шерлок bbc

На место преступления Шерлока вызвали поздно вечером. Едва такси успело затормозить, Шерлок метнулся к трупу. Джон решил, что покойник никуда из-за полицейского ограждения не денется, а потому спешить нет нужды. Возле ограничительной ленты Джона остановила Салли Донован и вперила в него ядовито-ехидный взгляд: — Почему вы всё ещё с этим ненормальным? Хотите, чтобы вас занесли в Книгу рекордов Гиннеса? Есть более безопасные способы — например, участие в автогонках. Джон не ответил. Спорить с полицейскими ему надоело ещё в первую неделю жизни на Бейкер-стрит. — Шерлок Холмс может быть милым, — сказала Донован. — Очень милым. Но всё это ложь. Случайная прихоть, которая продлится максимум неделю. Он твердит, что хочет подарить вам романтический вечер, что без этого ну никак нельзя, и вы отменяете все свои дела, уговариваете коллег перекроить график дежурств, и всё это только для того, чтобы полчаса просидеть в полном одиночестве среди цветочков, свечей и воздушных шариков. Вы успеваете перебрать все варианты несчастных случаев и почти сойти с ума от беспокойства, но когда у вас всё же получается дозвониться до Шерлока, он заявляет, что занят суперинтересным трупом и вы ему мешаете. На следующий день Шерлок прибегает, смотрит на вас, как потерявшийся спаниель, лепечет оправдания, и вы его прощаете. Но делаете это зря, потому что в постели, едва успев кончить, он станет болтать о вчерашнем трупе. И вам очень повезёт, если в эту минуту пистолет будет в другой комнате. Тогда вы не запятнаете свой послужной список убийством, а всего лишь пинком вышвырните этого ненормального из своей жизни. Джон смотрел на Донован в полнейшем изумлении: — Вы и Шерлок?! У него был с вами роман? Как у него вообще мог быть роман?! Шерлок ведь до абсолюта асексуален. — Не всегда, — сухо сказала Донован. — Но почему вы тогда говорили, что он может со мной... Я же мужчина! — А ему всё равно. Он поначалу и к Лестрейду подкатывал, но тот его сразу послал. Сказал, чтобы Шерлок и думать об этом забыл, если хочет участвовать в расследованиях. И естественно, что ваш ненормальный друг выбрал трупы. — Джон! — нетерпеливо окликнул Шерлок. — Хватит болтать! Мне нужна твоя помощь. — Извините, сержант, — улыбнулся Джон. — Мне надо идти. — Вне всяких сомнений. Только благоразумнее было бы идти в другую сторону. Джон провёл языком по губам — неосознаваемый им самим жест, знак принятия решения. — Мисс Донован, Шерлок причинил вам боль, но поверьте, ему было ничуть не лучше. Иначе он не стал бы так ревновать вас к Андерсону. Я уверен, что он усвоил урок, и если вы позволите ему вернуться, Шерлок не повторит ошибок. И он всегда будет верен вам. С ним не нужно бояться лжи или измен. Я знаю, что он не умеет выстраивать личные отношения, но Шерлок понимает это и готов учиться! Если вы дадите ему шанс... — Вздор! — оборвала Донован. — Ненормальный будет ненормален во всём и всегда. Шерлок Холмс неспособен строить. Он может только ломать. И чем скорее вы это поймёте, тем лучше. — Мисс Донован, я не... — Да ладно вам! Доктор, говорить с вами меня заставляет не зависть или ревность, как вы, наверное, думаете. Желание предостеречь других от ошибок, которые едва не сломали вашу собственную жизнь, встречается гораздо чаще, чем привыкли думать люди. — Я знаю. И понимаю, что вы искренне хотите мне помочь. Но вы неверно оценили ситуацию. Если проявить к Шерлоку немного терпения, то... — То вы изувечите себе жизнь. Шерлок ненормален, и если вы останетесь с ним дольше, сделает ненормальным и вас. Подумайте об этом. — Джон! — снова окликнул его Шерлок. — Что там застрял? Я ведь сказал, что нужна твоя помощь! — Мне пора, сержант, — проговорил Джон. ............. ............. За окном чудесное воскресное утро, самое время для прогулки... Но Шерлок лежит на диване в гостиной, ладони сомкнуты в молитвенном жесте, глаза полузакрыты. Он погружён в размышления о вчерашнем преступлении, а потому пытаться заговорить с ним о чём-то другом бессмысленно. Джон надевает куртку, берёт список покупок. — Я сам схожу в магазин, — произносит вдруг Шерлок. — Ты? — удивляется Джон. — С чего бы это? — Ты слишком часто выбираешь сломанный платёжный автомат. И торчишь перед ним как столб. Зря потраченное время. — Тогда купи сверх списка спаржу и латук. — Куда ты собираешься, если в магазин иду я? — Позвонила Сара и пригласила меня на прогулку. В магазин я хотел зайти после, но если покупки сделаешь ты, мы сможем погулять подольше. — Какой смысл бесцельно ходить по улицам? — раздражённо спрашивает Шерлок. — Это приятно. — Бесцельность ты называешь приятной? Это глупо! Джон на несколько мгновений закрывает глаза, проводит языком по губам. С Шерлоком