В ответе за тех, кого приручили

Этот день выдался в Парнаско на удивление спокойным. Обитатели палат смирно посещали процедуры, не шумели, не жаловались на милсестер и даже не пытались подкинуть работы целителям резким ухудшениям своего состояния. Даже в блоке ожоговой реанимации, где за пациентами круглосуточно наблюдал хотя бы один целитель, было стабильно. День был необычен именно тем, что являлся обычным – никаких выходящих за рамки происшествий. С самого рассвета целители перемещались по коридорам на цыпочках, ошеломленные внезапной возможностью вздохнуть спокойно, не будучи выдернутым на срочный вызов, а милсестры из обладающих даром и помнящих еще времена эпидемии мрачно вещали в кружке более молодых коллег, что такое затишье хуже, чем перед бурей: оно предвещает огромные хлопоты. Юные милсестры в тусклых робах и чепцах согласно кивали, но не выпускали из рук чашки с чаем: отдых был редкой роскошью в этом месте. Ирен незаметно выскользнула из комнаты отдыха милсестер и, заправив выбившийся золотой локон за ухо, двинулась по длинному коридору. Ей пришло в голову, что, раз сегодня все спокойно, то после утреннего обхода целители совершенно свободны. Ну… честно говоря, среди них ее интересовал всего один. Но реально ли намеренно столкнуться именно с ним в одном из многочисленных коридоров огромного госпиталя? Магистр Никериал Ленге, провозглашенный недавно герцогом, стал жертвой всенародной любви, которую медоточивая толпа расточала ему столь же щедро, как некогда – гнев и ненависть. Талантливый ученый и великолепный целитель был сам не рад такой популярности, и он знал один-единственный способ оградить от поползновений хотя бы свою личную жизнь – знал, но решил, что не стоит впутывать в это Ирен. Но принцесса совсем скоро сообщила целителю, что ее брат наконец-то сдался. Значит, конец ее работы в госпитале не за горами, ведь после официальной помолвки многие узнают в цветущей невесте очаровательную младшую милсестру с золотыми волосами. Но, пускай день уже назначен, Ирен все еще работала в Парнаско: утром она осведомлялась о самочувствии брата, беседовала с ним за завтраком и уходила, а возвращаясь вечером, ужинала с молодым королем и без сил падала в постель. Деятельность не оставляла времени для сомнений и метаний. Все так, как и должно быть. Стража защитит Ариана от покушений на его жизнь, а сестра поддержит беседу и поможет советом, если сумеет. Они, к сожалению, остались лишь вдвоем, и пускай сестра вскоре упорхнет из раззолоченного гнезда под крыло мужа, брат ее не останется одиноким. Она ему пообещала. Тайна целителя, как поняла Ирен, – прекрасная штука. Никто из ее коллег и начальников не имел права распространяться о том, что видел на работе, и даже если кто-то и догадывался о личности новенькой милсестры, эти сведения не покидали стен госпиталя. Пациенты не могли узнать принцессу в облаченной в простую робу и чепец милсестре, и слухи оставались всего лишь слухами. Многих потрясли события, приключившиеся с правящей королевской семьей в последний год, и не было ничего удивительного в том, что лик юной королевской особы отныне мерещился людям повсюду. Принцесса поднялась по лестнице, миновала пост, за которым лениво перебирала утренние назначения хмурая рыжая милсестра, и направилась по известному ей маршруту – в отделение магической травматологии. Здесь лежали пациенты с увечьями магического происхождения, которых не могли определить, например, в ожоговое или инфекционное отделение. В одной из тамошних палат и обитал магистр иллюзий, вновь находящийся на лечении, долгом и изнурительном – что для него, что для несчастных, провинившихся перед Азелем и «проходящих перевоспитание» милсестер. Энергия Слез Элисень пронизала его внутренний магический очаг, расползаясь по ауре, разрушая плоть, подобно раковой опухоли, и Никериал порой по несколько часов кряду проводил у постели Микио, медленно и осторожно очищая его кровь от ядовитой праны. Отсюда и следовало начинать поиски. – Привет, Микио. Как ты себя чувствуешь? Альбинос высунул нос из-под одеяла. Кто пришел, он знал и так, по звуку шагов, но, чтобы ответить, ему