Запертая комната

— Мистер Элайдж Бейли? Бейли, вздрогнув от неожиданности, кивнул, и стоявший у входа в аврорианский космопорт мужчина чуть улыбнулся и почти дружелюбно кивнул ему в ответ. Как и большинство космонитов, он был высок и выглядел здоровым. У него были правильные черты лица, и Бейли почувствовал себя неопрятным. — Меня зовут Рикард Оэн, — представился космонит. — Я буду управлять кораблём, который доставит вас на Землю. — О. Ну, спасибо. Бейли знал, что руку протягивать не стоит: ни один космонит не прикоснётся к землянину. Уже то, что капитан лично вышел ему навстречу, было поразительно. Например, пилота, доставившего его сюда — всего пару дней назад!, — он не видел. — Просто хотел, чтобы вы знали, — сказал Оэн, — что мне чрезвычайно понравилась гиперволновая драма о вас. И что не все космониты считают землян жалкими. — Спасибо, — Бейли изобразил улыбку, но решил всё-таки не рисковать и не подходить ближе. Тот наверняка рефлекторно отпрянул бы, а Бейли не хотел создавать лишних неловкостей ни для него, ни для себя. И снова эта проклятая гиперволновая драма! В ней их с Глэдией изобразили какими-то романтическими персонажами, а из него сделали чуть ли не народного героя. Как же это было ему ненавистно! Но если это хоть в какой-то мере могло улучшить отношения между землянами и космонитами, значит, так тому и быть, подумал он мрачно, следуя за Оэном к кораблю на безопасном расстоянии. Аврорианское небо над его головой было усеяно пушистыми облаками, наверняка радовавшими глаз жителей планеты. Бейли привык к этому виду, и всё же путь до корабля не мог не вызвать у него гнетущую тревогу. Так что, увидев во входном проёме знакомый силуэт, он поспешил навстречу и радостно окликнул друга: — Дэниел! — Партнёр Элайдж, — торжественно произнёс Дэниел. Улыбка не коснулась выразительных черт его красивого лица, но у Бейли всё же возникло ощущение, что ему рады. — К моему удовольствию, доктор Фастольф дал мне разрешение присоединиться к вам на обратном пути. — И к моему удовольствию тоже, партнёр Дэниел, — сказал Бейли. Приятно было осознавать, что он будет не один и сможет увидеть знакомое лицо. Сложно было подавить улыбку, пусть на ответную и нельзя было рассчитывать, глядя в тёплые глаза Дэниела, хотя он и понимал, что смотрит в них дольше, чем следовало бы. Но также он знал, что Дэниелу от этого не станет неловко: сковывающие людей социальные нормы для него мало что значили. Наконец Дэниел отвёл взгляд — но не поспешно, а просто подняв его к небу. — Нам лучше войти внутрь как можно скорее, партнёр Элайдж. — Нет нужды спешить, — не без сварливости ответил Бейли. — Бога ради, я могу пережить пару минут на открытом пространстве. Дэниел не стал настаивать, но Бейли знал, что он прикидывает, как лучше всего убедить его войти; он знал, что открытые пространства причиняют человеку дискомфорт, и был принуждён оградить его от неудобств. Да, принуждён, подходящее слово. Каким бы совершенным образчиков человека Дэниел ни казался, человеком он не был. Он был роботом, и его позитронный разум был связан тремя законами роботехники. Третий из них, самый слабый, гласил: «Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам». Второй был: «Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону». Законы были стальным фундаментом, составляющим основу ажурной сетки мозга каждого робота, непреодолимым, разве что очень высокой ценой. Бейли видел пострадавших роботов, которые нарушили закон — случайно или будучи обманутыми: парализованные конечности, запинающиеся размытые голоса, а иногда и полная необратимая остановка деятельности. — Партнёр Элайдж, я вынужден настоять на том, чтобы