новый виток. Геноса сгибает пополам, боль в мизинце превращается в жалкий укус комара. Он с трудом подавляет крик, собирающийся родиться в горле. Из последних сил он посылает запрос системе о повреждениях и неполадках. Тот оказывается на сетчатке, киборг просматривает его, и боль частично смещает изумление: по отчёту выходит всё в порядке, за исключением той самой утерянной пары чешуек. Уровень энергии в норме. Тогда откуда… Его мысль прерывается сигналом о присутствии живого существа. Кто-то целенаправленно идёт сюда. Боль просто невыносима. Генос поднимается, держась за стену. Если это не механическая составляющая, то он знает, что у него болит. Человеческий мозг и душа. Хлопает входная дверь, позванивают ключи в руке. Сайтама. Нет, Генос больше не в состоянии выносить всё это. Мир слишком несправедлив и надломлен по краю, как сносившийся колесный диск. У него остался один-единственный выход. *** Ночные задания – это сплошная головная боль. Одноударнику вполне хватало теоретических знаний об этом, но сегодня, а точнее вчера, ему пришлось удостовериться в этом на своей шкуре. Проворачивая ключ в замке, он надеется, что Генос к его приходу уже приготовил завтрак. И, как в прошлый раз, не перепутает соль с сахаром. Однако отсутствие съедобного запаха в квартире тут же наводит на сумрачные мысли. Перед ним возникает киборг. Резко, без стандартных слов приветствий, будто призрак. Сайтама не успевает даже пакет на пол поставить – он вынужден отступить и прижаться к стенке, чтобы не столкнуться с соседом. Но Геноса, видимо, это устраивает. Он подбирается вплотную, так, что без труда чувствует дыхание поражённого человека на своём лице. И, закрыв глаза, целует полуоткрытый рот. Сайтама, глубоко шокированный такой выходкой, лишь спустя секунд пять соображает, что надо бы оттолкнуть от себя наглеца - желательно, не повредив ему при этом наличники с горизонтальными прорезями. Рука упирается в них и решительно отодвигает киборга. И тут в грудь человеку бьёт адски горячая, плотная, всеразрушающая струя огня. Перегородку квартиры разносит на первообразные. И ещё пару стенок за ней, уже соседних домов. Вежливо поздоровавшись с мостовой с помощью своей задницы, Сайтама вскакивает, и, спешно отряхивая с себя ошмётки догорающей одежды, орёт: - Генос, что с тобой? Ты чего взбесился?! Закоротило? Блеснув пламенем из серых развалин здания, киборг атакует его снова, совершенно не сдерживаясь, будто они не в зоне, от которой до заселённых кварталов рукой подать. Одноударник отпрыгивает с линии действия залпа, быстро перемещается к сошедшему с ума киборгу на расстояние нескольких шагов и вновь пытается до него докричаться: - Как тебя вырубить, чёрт возьми, ты полгорода разнесёшь! Где у тебя выкл? Скажи что-нибудь! Генос! Обнаружив переместившуюся цель, тот метит ему ногой в голову, одновременно разгорая дюзу на ней. Удар свистит мимо. - Убейте меня. Ну же. Такие ровные интонации, нет – гораздо ровнее, чем обычно. Словно это последнее, что он произносит в жизни. Сайтама с ужасом понимает, что Генос не остановится, пока его не прикончить. На это у героя нет никакого морального права. Значит, он вынужден его обезвредить, максимально аккуратно оторвав конечности, пока киборг не сравнял Z с землёй. От этой формулировки мужчина морщится, как будто удосужился откусить свежего лимона. Придётся. Эх, придётся… Эти несколько отсоединяющих движений даются с превеликим трудом. Никогда в жизни ему не пришло бы на ум повреждать Геноса специально. Потому что тот сбрендил. Наверное, всё же в нём что-то замкнуло и так крепко переклинило. Не мог же он в здравом уме и по собственному почину так подойти к нему в коридоре и присосаться к губам? А потом попытаться убить? Сайтама садится на условно обезвреженное тело, придавив к россыпи бетонных камней с торчащими из них арматуринами. Перед ним предстаёт воронёный металл торса, который уже не скрывают слои одежды. Торчащие из плеч и выходящие из таза пучки проводов в оплётке, увядшие стебли каких-то тонких пустых шлангов, плюс острые отломанные штырьки каркасной основы. Одно дело наблюдать, как киборга отделывают до такого состояния бесчеловечные твари, а другое – только что сделать это самому. Лысому не нужно было смотреться в зеркало, чтобы понять, что у него сейчас на физиономии красуется самый обыкновенный шок. От излучаемого самим собой жара, лицо Геноса, как и раньше часто бывало, запеклось до твёрдости и потрескалось от попыток мимических мышц сдвинуть кожу. Рифлёные квадратные пластины на груди искривлены и подкошены, как дверцы упавшего подвесного шкафа. Сквозь них просвечивает слабая, пульсирующая голубизна, идущая от, на первый взгляд, полой сферы. Хрипение, с помехами выбирающееся из почти неподвижного рта: - Раздавите ядро. Я так больше не могу. Ни секунды. А потом его опалённые ресницы вздрагивают, и из-под них обильно течёт что-то тёмное и маслянистое. Слёзы машины. «Вот дерьмо, я не ошибся. Он на самом деле хотел умереть», - поражённо думает Сайтама. - Ты решил за один-единственный поцелуй заплатить своей жизнью? – наконец, произносит он. Какой-то могильный холод постепенно заползает в него, цепляясь за плечи, проникая в желудок и солнечное сплетение. Словно когда-то давным-давно Одноударник забыл что-то невероятно важное, чего нельзя было забывать, а теперь от этого мир вокруг него начинает