нужно было увидеть ее лицо. Может, он все-таки ошибался на ее счет? – Он заходил, да. Где-то с час назад. Ирен закрыла рот и изумленно воззрилась на магистра. Тот пожал плечами, скрыв обиду: – Ну, ты же не ко мне пришла. Микстуры мне приносили еще утром. Привет. Принцессе стало стыдно. Она ведь действительно хотела просто воспользоваться Микио, прикрывшись вежливостью, и при этом даже не подумала, каково ему. А он и сам все понял. – Не грусти, принцесса. Никому я не нужен, ты не одинока, – тут магистр заозирался, чтобы убедиться, что на него сейчас не выскочит из-за кустов готовая проявлять любовь и заботу взрывная Алия, и продолжил: – Но я все равно рад тебя видеть. Ты хотя бы меня не боишься, как все эти на воспитании. – А они тебя боятся? – полюбопытствовала Ирен, присев на пустующую койку напротив Микио. Совесть не позволила ей уйти прямо сейчас. Да и магистр был на удивление серьезен и отбросил на время вместе с масками все свои шуточки. Вот-вот, казалось, Ирен узнает нечто важное. – Слухи тут расходятся еще лучше, чем я разношу, знаешь ли. И то, что я добился этого совсем без магии… может быть, о чем-то да говорит. – Я не сомневалась, что в тебе есть скрытые таланты, – искренне улыбнулась принцесса, решив подбодрить мужчину. Тот с любопытством на нее взглянул, сощурился и даже сложил перед собой большие пальцы под прямым углом, заглянул в получившееся окошко. – Определенно, ты отличная милсестра, Иреночка. Жалко, что принцесса. – Жалко? Почему? – насторожилась Ирен, но ей не ответили. – О! Я слышу Алию. Иди к своему Нику. Думаю, он отдыхает. Поищи среди других бездельников, – посоветовал Микио и снова укутался в одеяло так, что наружу торчали лишь нос да белоснежный хохолок на макушке. Добиться от него ответа сейчас, да еще когда по коридору громко шагала дознавательница, было невозможно. Недолгое время поразмыслив, Ирен решила последовать его совету. Столкнувшись в дверях с Алией, девушка кивнула ей, получила кивок в ответ и поскорее исчезла с ее глаз подальше. Эта женщина ее немного пугала, равно как и ее непонятное отношение к Ирен – бывшие девушки мужчин не относятся так благосклонно к их нынешним. При дворе точно было не так. Но пора бы уже привыкнуть, что среди магов все немного иначе, не так ли? Комнаты отдыха для целителей были в каждом отделении, но самая большая располагалась у палат интенсивной терапии. Воздух каждой из таких комнат казался Ирен наэлектризованным, в отличие от коридоров и палат. Принцесса не обладала врожденным даром, но рассеянная в воздухе энергия была осязаема физически. Правда, после того, как Ирен увидела в одной из комнат выжженный на стенах рисунок взаимосвязанных рун, она связала два непонятных ей обстоятельства между собой и успокоилась. Заглянув в комнату отдыха, принцесса узрела типичную для нее картину: сваленные на стол кучи историй болезней в компании трех кружек, чья-то смятая роба на спинке стула и несколько неподвижных целителей на диванах и креслах. Осмотревшись, Ирен уже хотела идти искать дальше, но тут внезапно вспыхнувшая в мозгу мысль заставила ее обернуться и снова присмотреться. Да, так и есть. Волшебная краска еще не полностью сошла с волос Никериала, и его шевелюра выглядела не серебристо-пепельной, как раньше, а более темной, седой. Улыбаясь, Ирен приблизилась, стараясь ступать как можно тише. Ник лежал неподвижно, вытянувшись на низком диванчике и свесив согнутые в коленях ноги с подлокотника. На его лицо падал луч света из окна, и чуть вздернутый нос отбрасывал на щеку резкую тень. Губы выглядели тонкими и бледными. Тяжелый медальон, с которым магистр не расставался в госпитале ни на минуту, покоился в яремной ямке. Госпиталь уже на вторую неделю пребывания в нем совершенно утратил для Ирен флер романтической таинственности, и если она и продолжала здесь оставаться, то ради Никериала. Даже, пожалуй, не ради встреч с ним, а… в попытках понять его, понять, как он продолжает мерно гореть и нести свет, когда люди вокруг него, подобные ей, вспыхивают и тут же гаснут. Ей было сложно искренне помогать людям, которые не ценят помощи; в них она порой узнавала