мы вошли на корабль, — произнёс Дэниел спокойно и вежливо, но Бейли показалось, что он ощутил требовательную нотку. Ведь Дэниелом руководил Первый закон, главный из всех: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред». Даже сейчас знание об агорафобии Бейли вынуждало Дэниела желать, чтобы он оказался на корабле — и в безопасности. Чем дольше он оставался снаружи, тем выше был риск, что с ним случится расстройство — и, соответственно, тем сильнее мог пострадать Дэниел. В его способности испытывать страдание Бейли не сомневался: он знал, что для Дэниела даже увидеть чьё-то безжизненное тело было серьёзным испытанием. И теперь он страдал, пока его «партнёр Элайдж» стоял под аврорианским солнцем. А по какой причине? Всего лишь из-за упрямства Бейли! Ворчливо пробормотав «Иосафат!», Бейли поторопился войти на корабль, а Дэниел последовал за ним. *** Дэниел вошёл в небольшую каюту Бейли с полным подносом еды из космонитской столовой, посетить которую землянин, разумеется, не мог из страха перед заражением. — Спасибо, — сказал Бейли. Дэниел кивнул. — Думаю, вы найдёте эту пищу по меньшей мере приемлемой, если не приятной. Обычно космонитскую пищу не приспосабливают под земные вкусы. Это было действительно так: разнообразие вкусов и видов космонитских блюд резко разнилось с простой и практичной земной пищей. Тем не менее Бейли не слукавил, ответив: — Я начинаю привыкать к аврорианской еде, Дэниел. Приятно иногда попробовать что-нибудь новое. А вы… — он поднял взгляд, — чем-то заняты? — Вы — моё единственное занятие на этом корабле, партнёр Элайдж. — Я имею в виду, если вы хотите заняться чем-то другим… Бейли даже не стал договаривать, поняв, какую глупость чуть не озвучил. Он понятия не имел, чем Дэниел занимался в свободное время. Может, ничем. Сложно было представить его умное лицо — а оно было умным, несмотря на свою невыразительную серьёзность — за разглядыванием пустой стены на протяжении часов. — Ничем конкретным, — ответил Дэниел. — Я был бы рад вашему обществу за обедом, если вы не заняты, — сказал Бейли. — С удовольствием, — и Дэниел сел за стол напротив него. — У нас будет много свободного времени во время поездки, — Бейли сделал глоток; это было что-то кислое и на удивление густое. — А мне вряд ли понадобится защита. Как собираетесь убивать время? — Я углубился в изучение, — ответил Дэниел. — Земной культуры и обычаев. Бейли приподнял бровь, насаживая на вилку кусок мяса и пару каких-то маленьких зелёных стручков. — Фастольф попросил вас узнать побольше о Земле с целью помочь ему в развитии космонитско-земных отношений? — Нет. Я просто хотел узнать побольше о… — Дэниел осёкся и вскочил на ноги. — Что случилось? Бейли подавился, а затем закашлялся; его рот словно горел изнутри. Он поспешно махнул рукой, как бы сообщая, что в порядке: — Простите, Дэниел, это просто… что это? Дэниел опустил взгляд в его тарелку. — Это перец, партнёр Элайдж. Он бывает разной степени остроты, от лёгкой до серьёзно ощутимой. Я подозреваю, что кто-то из космонитов счёл забавным подать вам подобное блюдо, — Дэниел поднялся и направился к двери. — Я доложу капитану, что вам был нанесён вред, и постараюсь убедиться, что по отношению к виновнику будут приняты дисциплинарные… — Всё нормально, Дэниел, — сказал Бейли. — Я бы не хотел ссориться с теми, кто будет готовить мне всю неделю. Кроме того, блюдо неплохое. Правда, — настоял он в ответ на пристальный взгляд Дэниела. — Непривычно, но и не плохо. Видите? — он поднёс ко рту ещё одну вилку странной еды. Глаза Дэниела широко распахнулись, а рука чуть дёрнулась. — Не волнуйтесь, — не без усилия произнёс Бейли и принялся жевать, а