с треском рушиться. Беспощадно. Без возврата. Наказывая за легкомыслие. В жёлтых глазах собираются и рассыпаются тонкие круги фокусирующих диафрагм – выброшенная на плёс рыба судорожно, широко разводит и сводит высыхающие жабры, сучит и прядает мелкими плавниками. Жёлтые глаза совершенно ничего не видят и ничего не соображают. - Кто ты? – тихо спрашивает он с интонациями настолько чуждыми привычному Геносу, что Одноударнику становится в который раз чертовски страшно. Он не понимает, что происходит. Сглатывает и отвечает: - Сайтама. От последующего ответа у него мгновенно холодеют руки. - Ты не настоящий, - произносит тот, неудачно попробовав дёрнуть шеей. - Подделка. Иллюзия. На ладонях проступает скользкий пот. Как в те моменты в детстве, когда случалось самое страшное и необратимое. - Нет, всё по правде. - Не верю. Настоящий не стал бы со мной разговаривать и выяснять, что случилось. Сидящий сверху накрывает ладонью свой рот в полузабытом жесте из прошлого, и тут же отнимает её. Губы начинают слегка подрагивать сами собой, пугая хозяина. - Но я говорю. - Настоящему сенсею всё равно на то, что со мной и что творится в моей душе. - Но мне не наплевать! – стенает Сайтама, скривившись. - Вот ты и выдал себя, - с удовлетворением, надтреснуто улыбается киборг. – Ты не настоящий. Если бы у него ещё оставались волосы на голове, в этот момент он, наверное, поседел бы. Он в ужасе. - Генос… Генос, что происходит? – голос превращается в замогильный шёпот. Он сидит на изломанном теле своего ученика, который решил использовать его в качестве орудия самоубийства. И оказался весьма близок к цели. Машинное масло и не думает останавливаться, и Сайтама готов поспорить, что это не из-за поломки конструкции. Чем он больше доказывает, что он настоящий, тем менее настоящим он выглядит. Чем больше Сайтама доказывает, что он человек, тем больше в собственных глазах превращается в бездушного чурбана, глупого железного робота, которому одно место – на свалке человечества. Что-то возникает прямо в середине его горла и начинает душить, почти до боли. Ох, как давно он не испытывал ничего подобного! Сайтама понимает, что чтобы он ни сказал, что бы ни сделал, не получится достучаться. Даже если сейчас кинется целовать его, компенсируя бесчувственное плато, растёкшееся в вечности, ничего не изменится. - Я думал, ты ничего особо не чувствуешь. Что у тебя всё в порядке! Ты никогда не показывал никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных. Железный человек… Я и не подозревал, что у тебя что-то не так. Твою мать, каким слепым надо быть!... Горячая кровь приливает к лицу, щипая за нос, и колючий узел в горле развязывается, давая слабину. Сайтама яростно вытирает тыльной стороной запястья глаза, чтобы видеть хоть что-нибудь. А затем просто складывается пополам, утыкаясь лбом в ещё не остывший металл ключиц. К помощи вытирающего запястья он больше не прибегает. Нет смысла. Заставляет себя выпрямиться. Протягивает руку и стирает с бархатно-твёрдой щеки киборга широкую маслянистую дорожку, стекающую к виску и пачкающую светлые волосы. - Прости. - Настоящий учитель не прикоснулся бы ко мне, - получает в ответ. Дорожка подновляется. Сайтама проводит по лицу ещё раз, уже поднявшись выше, на лоб. Трещины в чём-то, что на ощупь как пластик. - Но я прикасаюсь. Пауза. Что творится в мозгах этого безутешного киборга? - Настоящий сенсей не любит меня. - Но я… - Сайтама давится слезами, застывшими на середине, с силой прикусывает костяшки пальцев. - …не люблю. На этом предложении глаза Геноса слегка вспыхивают изнутри и зажигаются осознанностью, или, как минимум, её подобием. - Учитель? – неуверенно бормочет он. – Это вы? - Да, это я. «Не ошибка!» - теперь киборг определяет точно. Двойник-робот обязательно сказал бы, что любит его. Не иначе. Генос, насколько ему позволяет негнущийся материал, воспроизводит радостную улыбку человека, по своей воле всходящего на эшафот, и чётко произносит: - Вырвите из меня последний провод. - Что? Ох, Генос, зачем ты… Боги, только не с таким выражением лица! - Ни за что! – вскакивая, Сайтама неожиданно для себя кричит так громко, что истеричное эхо прокатывается по дымящимся развалинам. Помедлив и успокоив дыхание, осознаёт, что инстинктивно отшатнулся от киборга. Мысленно клянётся никогда так больше не делать. Ни при каких обстоятельствах. Ему по силам спасти целую планету, а он не может спасти одного маленького киборга – грош ему тогда цена как герою! Сайтама отыскивает для себя хоть какую-то одежду заместо сгоревшей, затем наклоняется и взваливает искрящиеся случайными импульсами тело на плечо. В телефонном автомате он набирает номер Геройской ассоциации, чтобы ему сообщили адрес профессора Стенча. На их явное удивление тому, что он не знает этой элементарной информации о своём соседе, Сайтама недоброжелательно скрипит зубами. Генос молчит и больше не шевелится. *** - Что с ним? Кажется, это одна из анфилады комнат, в которых проживает сам мистер Стенч, что-то вроде запасной или гостевой. На узком подоконнике благополучно засыхает какой-то цветок. Особой мебели нет: лишь развёрнутый, застеленный футон, одинокий столик и стул рядом с ним. Генос сидит на этом стуле, сложив руки на коленях, и неотрывно смотрит прямо перед собой, в противоположную стену. Если бы Сайтама не знал, он бы принял его за безжизненный