себя, вспоминала, как грубила Нику зимой, в его замке, и мысленно краснела и сжималась. Ничего удивительного, что он терпел ее – некоторые из его пациентов были именно такими, и принцесса тогда была всего лишь одной из них. Из многих, чьих имен он даже не вспомнит. Ее счастье, что она взялась за ум. Ирен подошла к окну и задернула шторы. Вернулась к Нику, присела рядом и бережно коснулась легкой ладонью его лба. Его лоб показался горячим – значит, ее пальцы холодные. Но убрать их она не успела. Ясные серые глаза приоткрылись. – Я не сплю, – пробормотал целитель, и после долгого молчания его голос звучал отрывисто и чуть хрипло. Он поднял руку и накрыл ее ладонь своей, удержав на месте. – Нам нельзя спать на дежурстве. Ирен порозовела и не стала освобождаться. Только отвела взгляд чуть выше, на его ладонь: долго смотреть в его пронзительные глаза было невыносимо. В груди сразу что-то сжималось, да так, что, казалось, сейчас она лишится чувств. И даже осознание того, что Ник – целитель и не позволит, чтобы с ней что-то случилось, не давало покоя. – А если бы я умерла, ты смог бы меня оживить? – не удержавшись, из озорства спросила Ирен. Если до того магистра клонило в сон, то последний вопрос мгновенно смахнул всякую сонливость. Он вскинул брови и попытался, не меняя позы, посмотреть ей в лицо, но от такого бесцеремонного обращения глаза немедленно заныли, и Никериал ущипнул себя за переносицу пальцами другой руки. Провел ею же по лицу и вздохнул. – Ты сводишь меня с ума своими выходками. Что тебе на этот раз пришло в голову? Снова в дремучий лес, нечисть кормить? Дай хоть соберусь тогда, что ли, отгул выпрошу… – целитель сделал вид, что хочет встать, при этом не отпуская ее руки. В этом состояла главная сложность их общения: Ирен никогда не могла понять, говорит ли он всерьез или просто шутит, пользуясь ее доверчивостью. Она засмеялась и покачала головой, пытаясь перевести все в шутку. В ответ на ее смех откуда-то сбоку раздалось неразборчивое сердитое бормотание, и один из целителей встал и демонстративно вышел прочь из комнаты. За ним, недолго поразмыслив, потянулись двое оставшихся. Спорить со всезнающим нахалом, готовым ответить на любой выпад, не задумываясь, им уже не хватало выдержки, а здесь он наверняка вступится за свою даму. Принцесса недоуменно обернулась на дверь. Желание смеяться исчезло, и осталось только смущение. – Ну вот, всех распугала, – погрустнела Ирен, уже жалея о том, что решилась брякнуть. – Я сказала что-то очень плохое? Никериал скосил глаза вслед целителям и довольно улыбнулся. Снова посмотрел на принцессу, которая почему-то старательно отворачивалась. Неужели ей настолько стыдно? – Да нет, этим наплевать, в отличие от меня. Ты просто помешала им отдыхать, но им давно пора прогуляться. Когда я пришел, они тут уже лежали. Пусть вознесут хвалу Великой, что сюда зашла ты, а не Азель, у него на бездельников нюх. Да… – и, подумав, он уточнил: – Больше даже не думай о таком. Если мне придется тебя оживлять, то я тебя опять убью и опять оживлю. Чтобы больше не хотелось. Слова были произнесены шутливым назидательным тоном, но принцесса осталась убеждена, что это совсем не шутка – по крайней мере, в первой части. Помолчав, она сменила тему – тишина угнетала. – Там какие-то руны на стенах… зачем они? – Ты это заметила? Это забота Азеля. Чтобы целители еще больше походили на рабов на галерах. Так вся рассеянная магия собирается сюда, и мы скорее восстанавливаем магический резерв. Удобно, но утомительно. Чувствуешь себя… эдаким ходячим стаканом. Наверное, тебе сложно это понять. Устав изучать полоски на фалангах его пальцев, Ирен снова взглянула ниже и – застыла, так ей не хотелось отводить глаза. Ей показалось, что опора уходит из-под ног, а голова закружилась. Девушка глубоко вдохнула и осознала, что, кажется, несколько секунд совсем не дышала. Она встряхнула головой, поморгала, и непослушный локон снова упал ей на висок. Ник протянул к ней руку и осторожно завел прядку за ухо. Его горячие пальцы обожгли ее щеку. Ирен не сразу сообразила, что может отнять ладонь от его лба. Внезапно она поняла, что может