потом тяжело сглотнул; еда и правда была неплоха, но это не означало, что она не бьёт по всем вкусовым рецепторам. На глазах выступили слёзы. — Восхитительно. Дэниел медленно сел, не сводя с него глаз. Казалось, Бейли напряг его позитронный мозг, зажатый в тисках законов: первый требовал не допустить причинения Бейли вреда, второй же велел подчиняться человеку, пусть бы тот и велел ему закрыть глаза, спеть песенку или отдать ему свою обувь. То же было и с Джандером. Бейли вздрогнул, отгоняя мысленный образ неподвижного тела Джандера. Этот робот, двойник Дэниела, был отдан Глэдии Фастольфом в свободное пользование. Было ли у Джандера мнение по этому поводу? Пришло ли кому-нибудь в голову его спросить? Но это не имело значения. Джандер был лишь роботом, вещью, обязанной исполнять всё, чего хотелось его владельцам. Всё, чего хотелось его владельцам. — Партнёр Элайдж? — До Бейли вдруг дошло, что Дэниел всё ещё заботливо на него смотрит. — Вы перестали есть. — Да, — Бейли опустил взгляд на тарелку. — Кажется, я потерял аппетит, — он поковырял еду вилкой. — Почему Фастольф отдал Глэдии Джандера, а не вас? — Он всегда говорил, что я его первенец и он ощущает со мной особую связь. — А что бы вы почувствовали, отдай он вас всё-таки ей? — Конечно, я бы попытался служить леди Глэдии так же усердно, как, надеюсь, служил доктору Фастольфу. — Но что бы вы… а, ладно, — отмахнулся Бейли. Он услышал гнев в собственном голосе, но злиться на Дэниела было бессмысленно. Он действовал исходя из заданных ему параметров. — Кажется, я всё, — он недовольно отодвинул тарелку. — Вы не против отнести мою посуду в столовую? Кажется, мне лучше прилечь. — С удовольствием. — Дэниел поднялся и стал собираться посуду, и Бейли вновь ощутил неприятный прилив чего-то похожего на гнев. Дэниел убирал за ним, как слуга; конечно, Бейли не мог сделать это сам, перепугав весь космонитский персонал, а кому-то нужно было это сделать, но всё же!.. — Мне потом вернуться и проведать вас, партнёр Элайдж? — Дэниел остановился в дверях, спокойно, как всегда, обернувшись к Бейли. — Вы хорошо держитесь, но я знаю, что иногда осознание космической пустоты поблизости может вызвать у вас дискомфорт. Бейли представил, как спокойно он мог бы заснуть, зная, что Дэниел рядом, может быть, даже на расстоянии прикосновения, когда ночью можно потянуться и… — В этом нет нужды, — сказал он, коря себя за резковатую интонацию. Хотя, конечно, Дэниел оскорбиться не мог. — Никакого дискомфорта. Дверь затворилась, и Бейли ощутил сильнейший прилив благодарности за то, что у Дэниела нет телепатических способностей Жискара и он не смог понять, что Бейли ему солгал. *** Проснулся Бейли от тонкого высокого сигнала и мигания жёлтой лампочки на стене. Потерев глаза, он нажал кнопку и увидел на экране лицо капитана Оэна. Если помятый и взъерошенный вид Бейли его и удивил, он никак этого не показал. Можно было подумать, он ожидал, что все земляне такие распустёхи. — Полагаю, пока что путешествие проходит хорошо, сэр, — сказал он. — Не жалуюсь, — ответил Бейли. — Я связался с вами, потому что кое-что произошло, — сказал Оэн. — Вице-секретарь Лавиния Демачек выслала нам инструкции по смене курса. Вы должны заглянуть на космонитскую планету Мельпомению. — Что? Ещё одна космонитская планета? — Бейли не сумел сдержать удивления и раздражения. — Я думал, я направляюсь домой. — Ну да, — Оэн поморщился. — Видимо, главный роботехник Мельпомении, Гаврил Микос, прослышал о ваших последних достижениях и выразил желание с вами встретиться. И с вами, и с Дэниелом. Вице-секратарь Демачек подчеркнула, что не просто одобряет его намерение, но и что вы можете