манекен. Моргает только чтобы смахнуть пыль, осевшую на глазах. - Я полагаю, кататонический ступор, - отвечает Стенч. Заметив, что этот термин ничего не говорит мужчине, поясняет: - Он слабо реагирует на внешние раздражители и старается не двигаться без острой необходимости. Это часто является следствием какого-либо аффективного расстройства. Например, посттравматического синдрома, мании или депрессии, в конце концов, шизофрении. Понимаете, в психоанализе я не силён. Я проверил все его физические характеристики, они в порядке, и биохимию я подкрутил так, чтобы она соответствовала нормальному фону, но… - он разводит руками. - Генос целыми днями такой? - Вообще, в сутках есть часы, когда он более-менее доступен для контакта. Обычно это ночь. - Как в той сказке, где днём принцесса была статуей или чудовищем – не помню уж точно – а ночью становилась сама собой? Взгляд, которым одаривает его после такого заявления профессор, ставит Сайтаму в один ряд с брюхоногими моллюсками по степени развития интеллекта. - Будьте серьёзнее, молодой человек. Парню так плохо, а вы тут… Молиться надо, чтобы выкарабкался. *** На тревожные вызовы из лаборатории Стенча Сайтама реагирует раз в сто быстрее и охотнее, чем на вызовы Ассоциации. За окном глубокая темень, в холодный воздух небесного купола высыпали все звёзды Вселенной, а он, едва вскочив из постели, остервенело натягивает на себя штаны, свитера и прочее. Он наизусть знает время, требующееся ему, чтобы добраться до лаборатории самостоятельно. Сегодня он устанавливает новый рекорд. Профессора он находит рядом со своим недужным учеником. Стенч со странной задумчивостью покусывает кончики пальцев. - Ну же, не тяните! - не выдерживает Одноударник. - Тот робот, созданный им лично… покончил с собой. О наличии своего непосредственного двойника и его назначении парень узнал ещё в день своего прибытия с остатками киборга. - Зачем он это сделал? - Чтобы я жил, - голос Геноса раздаётся столь неожиданно, что оба человека вздрагивают практически синхронно. По большей части от ровных, неживых интонаций. А затем тон мечтательно смягчается: - Он любил меня… Сайтама переводит взгляд на доктора и с удивлением понимает, что тот едва удерживается, чтобы не врезать в его бесстыжую морду сухим старческим кулачком. Слабо, но зато от всей своей пребывающей в трауре души. Одноударник неловко плюхается на одно колено и опускает лысину. - Это я виноват, мистер Стенч. На мне одном лежит ответственность за случившееся и последствия. Подозреваю, что только я могу вывести его из нынешнего состояния. Нет, просто обязан вывести. За время молчания принимающего решение старика, он успевает внутренне умереть пару раз. - Комплектация Геноса мирная, - зачем-то произносит тот, наконец. - Чтобы он не спалил ничего. Комбинация, приспособленная для полного социального взаимодействия. Даже киборги, принявшие добровольно свою модификацию, а не вследствие увечий, болезненно воспринимают потерю родного тела. Для выздоровления больше подходит нечто наиболее приближенное к настоящему. - Можно мне забирать его к себе? - Я боюсь, прошлая обстановка будет его травмировать. - От «прошлой обстановки» он камня на камне не оставил. Герой поднимается с пола, подходит к человеку, спрятанному под слоем прочнейшего титанового сплава, берёт его за плечи. Всё-таки ночь. Генос обязан услышать его. - Успокойся, я Сайтама, который не… любит тебя, - сбиваясь, выговаривает он. – Ты же помнишь, что того, второго, больше нет? Он рад за тебя, рад, что ты остался в живых. Он очень хочет, чтобы ты выздоровел. Пойдём со мной? *** Уходя на весь день, ему, честно признаться, было страшно оставлять киборга одного. Ступор ступором, но кто знает, вдруг этому придёт в голову начать выковыривать собственные мозги из черепушки кухонным ножом? Сайтама с завидной периодичностью проверяет показания датчика, установленного доктором в Геносе, и сам себе уже напоминает буйнопомешанного. Каждый раз сигнал сообщал, что объект находится в покое и с ним всё в порядке, но вёрткий червяк беспокойства, поселившийся в сердце, не унимался. «Вот стоит расслабиться, - рассуждал Сайтама. – И отвлечься, как в этот момент и нагрянет». Он возвращался вечером, находил блондина в прежней сидячей позе, готовил себе ужин, а на город опускались сумерки. С сумерками к Сайтаме приходила надежда. Поговорить. Получить комментарий или слабую реакцию. Хоть что-нибудь. Включает фоном телевизор, чтобы разогнать гнетущую тишину. Еда, словно подношение к древней античной статуе. Камень не оживёт и не прикоснётся ни к чаю, ни к рамену с яйцом. Но Сайтама – не напротив, отделённый преградой низенького стола, а рядом, соприкасаясь живым плечом с плечом железным. - Генос, профессор говорил, что ты долго можешь жить на одном синтетическом питании, но изредка тебе надо что-нибудь есть как остальные люди. Нет реакции. Он откладывает палочки, находит безвольную холодную ладонь, берёт в свою, переплетает пальцы. Поднимает на уровень лица и целует с тыльной стороны, не отрываясь от глаз киборга. Почти незаметная искра. - Вы сказали, что это отвратительно, - тихо произносит Генос. - Но здесь только ты и я. Никто же не смотрит. Понимаешь? Жёлтые диафрагмы фиксируются на нём, рассеяно изучая заново, а потом опять гаснут. Сайтама целует его руку ещё раз, затем гладит по голове, со вздохом проводит сбоку по виску