нередко бывает трудно, но когда дело касается того, что принято именовать «межличностными отношениями» он становится просто невыносимым. Однако отмахнуться и уйти нельзя, потому что тогда ситуация станет ещё хуже. Джон переводит дыхание и спокойным лекционным тоном отвечает: — Шерлок, если личные отношения не нужны тебе, это ещё не означает, что в них не нуждаются другие люди. — Бесцельные отношения скучны! И обременительны. — Зато необходимы. Шерлок, большинство людей нуждаются в личных отношениях — как дружеских, так и любовных. Это неотъемлемое условие бытия, столь же неотъемлемое, как смена дня и ночи. Днём светло, ночью темно, а большинству людей нужны друзья и любимые. В этом нет ни смысла, ни логики, но так устроена жизнь, Шерлок, и тебе лучше учитывать этот фактор точно так же, как ты учитываешь дождь или дорожные работы. — А в чём необходимость таких отношений? — Это потребность. Людям нужно не только дышать, есть и спать, им необходимы и личные отношения. Постарайся это понять. Если ты считаешь себя умнее других... — Я действительно умнее их всех! — перебивает Шерлок. — И умнее тебя! — Тогда поразмысли о том, что мы только что обсудили. Джон ушёл. Шерлок рухнул на диван, сложил ладони в привычном жесте размышления. — Я знаю об этих дурацких стремлениях устанавливать личные связи, — говорит он черепу. — И могу легко просчитать, как люди поступят под их влиянием. Они все предсказуемы! Джон это знает. Он видел! Так почему говорит, что я ничего не понимаю в вопросах личных отношений?! Шерлок вскакивает, садится за стол, открывает ноутбук. Странное дело, но в блоге Джона нет закрытых записей. Чтобы читать его, нет необходимости взламывать пароль, даже не интересно. Но читать надо хотя бы для того, чтобы аргументировано доказать Джону, какая глупость там написана. Хотя вряд ли он оценит критику. В некоторых случаях Джон невероятно упрям. А вот и новая запись. Шерлок читает, свирепея с каждой строчкой. ............. Меня восхищает совершенство ума Шерлока Холмса. Его безупречная логика, внимание к деталям и умение по самым ничтожным крупицам информации восстанавливать картину произошедшего похожи на волшебство, любоваться и восторгаться которым можно до бесконечности. Но тем сильнее потрясает его слепота и невежественность в том, что касается межличностных отношений. Это даже не отсутствие знаний о чувствах людей и, как следствие, отсутствие их понимания. Шерлок, значительно опередив большинство людей в умственной сфере, оказался незрелым и неразвитым в эмоционально-чувственном отношении. Здесь он подобен трёхлетнему ребёнку, который ещё не в силах постичь, что такое любовь и ненависть, дружба и вражда, одиночество и принадлежность к группе дорогих для тебя людей. Как и трёхлетний ребёнок, Шерлок оперирует крайне ограниченным набором понятий — «скучно/интересно», «приятно/неприятно», «хочу/не хочу». К тому же это невероятно избалованный ребёнок, которому никогда не приходилось думать о других и соотносить своё поведение с их интересами. Шерлок видит в людях лишь партнёров по игре — и не более. Как только игра заканчивается, он сразу же о них забывает и бежит на поиски новых забав. А если игрушек нет, ноет, шумит и капризничает, всячески стараясь привлечь к себе внимание в надежде заполучить новую игру. Чтобы общаться с Шерлоком Холмсом в ситуациях, которые не относятся к сфере расследования преступления, надо вести себя как воспитатель в младшей группе детского сада. Это несложно, но чрезвычайно утомительно — нянчится с взрослым человеком несравненно труднее, чем опекать ребёнка. И я не знаю, как помочь Шерлоку сделать то, что должно было произойти с ним уже много лет назад — повзрослеть. Но даже если Шерлок повзрослеет, то некоторые сферы взаимоотношений всё равно останутся для него недоступны. Вся природа Шерлока, его характер и тип личности ориентированы на интеллект. Он — самая совершеннейшая мыслящая машина, и для таких компонентов как чувство привязанности, а тем более — любви, в этом механизме нет места. Они чужеродны для Шерлока и, появись в его жизни, были бы способны лишь навредить. Шерлок никогда не обретёт личного счастья, но это не фатально, поскольку он никогда и не будет в нём нуждаться, как скворец не будет нуждаться в жабрах. Однако взросление Шерлоку необходимо, потому что тогда он сможет хотя бы частично понимать и принимать чувства других людей, а значит и жить среди них без ежеминутных конфликтов, которые нередко опасны для него самого. ............. Шерлок захлопнул крышку ноутбука, вскочил из-за стола и выкрикнул: — Я не ребёнок! Слышь, Джон — Я!!!НЕ!!!