рассматривать это пожелание как приказ. Так что мы уже на пути к Мельпомении. Как только они договорили, в дверь негромко постучали. — Входите, — рыкнул недовольный Бейли. — Партнёр Элайдж. Рад видеть вас этим утром, — сказал Дэниел, входя. Он был так же красив и безупречен, как всегда — ни намёка на взъерошенность, сонливость или небритость. — Капитан Оэн только что связался со мной и уведомил о смене курса. — Космониты! — проворчал Бейли, потирая лицо. — Я на всю жизнь на них насмотрелся… уж простите, Дэниел. — Я не обижен, поскольку не являюсь космонитом, кроме того, я робот, — заметил Дэниел, и Бейли ответил ему кислым взглядом и направился к раковине ополоснуть лицо и руки. Если честно, он давно не думал о Дэниеле как о космоните не потому, что тот был роботом, а потому, что он был Дэниелом. — Так что вы думаете об этой чуши? — спросил он, закончив с бритьём. — В смысле, о визите на Мельпомению. — Со мной связался доктор Фастольф. Видимо, доктор Микос выказал пожелание встретиться с вами и пожать вам руку. — Сильно сомневаюсь. — Он утверждает, что был впечатлён недавней гиперволновой драмой и вестями о вашем последнем деле на Авроре и хочет лично встретиться с землянином, столько сделавшим для Внешних миров, и роботом, тесно с ним сотрудничавшим. Он надеется, что это станет шагом на пути сотрудничества Земли и Внешних миров. Вытерев лицо, Бейли обернулся к Дэниелу. — Так вы не против туда отправиться? — Доктор Фастольф выразил мнение, что это сослужит хорошую службу отношениям между нашими мирами. Он страстно этого желает. — И, видимо, и вы вслед за ним, — пробормотал Бейли. Прежде чем Дэниел успел бы ему ответить, он торопливо добавил: — Что вы знаете о Мельпомении? Что это за мир? — Как и все Внешние миры, он скудно заселён и сильно зависим от обслуживающих его роботов. В отличие от Авроры и Солярии, он претерпел мало вмешательства в его природу и остаётся таким же заснеженным и ледяным, как и во время появления там людей. — Снег и лёд? — нахмурился Бейли. — Звучит непохоже на привыкших к уюту космонитов. Он вспомнил дождь на Авроре, вспомнил, каково было оказаться беспомощным под падающей с неба водой, и невольно вздрогнул, обхватив себя руками. — Видимо, жители Мельпомении редко выбираются наружу, — сказал Дэниел. — Они живут под сгруппированными куполами — не такими, конечно, огромными, как на Земле, а состоящими из небольших прозрачных скоплений. Каждый занимает от одного человека до семьи из самое большее двадцати членов. Менталитет мельпоменцев тесно связан с проживанием в таких условиях, когда снаружи бушуют ураганы, за которыми можно наблюдать, оставаясь в тепле и безопасности своего купола. Вам нет нужды беспокоиться, партнёр Элайдж, я убеждён, что нам не придётся столкнуться с непогодой напрямую. Его голос был участлив, и Бейли вспыхнул, поняв, как очевидны должны были быть его беспокойство и тревога. Падающая с неба замороженная вода! Он никогда не видел снега и уж тем более не касался его и не стоял под снегопадом, и от одной мысли об этом его переполнял страх. Насколько холодно было в таких условиях? А каково было бы ощутить прикосновение снега к лицу? Как быстро он тает на руках? Он потряс головой, прогоняя неясные образы. — Звучит потрясающе, — сказал он. — А вы когда-нибудь видели снег? — На Авроре есть сезоны, во время которых случаются снегопады. В эстетическом плане это очень красиво. Бейли улыбнулся, приязненно посмотрев на Дэниела. — Фастольф запрограммировал вам возможность эстетического восприятия? Дэниел, кажется, задумался. — Красота — это то, что заставляет мысли течь более плавно или раскрывает перед мыслью неожиданные