и скуле. Генос закрывает глаза, и парень осторожно проводит по щёточкам ресниц, стирая упавшую на них за день пыль. Завтра надо будет принять вместе ванну. То есть… очистить его внешние механизмы. Ночью Одноударник может ненавязчиво заставить киборга переменить позу. Они спят вместе. Голубым призрачным светом горит экран в новой просторной квартире. Человек лежит на боку и прижимает лоб крепко спящего ученика к груди. Отрешённо гладит по спине, пропускает между пальцами светлые волосы. Больше никакой пижамы, он оставляет на себе только трусы: пораскинув мозгами, Сайтама решил, что Геносу будет гораздо приятнее прикасаться к голой тёплой коже. Почему это случилось именно с ним, с этим странным киборгом? Вначале ему казалось, что тот специально урезал все свои человеческие чувства, оставив одно холодное и рациональное желание мести. Оказалось, всё гораздо сложнее. Наверное, его психическое состояние связано с предыдущими событиями в его жизни – с потерей друзей и близких. Из-за той травмы его психика оказалась необратимо травмирована, нарушена. И следующий удар снёс его и так ветхую, едва держащуюся крышу напрочь. Как её приладить обратно? - Ты так долго хотел засыпать со мной под одним одеялом, в обнимку. И вот теперь засыпаешь, но не осознаёшь это. Вопреки всему, я надеюсь, что сейчас тебе уютно и тепло. Ты заслужил. В такие часы Сайтаме кажется, что их квартира – это космический корабль, летящий в чёрном космосе. Ни звука снаружи, ни проблеска огня в квадратном иллюминаторе. Ни одной живой души на многие световые годы вокруг. Они стремительно несутся к неведомой цели, не чуя в безвоздушном пространстве дикой скорости, развиваемой двигателями. А затем чёрт его дёргает переползти так, чтобы оказаться с Геносом нос к носу. Прихватить его за нижнюю губу, облизать её, нежно втянуть в свой рот, чуть надавить на челюсти, чтобы он их приоткрыл, и углубить этот неожиданный поцелуй, свободной рукой массируя лохматый затылок. Киборг не сопротивляется и не участвует. Но Сайтаме чудится, будто тот следует его движениям, и делает это так неуловимо, что он не уверен, выдаёт ли желаемое за действительное или всё происходит на самом деле. Ему ничего не нужно, кроме этого странного поцелуя без объяснений. Он словно возвращает его обратно, раз за разом надеясь, что в очередной раз Генос примет его подарок. И с каждой новой попыткой он задерживается чуть дольше, прижимается теснее и чувствует, как всё сильнее напрягается в плену трусов его член. - Кто ты? – нерешительно роняет киборг, когда Сайтама отрывается от него и вытирает его губы от собственной же слюны. - Тот, кто тебя не любит, - скрепя сердце, выдавливает он стандартную фразу. Неопределённое «ааа». Это означает, что его идентифицировали правильно. - И я только что присасывался к твоему рту, сечёшь? Что, опять нет? Как же с тобой сложно… Прости, я не это имел в виду! Вряд ли последнюю реплику тот воспринимает. Выданная мрачным Стенчем карта мест на теле Геноса, к которым можно и даже нужно прикасаться, была запомнена в первый же день. И Одноударник задумчиво проводит кончиками пальцев по тем из них, что расположены сзади, и медленно погружается в сон, зарываясь носом в белобрысую макушку. *** Сайтама старается думать о запланированном как о том, что ему «придётся» сделать. Просто ещё один из сотни вариантов по выведению из ступора. Как же безнадёжно и дико это, должно быть, выглядит со стороны. Он сидит напротив киборга абсолютно голый. - Если ты передашь мне свою боль, тебе станет легче. Хотя, о чём это я… Когда всё выболело внутри, болеть уже нечему. Полная анестезия, - касается чёлки блондина, отводит её чуть в сторону. Так тоже смотрится красиво. - Да, с некоторых пор я тоже мечтаю её обрести. Но это произойдёт нескоро, предстоит пережить столько сокрушительных поражений! Достигнуть дна целого океана отчаяния. Целовать безмолвного Геноса, не избегая его неживого взгляда, стало уже привычным делом. Он уже способен различить слабые механические отклики чужого языка и губ. Что это – остаточная моторика? Призраки социальных подпрограмм, плавающие в разрушенном храме разума? Но даже этого хватает Сайтаме, чтобы распалиться. - Я убеждаю, что делаю это для тебя, а, по правде, лишь потакаю собственным чувствам, - прижимается он лбом ко лбу, не сдерживая участившегося дыхания. Он хочет его. И без колебаний демонстрирует это киборгу, кладя чужую сегментированную руку на окаменевший член. Расположив свою поверх, начинает надрачивать с её помощью. Наклоняется вперёд, покрывая поцелуями и отрывистыми облизываниями чёрный изгиб шеи. Здесь тоже должна быть зона, и если бы она была активна... Нет, не думать. Не надо. Не сейчас. - Ах, Генос, ты ощущаешь это? Какой он твёрдый и горячий? Как влажно скользит крайняя плоть по головке? Я так… хочу, чтобы когда-нибудь ты оттдрочил мне, используя все свои сервоприводы. Хочу, чтобы засунул в меня свои нечеловеческие пальцы, а лучше присоединённый к тебе здоровенный хер – это было бы божественно… Кусал бы меня до крови, вырывая куски кожи, а мне бы только нравилось… Ооо, сожми ладонь сильнее! Не получается? Тогда сожму я… Он стискивает зубы, напрягается всем телом так, что проступают вены, и с хрипом кончает. Падает лбом на металлическое плечо, выпускает руку киборга, испачканную в потёках спермы. Капли попадают и на живот Геноса. - Сначала ты