„А я сегодня один, я — человек-невидимка, Я сажусь в уголок. И сижу словно в ложе, и очень похоже, Что сейчас будет третий звонок“ Машина времени, «Кафе "Лира"»
Десятый сделал шаг вперед, выходя на свет. Обе руки он держал в карманах и бесстрастно осматривал своего собеседника с каменным лицом, заставляя того поежиться от подобного внимания со стороны. — Не я, Доктор. Одиннадцатому показалось, что он смог увидеть колебания в воздухе, которые создавались голосом Десятого. Он говорил внятно, но чересчур хладнокровно, и беспощадно разрезал столь редкую и практически невозможную в природе абсолютную тишину. — Ты. Одиннадцатый не сводил с Десятого немигающего взгляда. Что-то во всем этом было настолько неправильным, что переходило все грани разумного, только на этот раз рядом нет никого, кто мог бы как-то это остановить. — Здорово получилось, да? — Одиннадцатый сухо усмехнулся, спрятавшись под фальшивой улыбкой. Ему категорически не нравилось то, что происходило, тот, кто стоял перед ним, и то, как они разговаривали, и он опять пытался сбежать. Только бежать было некуда. Пришлось прятаться. — Новый цикл регенераций. Не нужно умирать. Десятый еле заметно кивнул головой, но больше никак не отреагировал на сказанное. Одиннадцатый сжал руки в кулаки. Он понимал, что Десятый не намерен ему подыгрывать и настроен более чем серьезно. Впрочем, Одиннадцатый всегда знал, что в конце своей жизни будет обязан встретиться именно с ним. — Почему ты меня боишься? — на сей раз голос Десятого был треском разбивающегося хрусталя — что-то неожиданное, что-то звонкое и что-то, что в пустом доме ночью обязательно напугает спящего. Одиннадцатый неосознанно сделал шаг назад.„Ты смотришь на меня, как удав. И может быть я где-то не прав. Но ты подходишь ближе, и я прекрасно вижу, Что я уже в твоих зубах“ Машина времени, "Оставь меня"
Неожиданно, в голове все встало на свои места — эти махинации с голосом были давно отработаны и идеально отточены с целью устрашения и показания главенства. Что ж, если Десятый задумал поиграть — Одиннадцатый примет этот вызов. — Я тебя не боюсь, — холодно ответил он, невольно задержав дыхание на несколько секунд. Он пытался поймать на лице своего собеседника хоть какие-то изменения, и ему действительно показалось, что Десятый слегка поджал губы, не ожидая столь ледяного ответа. — Тогда почему ты пытался забыть? Только сейчас Одиннадцатый заметил, что его собеседник покачивается из стороны в сторону, будто ему тяжело стоять. Он сжимал зубы настолько сильно, что на щеках выступали жилки, в его взгляде блестели слезы, а сам он выглядел как-то жалко и, в следствии этого, совершенно непривычно. — Потому что я — Доктор, а Доктор всегда забывает, — Одиннадцатый скорее пробормотал это, нежели сказал, по крайней мере, не так четко и уверенно, как предыдущий ответ. Он пытливо осматривал собеседника, все еще не в состоянии принять его таким, каким он сейчас стоял впереди. — Доктор никогда не забывает, — с нажимом продолжил Десятый, шагнув вперед. Теперь он казался неправильно высоким, будто бы этот белый свет искажал все, что попадало под его лучи. Он возвышался над Одиннадцатым и с трудом сдерживался от желания выплеснуть все накопившиеся переживания. — Просто до этого никому не удавалось забыть, — сказал Одиннадцатый, чувствуя подступивший к горлу ком. — А у меня получилось. — Это… это неправильно! — Десятый нахмурился. На какую-то долю секунды он перестал выглядеть уставшим и безжизненно-бледным, опять став самим собой. Одиннадцатый опустил глаза. Да, в этом действительно было что-то неправильное. Но разве можно было поступить