горизонты, — торжественно кивнул он. — Если исходить из этого определения, думаю, понятие того, что я считаю красивым, я выработал для себя сам, партнёр Элайдж. *** — Доктор Микос выражает сожаление по поводу того, что не смог встретить вас в космопорту, — сообщил приземистый металлический робот, встретивший Бейли и Дэниела в подкупольном зале, ярко освещённом и тёплом. — Сейчас он погружён в работу. Я прибыл, чтобы сопроводить вас в его лабораторию. — Благодарим, — сказал Дэниел, направляясь к автомобилю. — Мы… партнёр Элайдж? Нам в эту сторону. — Конечно, — пробормотал Бейли. Он отвлёкся на мир, видимый за прозрачным куполом. Нетронутое белоснежное поле простиралось во все стороны; под лучами местного заката оно светилось розовым и золотым, а ветер вздымал в воздух маленькие вихри чего-то неясного, недолго кружа их и возвращая на место. Выглядело похоже на перья, но, наверное, на ощупь они оказались бы холодными. Сложно было представить это, стоя внутри тёплого купола. — Мы выйдем наружу? — спросил он у робота. — Нет, сэр, — ответил тот. — Температура там слишком низкая для человека. — Ну, хотя бы полюбуюсь в пути. — Вовсе нет, сэр. Транспорт на Мельпомении подземный во избежание столкновения с природными неурядицами. — Робот открыл дверь и подождал, пока они войдёт. — Больше внешнего мира вы не увидите. — А, — сказал Бейли, ощутив странное полуразочарование и извращённое желание бросить вызов стихии — с чего бы? Чтобы доказать себе, что он на это способен? Или чтобы доказать что-то Дэниелу? Но эта мысль была нелепа. Ему не было нужды притворяться перед Дэниелом, что он храбрее, чем на самом деле. Дверцы автомобиля скользнули друг к другу, закрываясь, и они тронулись, на пугающей скорости спускаясь в каменный туннель. — Это точно безопасно? — пробормотал Бейли, подавляя желание схватиться за надёжную крепкую руку Дэниела. — Если бы не было, — ответил Дэниел, — мы бы этого не делали. На это Бейли сказать было нечего. *** — Доктор Микос встретится с вами в зале для аудиенций, — сказал робот, указывая на двойные двери. — Пожалуйста, устраивайтесь удобнее. Бейли кивнул, проходя сквозь прочнейшие стальные двери, украшенные сложным узором из фрактальных снежинок. Они попали в огромную комнату со сводчатым потолком, освещённую полосами исходящего от стен света, а пол блестел, как стекло. А ещё в ней не было ни мебели, ни окон, ни каких-либо украшений. Двери за их спинами щёлкнули, захлопываясь с пугающей окончательностью, и Бейли ощутил прилив тревоги. — Дэниел, — негромко попросил он, — проверьте дверь. — Она заперта, партнёр Элайдж, — доложил Дэниел, толкнув дверь. Он толкнул её снова, вроде бы без дополнительных усилий, и на этот раз что-то в ней застонало, но она не шелохнулась. — Она слишком прочна для меня. — Однозначно, — панель в одной из невыразительных стен засветилась, и на ней появился образ темноволосого полного мужчины с блаженной улыбкой. — Думаю, вы скоро поймёте, что вам оттуда не выбраться. — Доктор Микос, полагаю? — осторожно спросил Бейли, оглядываясь в поисках возможных выходов. Микос изобразил что-то вроде поклона. — Вы ввели нас в заблуждение, — сказал Дэниел. — Вы не собирались встречаться с нами лично. Ровные черты лица Микоса исказились от отвращения. — Конечно, нет. Нет, мои намерения были… хитрее. Но насчёт того, что гиперволновую драму я оценил по достоинству, я сказал правду. Вы знали, что она оставила большое впечатление как на Земле, так и во Внешних мирах? — Мне говорили, — пробормотал Бейли. — Да, и, возможно, она может послужить снижению противления землян роботам — или, хуже, увеличить терпимость космонитов по отношению к землянам! — Микоса