имел дело с безответным призраком меня, а теперь я имею дело с призраком тебя. И чувствую ту же боль. Я сохну по тебе настоящему. Понимаешь? – тоскливо произносит Сайтама. В знак благодарности ненадолго приникает к бледным губам, и принимается стирать заготовленной влажной салфеткой белые следы с себя и с него. Обессиленно откидывается на простыни, приводя в порядок смешанные эмоции, одни мрачнее других. – Кто ты? – как обычно, неожиданно разрезав тишину, спрашивает Генос. - Молчи. Хотя именно за это молчание я тебя ненавижу. Если бы ты не загонял себя в угол, если бы ты сказал раньше… - А что бы изменилось? - Ты бы не сошёл с ума, Генос. И ещё в этом случае, наверное, Сайтама ответил бы ему отказом. - Ладно. Не время передыхать, надо довести задуманное до конца. Самому сильному человеку на планете не составляет труда развернуть неподъёмного киборга как ему нужно: лицом в футон, спиной к себе. Что и говорить, никаких признаков одежды на Геносе и в помине нет. Он вылизывает его шею сзади и сбоку, как может дотянуться. Весь загривок, каждую прожилку искусственной кожи на лопатках, плечах, вдоль позвоночника – ничто не уйдёт не обласканным. Все чувствительные места будут тщательно изучены. Сайтама ощущает, как от усилившегося тока электричества – или что там у киборга вместо крови в венах? - у него дыбом встают волоски. Возбуждающе. Температура обшивки повысилась, он уверен. - Тебе приятно? Скажи что-нибудь. Наугад, вслепую, без подсказок. Спустится ниже, к раздвинутым ногам, и скользнуть языком между условно очерченных ягодиц. Здесь ещё одна «социальная» полоска. Заканчивающаяся отверстием. Одноударник приподнимает блондина за бёдра, чтобы самому не сгибаться в три погибели, и желанная точка оказывается перед лицом. Собрав побольше слюны и мысленно взбодрив язык, Сайтама накидывается на отверстие. Пластичные мышцы кольца сдаются быстро, силикон гладкий и как будто живой, не отличишь от реальной трепещущей плоти. Краем глаза Сайтама замечает, как одиночно подёргиваются пальцы киборга, видимо, пытаясь вцепиться в простыню. Он довольно хмыкает и засовывает внутрь своего ученика весь язык целиком. Генос мелко вздрагивает, издаёт короткий звук, похожий на обрывок стона, и замирает. Он не просто останавливается – парень эту разницу видит – аналоговые мышцы стягивает в напряжении. Струйки пара, отводящие тепло из неведомых глубинных механизмов, едва не задевают парня. Он ощущает, как под подушечками в точке на шее шумит кровяной насос, усиливший обороты. Возможно, что на какое-то мгновение взгляд Геноса расстекленел. Через минуту шум стихает. Это точно было не что иное, как оргазм. Расцепиться между собой, чтобы сцепиться более удобно, лежа на матрасе. Сайтама укладывает руки Геноса на себя в подобии объятия. - Я рядом, а ты не улыбаешься после всего того, что произошло. Мне остаётся сдаться и признать своё поражение. Я бессилен что-либо изменить. Не знаю, как долго я ещё протяну. Хех, готов поспорить, перед тем, как сойти с ума, ты мысленно говорил себе примерно эти же слова. Воздух дышит отчаянием и безысходностью. Они оба в маленьком корабле, подвисшем на сверхсветовых посреди закоулков космических пространств. - Я бы нашёл, что сказать тебе после, но один долбанный робот украл мою реплику, - шепчет Сайтама. – Не могу произнести, иначе ты решишь, что я – та железяка. Какая ирония. *** Одноударник заходит, громко гремя двумя тяжёлыми сумками в коридоре. Зимний наружный воздух сквозит по полу, подняв несколько пылевых протуберанцев. - Извини, что так долго, - оправдывается человек, снимая куртку. – Я предупреждал, помнишь? Быстрее я не смог обернуться. Прихватив здоровенные сумки, садится перед статуей своего ученика. Вжикает заледеневшей молнией на сумке. От него пахнет снегом. Сайтама начинает доставать предметы, методично раскладывая их на пол между ними, и параллельно говорит: - Мне известно, что была в твоей жизни ещё одна вещь, кроме меня, которая вызывала в тебе очень сильные переживания. Негативные. Ты много раз рассказывал мне, как хочешь найти и убить того, кто лишил тебя всего самого дорогого. Я не знаю, выйдешь ли ты когда-нибудь из своей кататонии или останешься таким навсегда… Поэтому я сделал это за тебя, чтобы текущая цель твоей жизни была выполнена. Может, ты возненавидишь меня за это, но я так силился вызвать в тебе хоть какой-нибудь отголосок эмоции или тень заинтересованности, что пошёл на крайние меры. Я складываю эти трофеи к твоим ногам. Останки ненавистного тебе киборга. Примешь ты их или нет… Все уродливые вещи извлечены под неяркий свет единственной лампы, которая не в силах разогнать не только тьму за окном, но и тьму, притаившуюся в углах. Заинтересованная искра. Генос протягивает руку, невесомо касаясь предметов. - Это маска, что вместо рожи у него была, - торопливо поясняет Сайтама, стараясь практически не дышать, чтоб невзначай не спугнуть момент. - Это малый запоминающий чип, который я выдрал из него, а это большой запоминающий, с архивом. Возможно, там ты отыщешь необходимую информацию о его бытности, если она тебе ещё нужна. Добавляет: - Я старался убивать его медленно. По частям, совсем почти не касался. Я бы тянул и дольше, но он вдруг сам развалился от случайного удара. - Медленно? – внезапный взгляд-укол жёлтых диафрагм. Укололи и снова затихли, переведя спокойное внимание на останки