РЕБЁНОК!!! И не бесчувственный автомат... Ты должен понять это. Я докажу это тебе! ............. ............. — Сара, зачем ты меня сюда притащила? — не понимает Джон. Они стоят возле примерочной в огромном магазине одежды, а в руках у Сары ворох тряпья. — Джон, та девушка, которая ждала тебя вчера возле поликлиники, очень элегантна. Ты должен соответствовать. — Я при всём желании не смогу ей соответствовать, потому что Антея зарабатывает как минимум втрое больше меня. И она меня не ждала. Это была случайная встреча. — Ага, случайность. Все мы делали такие «случайности». Джон, она приходила, чтобы пригласить тебя на свидание. И скоро придёт снова. Ты должен выглядеть так, чтобы окончательно завоевать её сердце. Джон отрицательно мотает головой: — Наша зарплата на это не рассчитана. — Глупости, — твёрдо говорит Сара. — В одежде главное не престижность марки, а умение правильно подобрать вещи и уверенно их носить. — Мне и так удобно, — упрямится Джон. — Я не люблю костюмы. — А костюмы тебе никто и не предлагает. Джинсы, рубашка, пуловер... Но не такие заношенные, и тех оттенков, которые тебе к лицу. Джон, у тебя такие чудесные глаза и волосы, а ты не можешь подчеркнуть эту красоту. — У меня?! Сара, ты что такое говоришь? — Правду. Ошеломлённый столь странным заявлением Джон целый час покорно терпит издевательство под названием «примерка». Сара придирчива и дотошна, выбирает одежду так тщательно, как будто готовится к тесту, от которого зависит её дальнейшая карьера. Наконец Джона подпускают к зеркалу. — А... — только и может выговорить он. — Что и требовалось доказать! — торжествует Сара. Джон не красавец. Утверждать обратное было бы абсурдно. Но у него есть особая, совершенно уникальная привлекательность. Джон — это и тепло камина в морозную зиму, и свежий горный воздух после тяжёлого офисного дня, и свет маяка в штормовую ночь... Привлекательность Джона похожа на наваждение, и противостоять этому колдовству невозможно. Да и не нужно — те, кого Джон выбирает в друзья, могут считать, что судьба подарила им талисман, надёжно защищающий от любой беды. «И дружить с Джоном гораздо лучше, чем крутить роман, — думает Сара. — Расставаться с другом не так больно, как с возлюбленным. Джон всегда будет стремиться куда-то вдаль, в совершенно недостижимую для обычных людей высь. Чтобы удержать его при себе, надо иметь какую-то абсолютную уникальность, которая станет равноценной заменой тому запределью, которое манит Джона». — Ну и как тебе результат? — спрашивает Сара у Джона, который всё ещё ошарашено рассматривает своё отражение в зеркале. — Это... фантастично! Ты чародейка. Спасибо. — Я здесь ни при чём. Если кого и надо благодарить, так это твоих родителей, которые наделили тебя такой внешностью. И ты должен больше ценить себя. Пора уже повзрослеть и перестать вести себя с женщинами как закомплексованный подросток. Ты слишком нахально пытаешься кадрить понравившуюся тебе девушку, а когда действительно надо проявить немного напора и нахальства, вдруг начинаешь стесняться и идёшь на попятный. Джон пожимает плечами. — Для начала научись правильно выбирать одежду, — говорит Сара. — Твой сосед так элегантен... Он мог бы дать тебе несколько уроков. — Шерлок? — смеётся Джон. — Это невозможно. — Почему ты до сих пор остаёшься его другом? У него отвратительный характер, а манеры ещё хуже! — Ну... Мне интересно помогать ему в расследованиях. Спокойная жизнь — это очень хорошо, просто отлично, но иногда нужны и приключения. — Тогда займись альпинизмом или дайвингом, — посоветовала Сара. — Это менее проблематично. — Шерлок нередко бывает утомителен, но он никогда не предаст. Я могу доверять ему всегда и во всём. — Что? — Он просто не умеет предавать, — улыбается Джон. Сара отворачивается, делает вид, что ищет в сумочке помаду. «Предательство... Это объясняет, почему Джон так не любит вспоминать армейское прошлое. Предательство на войне всегда означает гибель множества людей, среди которых наверняка были его друзья. А если пострадали и гражданские, это вообще превращается в кошмар». — Джон, извини, если вопрос бестактный, но как врач мог оказаться на передовой? Ведь там место для санинструктора, а врачи работают в прифронтовом госпитале. — Понятия тыла и передовой во фронтовой зоне весьма нечёткие, и то, что считалось тыловым участником, может в любое мгновение стать полем боя. Тогда надо уметь не только лечить, но и защищать пациентов, ведь позаботиться о себе большинство из них не в силах. Сара кивнула. Мозаика сложилась. «Пройдёт ещё немало времени, пока боль утихнет, и Джон сможет об этом заговорить. Пожалуй, Шерлок действительно способен стать для него лекарством. Но если этот засранец когда-нибудь обидит Джона, клянусь богом, я отравлю Шерлока! И любая экспертиза констатирует смерть от инфаркта».