передёрнуло. — Но многие отказываются проникаться этой ложью и пропагандой. И я подумал: почему бы не сразиться огнём с пожаром? Одной драмой с другой? — Ближе к делу, — потребовал Бейли. Микос потёр руки, как какой-то злодей из дешёвой гиперволновой мелодрамы. Тут Бейли осознал, что они не имеют дело со здравомыслящим человеком. — Мой дорогой Элайдж… могу я вас так называть? — Нет. — Мой дорогой Элайдж. В стенах есть клапаны, которые ровно через десять минут заполнят комнату нейротоксином. Он оказывает на людей немедленное и разрушительное воздействие — пена изо рта, потеря контроля над мочевым пузырём, конвульсии. Смерть наступает быстро… но не настолько быстро, как хотелось бы жертвам. Вас беспокоит такая возможность, Р.Дэниел? — Конечно, беспокоит, — ответил Дэниел, меря комнату шагами и проводя по стенам ладонями. — Тогда вас обрадует то, что я сейчас скажу. У вас есть возможность спасти Элайджа Бейли. Всё, что от вас требуется, — вовлечь его, скажем так, в действо интимного характера. У Бейли челюсть отвисла. — Действо… Микос пискляво засмеялся, прикрыв рот ладонью. — Давайте не будем ханжами. Ему нужно вас трахнуть, и вы выживете. Запись, конечно, отправится на Землю, и мы узнаем, что там подумают о своём герое Бейли и его хорошем приятеле роботе. — Вы псих, — с трудом выговорил Бейли, гулко сглатывая и пытаясь придать голосу гневный оттенок: — Мы с Дэниелом выберемся отсюда, найдём вас и… Он оглянулся на Дэниела и только сейчас понял природу ловушки, захлопнувшейся над их головами. Он подбежал к упавшему на колени Дэниелу, последние несколько метров пути проскользив, и вцепился в его плечи. — Дэниел! Робот поднял голову. — Партнёр Элайдж, — сказал он; в его голосе уже слышалась лёгкая невнятность. — Я не могу позволить причинить вам вред. Я не могу. Вы умрёте, если я не… — Правую половину его лица перекосило от спазма. — Я не могу позволить причинить вам вред, — монотонно повторил он. — Точно, — торопливо ответил Бейли. — Всё в порядке, Дэниел. Всё в порядке. Мы просто сделаем это. Я не против. Это… — он почти засмеялся, — это лучше, чем умереть. Дэниел поднял на него взгляд; его тело начало дрожать. — Партнёр Элайдж. Если бы вы были аврорцем, с аврорианским отношением к сексу, этого утверждения для меня было бы достаточно. Но вы с Земли, а я читал о земных обычаях достаточно, чтобы знать, что это не соответствует вашим общественным нормам. И, партнёр Элайдж… я знаю вас достаточно, и если это произойдёт с роботом, без и даже против вашего желания… значит, я лично причиню вам вред. И всё же… — скрежет прозвучал, как рыдание, — видеть ваши страдания… позволить вам умереть… это недопустимо. — Вам необязательно! — воскликнул Бейли, пытаясь потрясти Дэниела за плечи — но те были неподвижны и не поддались. — Просто… сделайте это. Не будет никакого вреда. Вы не причините мне вреда. Как ему заставить Дэниела понять? Как заставить его услышать? Дэниел осел на бок, склоняясь к полу и глядя на Бейли. — Дэниел, — сказал Бейли, — я не… — он сглотнул и убрал руки с плеч Дэниела, обхватывая ладонями его лицо. — Говорю вам, всё хорошо. Не просто хорошо. Я… я хочу… Его голос дрогнул и осёкся под наплывом прорвавшейся наружу правды, которую он пытался отрицать. Это было как эгоистичный человеческий крик во тьме: Я хочу! Но Дэниел истолковал его волнение неверно. — Партнёр Элайдж, — сказал он хрипло, — ваши слова не станут моей лазейкой, потому что я знаю… — он замолк и снова заговорил неровным голосом: — Я никогда не встречал человека, который не только живёт по Первому закону, но и включает в него меня. Я знаю, что вы пошли бы на причинение себе вреда, чтобы защитить меня. Вы