различить свое отражение в его светлых блестящих глазах, и, не подумав, девушка неосторожно склонилась ниже, всматриваясь в них. Его дыхание коснулось ее щек. – Мне нравится, когда ты рассказываешь такие вещи, – вполголоса призналась Ирен: горло перехватило, и говорить громче она не могла. Вранье: сейчас ей понравилось бы что угодно. Главное – чтобы его голос не переставал звучать. Время перестало идти вперед. Тонкие пальцы мага, задержавшись на скуле, скользнули выше, в золотые волосы, лохматя их. Никериал моргнул, безуспешно пытаясь стряхнуть наваждение: вблизи глаза Ирен, полные синевы, еще никогда не казались ему такими огромными. На него с огнем в глазах смотрела девушка, которая теперь верит, что он защитит ее даже от забвения в руках смерти, теперь верит, что небо синее, а не зеленое, как ей говорили всю жизнь тысячу тысяч раз. И разве возможно ее оттолкнуть? Если Азель сейчас зайдет, он впаяет обоим по суточному дежурству вне очереди. Эта мысль на секунду отрезвила, но озвучить ее целитель так и не успел: принцесса, густо краснея, но будучи не в силах отступить с намеченного пути, решительно склонилась и поцеловала его. Сама. На пару мгновений Никериал застыл, пытаясь осмыслить происходящее и не решаясь даже шевельнуться, чтобы не спугнуть девушку. Под его пальцами на виске Ирен торопливо билась тонкая жилка, щеки и даже скулы пылали. Дыхание стало частым и еле уловимым. Принцесса, должно быть, в несколько секунд безумно испугалась собственной решительности и его бездействия, но Никериал с готовностью развеял ее сомнения. Впечатления от подобных прикосновений были настолько редки, что их стоило испить из полной чаши, не утратив ни мгновения, ни единой драгоценной капли, и маг не позволил принцессе отстраниться сразу же. Он уже достаточно разочаровывался, но на этот раз его душу затопило умиротворение. Никериал долго не отпускал ее. Короткие поцелуи перемежались шумными вздохами и бессвязным бормотанием, в котором с большим трудом можно было различить разве что одно-два слова; дышать было почти невозможно, открыть глаза означало утонуть и навсегда ослепнуть, потерявшись в чужих узких зрачках. Это было чем-то настолько новым и до безумия пугающим, что, едва ощутив свободу, Ирен выпрямилась и отступила на два шага, положив руку на часто вздымающуюся грудь. Маг проводил ее непонимающим и слегка даже обиженным взглядом. – Прости, – замотала она головой, но как назло, слова оправданий не лезли в голову. Никериал сел и с недоумением посмотрел на нее. Только это, да еще удивление, слитое с нежностью, сияло в его глазах, заставляя их блестеть. – За что? Если не попадемся на глаза Азелю, то ничего не случится, а об остальном не беспокойтесь, миледи. Все хорошо. Ведь все хорошо? – Более чем, – прошептала Ирен, смущенно опустив глаза. Ее решительность иссякла до капли. Походя коснувшись ее плеча, Никериал подошел к столу, мгновенно разрыл, точно кролик, кучу документов, достал и мигом сложил в стопку две дюжины нужных – истории своих пациентов. Он поднял получившуюся стопку на уровень глаз и с тоской скривился. «Проклятая бюрократия… а работать я когда должен?» – буркнул маг почти беззвучно. Пальцы заныли заранее, предвкушая фронт бесполезной, с его точки зрения, работы. – Может, я чем-нибудь помогу? Никериал недоверчиво повернул голову, точно сомневался, не послышалось ли ему. Нет, похоже, не послышалось. Тогда он оценивающе посмотрел вначале на пузырек с чернилами, затем – на отважную милсестру, спрятавшую под своей личиной его невесту. По-прежнему румяная, с ярким солнечным блеском в ярко-синих глазах и бубном вместо сердца в груди, девушка уже почти полностью взяла себя в руки, и выдавали ее лишь яркие алые губы. Он постарался не задерживать на них взгляд. – Ну ладно. Перепиши назначения зелий сюда и показатели уровня магии вот в эти бланки. Обойдемся на этот раз без «пингвинов»? – улыбнулся целитель. У него была великолепная, цепкая память, что позволяло использовать множество малозначимых моментов из общения в свою пользу. Ирен не сразу сообразила, о чем он, но вспомнив, от души рассмеялась, и маг подхватил ее смех.