врага. - Угу. - Хорошо. *** - Профессор Стенч, это Сайтама. - Я слушаю. Что случилось? Пауза. Выдох в трубку: - Ничего. Вот именно, что ничего. И так день за днём. Стенч молчит, и что-то трещит на линии, точно маленькое электрическое насекомое, придавленное проводами. - Профессор… Что мне делать? Их космический кораблик выработал все доступные резервы топлива, и по остаточной инерции несётся прямиком в мутные облака, полные звёздной пыли и острых камней. Он разобьётся в клочья. *** По здоровенной панели, выставленной в витрине магазина бытовой техники, крутят какой-то вестерн. Сайтама, бредя домой и волоча пакет с продуктами, совершенно случайно замечает его. Руководимый какими-то подспудными причинами, останавливается напротив. Классическая погоня по прериям. Люди в ободранных коричневых шляпах скачут на лошадях, хитро щурятся, стреляют из револьверов и попадают в засады. А вот один скакал, видимо, слишком долго и усердно. Пегая лошадь под ним спотыкается и кричит наложенным при монтаже испуганным ржанием. Падает. Плешивый наездник, кувыркаясь, теряет шляпу, но вполне жив. Он оборачивается на хрипящую лошадь и заряжает револьвер. «Что ты задумал?» - с замиранием сердца думает Сайтама. Животное лежит на боку, большие глаза, искажённые болью, косятся на присевшего у её головы человека. Воронёная сталь щёлкает взведённым курком. «Нет, ты не можешь так поступить!» - всё ещё не верит он. Ковбой приставляет дуло аккурат в белую отметину на лошадином лбу. По прерии метёт залитый оранжевым солнцем песок. Силуэты деревьев протягивают длинные горячие тени. Гремит оглушающий выстрел. «Нет!» Грудь стискивает, будто клещами, в ней вспухает нездоровый огненный жар. Яростный протест и жгучее чувство стыда, смахивающее на страх совершения святотатства. Он останавливает кулак за долю секунды до трагедии. Не просто «чуть не разбил витрину». Он чуть не снёс эту часть здания вместе со всем содержимым. «Симптомы. Те же симптомы», - лихорадочно соображает он, и холодные мурашки тут же покрывают его спину, как речные пиявки. - Единственное, чего я боюсь, - признаётся Сайтама, унимая колотящееся сердце. – Это что я приду после всего этого домой и обнаружу, что Генос покончил с собой. По лестнице он поднимается на ватных ногах, ключ долго отказывается прыгать в замочную скважину. В зале задёрнуты шторы, и оттого прихожая встречает его дневным полумраком и уплотнившейся, неуловимо другой тишиной. Длинный и очень узкий коридор скорее разделяет, чем соединяет, прихожую с остальной квартирой, не давая возможности сразу увидеть, что там дальше. Его придётся пройти. Человек роняет продукты на пол, заторможено разжимая пальцы. Сначала соскальзывает одна полиэтиленовая петля, потом вторая, и неуместный шелест прерывается быстро. Он делает несколько шагов по коридору, не снимая уличной обуви и с тревогой вглядываясь в неверный сумрак, окрашенный в песочные цвета. Вытянувшиеся тени похожи на тени деревьев. Быстрое движение воздуха по направлению к нему. Саму фигуру он различает только тогда, когда она вырастает рядом, рывком прижимая его к стене. Она непроизвольно вспыхивает жёлтыми глазами и подсветкой на теле, и насильно целует. Вернее – грубо и неумело целует, не рассчитывая на ответ. Так уже было. Одноударник знает, что быстрее Геноса. Его руки сцепляются в неразрушимый замок на его талии ещё до того, как тот решает прекратить. Он не даёт отодвинуться, наоборот – вжимает их друг в друга, и Сайтама жадно подаётся за ускользающими губами, ловя их снова. При такой плотности расположения киборг со стопроцентной вероятностью уже почувствовал упирающийся в него стояк. А потом Одноударник впивается в то место, которое давно вызнал – ямочка на шее под ухом, чем полностью обезвреживает ученика, лишая того возможности сопротивляться и самоуничтожаться. Не зря он изучил его вдоль и поперёк. - Сенсей… - смущённо вышёптывает он, неуверенно ёрзая под прикосновениями. Причём человек уверен, что ёрзает он не из вредности, а из-за того, что уж очень чувствительными на поверку оказались его датчики. В нормальном-то состоянии. В голове у Геноса проясняется настолько, что он ориентируется в распознавании образов. Отлично. Киборг словно перенёсся в ту временную точку, с которой когда-то поплыл. Он приходит в себя. - Сенсей… что вы делаете? Где мы? - Неважно где, Генос, - ловит его взгляд Сайтама и выразительно трётся об его бедро своей затвердевшей плотью. – Главное, что это я, и я тебя хочу. Генос моргает. Информация обрушивается на него потоком противоречивых данных, он ничего не понимает. - Что я пропустил? Это иная модификация моего тела, и на моих внутренних часах прыжок по времени на целый месяц вперёд! - Ты мне доверяешь? Позволь объяснить тебе потом? А сейчас давай просто потрахаемся. Не рассуждая. Покажи мне всё, на что ты способен. - Да, учитель, - совершенно серьёзно отзывается киборг. Взгляд загорается такой готовностью, будто он получил настоящий приказ. – Но, простите, я вынужден сообщить, что могу выступить лишь в принимающей роли, и… - Поиск устройств, - пыхтит ему в ключицу парень, кусаясь. - Что? - Я сказал: поиск устройств. На лице Геноса, тотчас выполнившего указание, проступает восхитительно обескураженное выражение. - Нашёл, - заключает Сайтама, усмехнувшись. Пинает дверь кладовки, притаившуюся за спиной, оттуда с полок сыпятся коробки. - Бери