Аgain

А Нейтан сидел в кромешной тьме своей комнаты и курил Treasurer. Дрожащей рукой он стряхивал пепел в пепельницу. За окном сгущалась темнота, и вскоре в комнате стало настолько темно, что лишь свет проектора позволял рассмотреть что-то. Плюхнувшись на диван, Нейтан потушил сигарету и отпил залпом несколько глотков из припрятанной им бутылки крепкого алкоголя. Ему снова плохо. Мысли путаются, тело снова мучает ломка, и лишь новая доза спайса* позволяет ему уйти от горьких воспоминаний и погрузиться в мир сладких галлюцинаций и иллюзий. Он давно зашел в тупик и не хочет ничего исправлять. Каждый вечер он напивается и выкуривает наркотики, думая, что так ему становится лучше. От серой рутины ему хочется бежать без оглядки. Порой ему кажется, что мир его галлюцинаций гораздо реалистичнее, того, в котором он живёт. С каждым днём ему всё хуже. Он лишь красивая обёртка, но, увы, его начинка уже испорчена. Снаружи он лишь беззаботный мажор, внутри разбитый и беспомощный... Каждый день его и без того расшатанная психика поддаётся воздействию наркотиков. Он, еле держась на ногах, бродит по кампусу, даже не думая о том, что будет, если его поймают в таком состоянии. Он Нейтан Прескотт. Деньги и связи его отца решают многие проблемы, но далеко не все. Никакие деньги не смогут спасти его от собственных мыслей. Его отец позаботился о нём, наняв специалистов, которые беседуют с Нейтаном, он попросил офицера приглядывать за ним. Как будто это что-то меняет... В крайнем случае при гибели его труп будет найден быстро. Да, Нейтан много думал о своей смерти. Он сотни раз представлял, когда это произойдёт, придумывал, что будут писать в газетах, и даже что будет делать его отец. Он прекрасно знал, что это однажды произойдёт, но вопрос был лишь в том, как это произойдёт. Он колебался в даном решении, не зная, чему отдать предпочтение - любимым таблеткам, лезвию или верному пистолету. Всю ночь он ловил кайф и лишь к утру он пришел в себя, если, конечно, его обыденное состояние так можно назвать. После всего происходящего Прескотта мучила жажда, головная боль, и самочувствие в целом было плохое. Но он всегда с полной уверенностью мог сказать, что есть боль которая в разы страшнее физической. Это душевная боль. Видимо, у него есть душа, пусть и прогнившая, пусть и разбитая. Душа, которая давала знать о себе жуткими мыслями и больными воспоминаниями. По себе Нейтан знал, что боль можно заглушить лишь более сильной болью. Именно так он и делал, нанося себе добровольно увечья. Все его руки были исцарапаны, и зрелище это было не самым приятным. В даном случае шрамы не украшали его, а напротив пугали тех, кому всё же приходилось их лицезреть. Он стал таким в силу печальных обстоятельств и не одной психической травмы. Но какие бы ему ни ставили диагнозы, какие таблетки ни назначали, он не мог ничего с собой сделать. Все равно срывался, все равно калечил себя и других. Такой острый снаружи, но ранимый внутри. В порыве эмоций он снова хватался за лезвие и делал надрез, на этот раз более глубокий. Он чувствовал, как лезвие застревало в коже, и как боль разносится по всему телу. Выдёргивая лезвие, он издаёт писк от боли, швыряет орудие в сторону и смотрит на свою раненую руку. По глазам скатываются слезинки и он ухмыляется, глядя на проделанную работу, спустя несколько секунд он начинает безудержно смеяться, сжимая кулаки и стимулируя кровотечение. Ему не просто больно, ему очень больно. Но только так он лечит свою боль, нанося свежие порезы, тем самым вырисовывая на своих руках странные фигуры. Он смотрит на свою стену и лишь присмотревшись вспоминает о новой фотографии, которую он украл из комнаты той самой Колфилд. Говорят, что мысли способны убить, и Нейтан знает это. Его мысли добивают его каждый день. Он смотрит на её фотографию, она такая счастливая и даже улыбается искренне. Она его противоположность, у неё светлая душа, у него тёмная. Она стремится к добру и свету, а его поглощает тьма. Она бескорыстно помогает всем и мечтает о чем-то добром, он же мечтает о всемирной кончине. Он желает, чтобы все испытали ту же боль, что испытал он. Он ненавидит людей. Но у всех правил есть исключение. И имя этому исключению Макс Колфилд - наивная, невинная и добродушная. Он не испытывал к ней ненависти, скорее непонимание. Она жила в своём внутреннем мире, который не способны разрушить проблемы внешнего. Она задумчивая и непредсказуемая. За последнее время она перестала быть той Максин, которую он называл закрытой хипстершой. В её характере проявилась некая сила, она стала вести себя иначе. И это несомненно удивляло Нейтана. Однажды она пришла в женское общежитие в слезах и долго смотрела на какое-то старое фото, а после этого она разрыдалась ещё сильнее. Нейтан и не узнал бы об этом, не зайдя он в тот день к Виктории. Что-то с этой Макс было не так, но он не мог понять что. В ней не было ничего особенного, но он не мог думать ни о чём, кроме неё. Она словно мерещилась ему. Ему снились кошмары и хуже стало, когда и там стала появляться она... В то злополучное утро в его дверь раздаётся тихий стук и открывая дверь он видит перед собой Макс Колфилд. Она печально улыбается, глядя на него. На его красные глаза, растрёпанные волосы и запачканную одежду. Она пытается рассмотреть его целиком, словно хочет запечатлеть в своей памяти каждую деталь его образа, словно фотографирует его. Она переводит взгляд на его руки, рукава его футболки не способны прикрыть его шрамов, из которых сочилась тонкими струями алая кровь. В его глазах не было совершенно никакой злобы, лишь сожаление и страдания. Именно сейчас он был так погружен в свои мысли, что не видел в Макс врага и не удосужился даже сказать ей что-нибудь обидное, да и не хотелось. Так странно было сейчас смотреть ей в глаза, и понимать, что она поступает точно также. Они никогда не стояли рядом дольше минуты и море попыток поговорить со стороны Макс заканчивались крупным скандалом и бесконечными в запасе Нейтана оскорблениями. Из уст их обоих не было сказано ни единого слова. Лишь столкновение двух взглядов, словно двух потоков воздуха, образующих ураган. Тишина, нависающая над ними, вполне устраивала обоих. Им было трудно найти тему для разговора, но оказалось, что темы и вовсе не нужно. Лишь взгляд, в котором читались слова: "Я понимаю". А остальное возможно будет забыто...