Джек на лабутенах.

- Скотина! Кабель! Урод! - ругалась и швыряла в убегающего капитана Линда вещами, туфлями, бельем, даже лампа чуть не прилетела в голову Джека. - Нет, нет, цыпа! Меня, конечно, можно охарактеризовать тремя словами, но это "Капитан Джек Воробей", и ничто иное, - съязвил, шикарно улыбаясь, пират, убегая из бара. Полетела очередная туфля, но он ловко поймал ее, не дав "оружию" очередной любовницы покалечить себя. Высоченный каблук, платформа, подошва бордового цвета... Туфля была красива, безусловно. Джек отвлекся, как тут же в него осмелилась прилететь пара этой туфельке. Ее он поймать, к сожалению не сумел. Она больно уколола его в спину. - Чертовка! Линда, дорогая, я возьму их с собой, больно хороши туфли! - крикнул вслед самому себе пират и скрылся за углом. Сидя в каюте и допивая вторую (или пятую...) бутылку рома, не совсем трезвый капитан Черной Жемчужины рассматривал карту, в которой ни шишки не понимал. Он просто изо всех сил старался сделать умное лицо и важный вид, словно настоящий пират. Но ничего дельного из этого не выходило. К тому же ром кончился, что поддало грустного настроения пирату. Он встал, и, чуть покачиваясь, направился в трюм за выпивкой. По пути он встретил мистера Гиббса, что как видно был вовсе не трезв, ведь открыто флиртовал с пустой бочкой. И чему искренне удивился, бочка отвечала. Пусть что-то невнятное, но в тему. - Я не настолько много выпил, - нахмурился капитан, поправляя сползавшую с головы треуголку. Он подошел и с опаской заглянул в бочку. Оттуда на него прыгнула вредная обезьяна Барбоссы, серьезно напугав Воробья. - Отстань, дьявол! - он недовольно, брезгливо и с ненавистью спихнул теску-мартышку с плеча. Два Джека славились открытой неприязнью друг к другу. Они и сами это знали. Обезьяна-нежить, сощурившись, проводила Джека Воробья взглядом и вернулась к интересному разговору с Гиббсом. Рома пират так и не нашел. Ругаясь на весь белый (и не очень) свет, он брел обратно. "Та-ак. Рома нет. Да куда он вечно девается?" - подумал он, и к месту споткнулся о пустую бутылку из-под рома. "Точно. Вот куда. Стойте-ка... Где-то я это уже слышал..." - продолжал размышлять "покоритель морских глубин", и очень некстати неуклюже наступил на одну из "сувенирных" туфель новой любовницы. Пол был мокр и скользок в связи с туманом, росой, морским ветром, и неудивительно, что туфля поехала по полу, куда каблук глядит. Прямо на туфле Джек поехал по палубе Жемчужины. Езда на женских шпильках - спорт экстремальный как никак, но он стойко проехал метров пять, (и все это с совершенно спокойным выражением лица!) после чего, напоровшись на маленькую щелку в палубе корабля, куда провалился каблук шикарной обуви, смачно упал лицом вниз. - Я в порядке! Все со мной нор-р-рмально... - обращаясь в тишину и пустоту моря и ночи сказал он и бодро встал. Рома кэп не нашел, но, кажется, нашел приключений на задницу. Прошу заметить, на задницу красивую, ухоженную, и всегда в форме приключений он нашел. "Как женщины их вообще носят? И главное для чего? Что бы быть выше своего кавалера? Да к чему это чепуха? Они ж... неудобные наверное... Хотя нет! Не наверное! Проверено самим Капитаном Джеком Воробьем, якорь мне в глотку!" - размышлял и мыслил капитан, поднимая туфлю, на которой он уже успел покататься и придумать новый вид спорта. Мало того, в голову Воробью пришла странная идея. Он направился в поисках второй такой туфельки. Ночь поиска. Сначала Джек искал новую женщину. Нашел. Потом Джек искал ром. Не нашел к сожалению. Ну а сейчас время искать что? Правильно. Женские туфли на высоченном каблуке и с платформой и приключения на любимую жопу. Вполне в стиле Джека Воробья. Да в конце концов он пират, или кто? Пиратская жизнь - это одно сплошное приключение на собственный зад. - Вот ты где, красавица, - обратился он к очаровательной паре туфли, что нашел около той бочки, в которой уже спал обезьян Джек капитана Барбоссы. Не осмелившись будить "дьявола во плоти обезьяны", как называл мартышку сам Воробей, он лишь тихо вызволил из плена бочки то, что искал. "Нет, и все же! Дамы, неужели ради нас, мужчин вы идете на такие жертвы? Да они на обувь-то не похожи вовсе, не то, что на туфли. Каблук настолько тонок, что кажется не видно его. Или это я все же пьян..." - не успокаивался пират. Он последний раз с сомнением глянул на уже полюбившуюся туфлю, (а это именно правая, не путайте!) он развеял все сомнения во все стороны света и таки неуклюже нацепил туфлю. Странно, что она пришлась по размеру. Тогда кэп уже без сомнений надел вторую туфлю и попытался сохранить равновесие, но все эти попытки были тщетны, и походили на предобморочные конвульсии. Не сделав ни шагу капитан уже лежал, упав. - Ах так, чертовка? - вот он, самый "вкусный" момент всех не трезвых похождений, настойчивость. Он еще раз встал. продержавшись секунд десять стоя на каблуках, он уже возгордился собой и хотел сделать первый шаг на неведомой доселе обуви. Но не тут-то было. Видно лабутенам Джек не понравился, и они решили убить пирата. Только он перевалил вес тела на одну ногу, он снова упал, теперь чуток больнее. "А может..." - в голову ему кажется пришла идея. казалось бы - хорошая новость, но нет! Не забывайте, это - пират, и пьяные идеи - это хорошим никогда не будет. Он отполз к борту корабля, где уже уверенней встал, опираясь на перила. - Та-а-ак! Стоим! - обрадовался словно ребенок Джек и медленно, шаг за шагом, пошел учиться ходить на лабутенах, которые были слегка против всего того, что происходило. Не поверите, но все до единого пирата мирно спали. Все, кроме Джека Воробья, что упорно уже как полчаса ходил на шпильках по кораблю. Ему уже не нужна была опора, он уверенно держался и так, чем жутко гордился. - На лабутенах нах! - пел он во весь голос, пританцовывая, и убивая всех и вся, что слышали (или не дай Бог видели) это. - Джек Воробей! Кому это не спится! - это пришел сам Барбосса, хозяин вредной бессмертной мартышки. Он тоже не был до конца трезв, (не, ну у пиратов тоже пятница - праздник!) и благо пока не слышал и не видели всего того, что видел, слышал и чувствовала Черная Жемчужина. - Джек? - друг капитана Воробья с усмешкой вопросительно изогнул бровь, а сам "танцор и певец" то ли от стыда, то ли от того, что ром лишь сейчас охватил его сознание, рухнул на пол, таки сломав каблук на одной из туфель. На утро, с похмельем, бедный кэп сидел и слушал рассказы Барбоссы, попросту не веря в то, что слышит. А этот гад еще и ржал как конь...