и присоединяй. В коридоре дурацкой постройки едва могут разминуться два взрослых человека. Из вывалившегося хаоса блондин безошибочно выуживает фиолетовый продолговатый предмет с весьма любопытным сложным профилем и рельефом. - Дай я, - Сайтама перехватывает затейливый, гибкий член, становится на колени. – Ну и, спрашивается, зачем ты натянул джинсы? – риторически спрашивает он, расстёгивая, сдёргивая их вниз и окончательно выпутывая свою любимую железяку. Открывшийся разъём для подключения оказывается у него перед носом. Генос, прижавшийся к стенке, испуган и возбуждён одновременно. Одноударник подносит длинные спицы, торчащие из основания, и аккуратно вводит в места стыковки. До выразительного щелчка внутренних креплений. Теперь надо подождать некоторое время, пока взгляд киборга перестанет быть таким расфокусированным, и будет установлен подвод и нужный уровень питания, а также проведётся базовое ознакомление и проверка оборудования. «В такие моменты он чертовски похож на задумавшийся компьютер», - отмечает парень. Не дав ему очухаться до конца, он разворачивает его к себе затылком и приподнимает за задницу, уткнув головой куда-то в район плинтуса. Из-за невеликой ширины помещения наклон спины получается какой-то фантастический, но для Геноса с его искусственными мышцами не существует понятия «неудобно» или «тяжело». Сайтама перехватывает его, раздвигая ноги в стороны, и всё, что между ними, выставляется ему на обозрение в самом откровенной ракурсе из всех возможных. Ложбинка из чёрного поблёскивающего силикона, в которой прячется аккуратная дырочка, ведёт к утолщению у основания торчащего пениса. Причём последний тоже находится в прямой доступности. «Ух ты, он пластичный. И умеет двигаться», - изумляется лысый. - Се… сенсей? Мягкий свет, вырывающийся из сочленений, озаряет пространство подобно маленькому солнцу. Сайтама чувствует, как рот стремительно наполняется слюной. Сейчас он ему устроит. Высовывает язык и с нажимом проводит им по ложбинке. Генос вскрикивает то ли от удовольствия, то ли от неожиданности, или от того и другого одновременно. Одноударник не двигается сам, а шевелит за бёдра киборга, как ему угодно. Он начинает с самого верха, где у человека должен был быть копчик, ведёт дальше, приподнимая таз выше. Присасывается к отверстию, разминая, дразня вытянутым языком, надавливает и отступает. Влажно зацепившись за нижний край, слегка тянет. Проходится так по кругу, натягивая поддетый край в соответствующую сторону, заставляя кольцевые мышцы расширяться навстречу и снова сжиматься, обхватывая язык, пробуя насадиться на него. Железное тело пару раз ощутимо трепыхается, не сумев справиться с ощущениями, точно пытающийся вырваться зверёк. Наверное, Генос очень рад, что учитель не видит его лица. Сайтама оставляет дырочку в покое, приподнимает задницу ещё выше, чем ставит Геноса почти в вертикальное положение головой вниз. Тот издаёт невероятно жалобный стон, смахивающий на мяуканье голодного котёнка: он очень хочет продолжения. Одноударник довольно улыбается. И облизывает повдоль фиолетовый ствол, задержавшись на головке. Наслаждается вызванным удивлённым полувскриком, обращённым к пыльному плинтусу. - Воду пил с тех пор, как очнулся? – деловито осведомляется лысый, не забывая в промежутках уделять внимание пенису. - Ах… Да. Водо…растворимые технические жи…ах… дкости тре… - осознав тщётность попыток внятно что-то объяснить в таком состоянии, Генос затыкается. - А на член тебе воды хватит? Насколько я помню, есть там кое-что, что нуждается в разбавке перед использованием. И не забудь про смазку. Изнутри. Сдавленное мычание, требующее продолжать. Ладно, видимо это подтверждение. Сайтама погружает в рот фиолетовый член, засовывает его на максимальную глубину. Чувствует, как тот дёргается несколько раз в его горле, будто живой. Поудобнее перехватившись за стальные бока, парень принимается двигать пенисом вместе с носителем, откатывая на самый кончик, а затем запихивая до упора. Генос внизу, упёртый в пол, стонет, скулит, трепещет, свистит приводами, выпускает раскалённый пар и издаёт прочие одобряющие звуки, от которых Сайтаме кажется, что его одеревеневший пенис с поджавшимися к самому стволу яйцами вот-вот взорвётся. От этой сумасшедшей пытки кончает киборг быстро. Прозрачная струйка того, что ему заменяет сперму, плещет на подбородок и грудь успевшего слегка отстраниться сенсея. Скрип сервоприводов на руках Геноса становится невыносимым, Одноударник быстро разворачивает его в нормальное положение. Теряется в осоловелом, влюблённом взгляде, и киборг набрасывается на него в неаккуратном, бешеном поцелуе. Сайтама, выдержав первую волну атаки, берётся за светлые волосы и оттягивает его от себя. Озадаченный киборг моргает пару раз и до него доходит. В следующую секунду вся одежда летит с Сайтамы, свирепо разбросанная по углам. Налившийся пенис не просто стоит, он почти прижимается к животу, яростно подёргиваясь от предвкушения. Сайтама делает шаг и припирает Геноса, припечатав лопатками так, что сыпется штукатурка. Тяжело дышит в чёрную шею: - Обхвати меня ногами за талию, а руками держись за шею. - На весу? – уточняет тот. Вместо ответа сенсей кладёт ладони ему под ягодицы и чувствительно встряхивает, заставив подпрыгнуть. Блондин поспешно прикрепляется к нему, как и было сказано. Головка оказывается в