иначе? Никто не знал, что Доктору суждено прожить не один привычный галлифрейцам цикл регенераций, и Одиннадцатый был уверен, что должен провести последнюю жизнь, не вспоминая того, что было раньше, и не задумываясь о последствиях своих действий. Ничто уже не имело значения, никто не был нужен и важен, главное — успеть сделать все, что взбредет в голову, и, конечно же, пару раз спасти мир, дабы поддержать закрепившийся за ним титул чудесного избавителя и героя из сказки, который всегда появляется в нужное время и в нужном месте. — Я делал то, что считал нужным, — с новым приливом уверенности объявил Одиннадцатый, наградив Десятого равнодушным взглядом. — Я не хотел разгребать все то, что вы натворили в прошлом. — То, что мы натворили? — Десятый поморщился, будто его ударили. — Ты всегда говорил так, будто я не имею к тебе никакого отношения. Но ты ведь когда-то был мной. — Новый Доктор, новая история, — Одиннадцатый отвел взгляд. Ему захотелось исчезнуть, закрыть глаза здесь и проснуться в ТАРДИС, стать сахаром и раствориться в чае — что угодно, лишь бы прекратить эту моральную пытку. — Я не должен сожалеть о том, что сделал раньше. У каждого из нас для каких-либо действий были свои причины. Десятый тяжело вздохнул и, вытащив руку из кармана, провел ладонью по волосам.„А он все ждал, что настанет время, Назначенный час пробьет, И в мире станет все наоборот“ Машина времени, "Флюгер"
— Забвение равносильно смерти, — глухо сказал он. — И, после всего, что случилось… — Десятый спрятал лицо в ладонях. — Роуз… — Я никогда ее не забывал, — неожиданно грозно рявкнул Одиннадцатый, заставив своего собеседника съежиться под волной собственного гнева. — Хотел, но не смог. Ни ее, ни Марту, ни Донну — никого, кто связывал бы меня с тобой. — Тогда почему ты говорил обо мне, как о незнакомце? — ответная волна злости от Десятого накрыла Одиннадцатого, и он невольно отступил назад. Десятый сжал руку в кулак. — И почему ты не пытался, хотя бы… заглянуть в гости? — А что это дало бы? Тем более, у меня были мои спутники, не мог же я их бросить! — Одиннадцатый осекся. — Новый Доктор, новая история... знаешь, почему стены в этой комнате серые? — опять этот расчетливо режущий пространство между источником и слушателем голос. Десятый засунул руки в карманы и смотрел исподлобья. — Серый — это граница. Как ничейная полоса, как контур, разделительная черта. В твоем случае, между жизнью и смертью. И я не хочу тебя тут больше держать. Десятый отступил в сторону и закрыл глаза. Создавалось ощущение, что за это время он стал еще тоньше, еще бледнее, его плащ, казалось, был невероятно тяжелым и заставлял своего носителя собирать все последние силы, чтобы не согнуться под его весом. Одиннадцатый закусил губу и, подойдя к Десятому, положил ему руку на плечо. Десятый закрыл глаза. — Я несся, сломя голову, — Одиннадцатый прижался лбом ко лбу своего собеседника. — От тебя, точнее... от себя самого. Разве я мог что-то изменить? Я бы сделал только хуже. И я хотел забыть, потому что я боялся. Может, я просто считал себя недостойным называться Доктором? — Мы все так считали, — впервые, за все это время, Десятый улыбнулся. — Я никогда не забывал. Потому что ты прав. Доктор никогда не забывает. Доктор бежит. И я просто бежал не в ту сторону. — Новый цикл регенераций… — Десятый слегка отстранился. — Здорово. — Мир? — Одиннадцатый широко улыбнулся — на этот раз самой настоящей улыбкой — и протянул ему руку. Десятый посмотрел ему в глаза.„И оба сошли где-то под Таганрогом, Среди бескрайних полей, И каждый пошел своею дорогой, А поезд пошел своей“ Машина времени, "Вагонные споры"