нужной точке, как раз у активно поджимающегося и периодически раскрывающегося входа. Надавив, Сайтама опускает киборга на себя. Стенки пульсируют и упруго принимают его. Там действительно оказывается очень хорошо смазано. И горячо. Хороший мальчик… Сенсей заполняет его собой изнутри, распирая. Он хотел засунуть ещё глубже, но с надувшейся мошонкой, увы, туда не пролезешь. Шумно выдохнув и прикрыв веки, «мальчик» блаженно запрокидывает голову назад. - Я так понимаю, это не кишки, и тебя не надо разогревать? - Ахг… продолжайте, - и сильнее стискивает его коленями. Сайтама отстранённо чувствует, как от приложенного давления пошевелились его нижние рёбра. Это ничего. Также он услышал, как пробороздили штукатурку сочленения геносовой спины, когда он сделал первый пробный толчок. Да, похоже, киборгу чрезвычайно нравится всё, что он с ним делает. Прекратив осторожничать, он входит, как велит ему инстинкт долго сдерживаемого желания. Желания, которому не суждено было сбыться, потому что оно было обращено к тому, кто навеки потерялся в туманных далях. Но вот он освободился, каким-то чудом выплутал с заболоченных тропинок, лишённых указателей. Вернулся. И теперь Сайтама трахает его мощно, с оттяжкой, так, что перед глазами темнеет от отхлынувшей вниз крови. И именно в этот момент он почему-то с отчётливой ясностью понимает, что не захлопнул входную дверь, и в ту же секунду обещает лично повыдергать конечности тому, что надумает сюда заглянуть. От усилий схватившегося за него Геноса что-то одновременно хрустит в шее и в талии. Но Сайтаме всё равно слишком, до неприличия хорошо. Как будто целую вечность блуждавшая где попало душа вдруг оказалась на месте. И с заходящимся наслаждением погружалась в восторженно принимающее её искусственное тело. - Скажи, это то, о чём ты мечтал? – прорыкивает он в ухо с серебряной серёжкой. - Аах… аах!… да! – громче, чем необходимо, вопит киборг. Человек готов поклясться, что у него появилось какое-то подобие румянца. Он отводит сюда кровь, когда перенапрягается? Со смутным подозрением Сайтама наблюдает за оседающей белой и рыжей пылью, и растущим крошевом чего-то на полу. Ага. Он, без устали орудуя вверх и вниз, чужой стальной спиной ободрал в глубину уже сантиметров восемь штукатурки вместе с кирпичами. Такими темпами они скоро очутятся у соседей, пропилив возведённое. - Ну-ка, упрись руками в стороны, - рекомендует он, приостанавливаясь. - Знаешь же, как мышки забираются на верхние этажи? - Опять левитируем? - Я хочу чувствовать твой вес на своих руках, ясно? Развёрнутый киборг выполняет требуемый акробатический трюк, фиксируя себя враспор между стенками. Блокирует плечевые и ручные приводы, замирая. - Превосходно, - усмехается Сайтама. – Ты идеальный любовник. Генос краснеет ещё явственнее. Теперь киборг неподвижен, и двигаться приходится одному сенсею, не делая попыток руками насадить на себя чужое тело. Но ритмичные повторяющиеся втрахивания – не то, что помогает удерживаться в исходном положении. В попытках Геноса закрепится попрочнее и постоянных сползаниях, не смотря на лёгкие поддержки Сайтамы, штукатурка под пропоротыми обоями начинает осыпаться снова гигантскими кусками. Лысина блестит уже не оттого, что она лысина, а от выступившего пота. Наконец, парню надоедает, что его никто не обнимает сверху, и он сдёргивает Геноса вниз. Хоть и приспособленные для «социальных контактов», но твёрдые ладони стёсывают внушительные части стен, а потом киборг с размаху врезается спиной в пол. Щепки разбитых досок прыскают из-под него, как кузнечики. - Если мы не остановимся, то разъебём здесь всё к чёртовой матери, - собравшись с уплывающими мыслями, на выдохе предупреждает ученик. Мда, именно в таких критических ситуациях человек произносит то, что прежде ему не позволяло воспитание. - Насрать, - отрезает Сайтама, шумно втягивая воздух и не собираясь останавливать фрикции. И даже ускоряясь. А потом его вздохи превращаются в постепенно усиляющиеся вопли, и прямо на середине одного, ломано прервавшегося, он достигает пика. Его лицо искажается от резко наступившего, но мучительно долгого оргазма. Генос коротко ойкает и вдруг хрипит, кончая на себя и безжалостно стискивая сенсея руками-ногами в финальном усилии. - Твою мать… - полузадушенно выкашливает будто в тиски попавший Одноударник. - Агрх! - бессодержательно отвечает демон-киборг, постепенно размыкая смертельные объятия. *** Багровые следы, множественные царапины и прочие вмятины на коже в районе талии и на плечах. - Простите, учитель. Я не предполагал, что смогу вас оцарапать. - А я прямо предполагал! Мне не больно, если тебя это беспокоит. Они разлеглись в тесной змее коридора, по полу сквозит улицей из-за приоткрытой двери. Соседей не слышно. - Я думал, ты никогда не вернёшься, - Сайтама прихватывает Геноса за всё ещё сияющий торс и кладёт на себя сверху, грудью на грудь. - Не отходи больше от меня, - говорит тихо, глядя в глаза напротив, словно поверяя самый важный секрет своей жизни. - И если что-то происходит с тобой, я должен знать. Потому что следующего раза мне не выдержать, и я перережу собственные артерии над твоими изорванными проводами. - Я вспомнил почти всё, что случилось. И… ты можешь это сказать. Я не перепутаю. - Не буду. Ты и так знаешь. Генос сосредоточенно кивает и стирает слезинку, скользнувшую по горячему человеческому виску.