солгали бы о причинённом вам ущербе, чтобы меня обезопасить. Мне невыносима одна мысль об этом. — Его голос звучал уже совсем невнятно. — Есть только один путь. — Дэниел… послушай же меня, чёрт побери! — Бейли подавил что-то вроде истеричного смеха. — Это… Это наша запертая комната, так ведь? Не стены, не двери, а наши мысли, наши… — он заколебался, но собрался с духом: — Наши сердца. Никто из нас не хочет навредить другому, пойти ему наперекор, и оба готовы умереть ради другого… но, Дэниел! — Он вложил в это имя весь свой ужас и всю любовь. — Поверь мне, когда я говорю, что если ты перестанешь функционировать, это причинит мне такую боль, как ничто другое в мире. Если из-за меня ты погибнешь, в моей жизни не будет больше смысла. Лучше я умру здесь. Лучше умереть рядом с тобой здесь и сейчас. Глаза Дэниела смотрели словно куда-то позади Бейли, но после этих слов снова медленно обратились к нему, наполненные бесконечной и нежной печалью. — Простите, — сказал он; его когда-то невозмутимый голос дрожал и звучал грубо. — Что причинил вам боль, — он потянулся, словно пытаясь коснуться лица Бейли. — Простите, партн… — он осёкся и долгое мгновение молчал, а потом резко закончил: — Элайдж. Его рука замерла, не дотянувшись до лица Бейли на каких-то несколько дюймов. Его взгляд затуманился, снова рассредоточился, и живая искра в нём… угасла! Застыв, Бейли не сразу коснулся его руки, притягивая её к своему лицу и всё же покрывая это расстояние. — Нет, — услышал он собственный голос, менее человеческий, чем когда-либо у Дэниела. — Нет. Где-то, как будто очень далеко, открылась дверь. — Как занимательно, — произнёс голос Микоса. — Кстати, я направил на вас бластер — на случай, если вздумаете похулиганить. Бейли и не подумал смотреть в его сторону, не сводя взгляда с лица Дэниела. — Этого вы и хотели, — сказал он. — Вы и планировали его уничтожить. — Его или вас, — небрежно ответил Микос. — В идеале обоих. Если бы он сломался, уже сделав то, чего я требовал, было бы вообще чудесно. Но, видимо, мне в любом случае удалось уничтожить вас обоих. Бейли всё ещё прижимался щекой к безжизненной ладони Дэниела. — Ну так почему вы просто не напустите сюда газа и не прикончите меня? — Когда можно просто выстрелить? Нейротоксин не такой уж и дешёвый. Не беспокойтесь, носовые фильтры при мне, и я защищён от вашей земной заразы. Кроме того… я хотел посмотреть, как вы страдаете, ещё немножко. Это… довольно удовлетворительно. — Вы убили самую искреннюю и добрую душу из всех, кого я когда-либо знал! — Душу? — расхохотался Микос. Бейли услышал его приближающиеся шаги. Он был рядом, но у него был бластер; стоявший на коленях Бейли не смог бы опередить его выстрел. Впрочем, ему было плевать. Повернув голову, Бейли прижался к ладони Дэниела поцелуем. Я рад, что вы не увидите этого, друг мой, подумал он. Прошептав три слова — запоздавшие и уже бесполезные, — он закрыл глаза и напряг мышцы для последнего усилия. Микос сделал последний шаг вперёд — и вдруг раздался сдавленный вскрик, звук удара и шуршание бластера по полу. Пространство перед Бейли неожиданно опустело, и он раскрыл глаза и уставился на разворачивающуюся перед ним сцену. — Из-за вас партнёр Элайдж перенёс тяжёлое переживание, — бесстрастно объявил Дэниел — определённо и восхитительно живой Дэниел!, — вжимая Микоса лицом в стену. — Я буду расстроен, если вы станете сопротивляться и мне придётся навредить вам. — Иосафат! — выдохнул Бейли, и уголок губ Дэниела, кажется, дёрнулся. — Изобразить замораживание показалось мне единственным способом завлечь доктора Микоса в эту комнату, чтобы я мог обезоружить его, не причинив никому вреда, — сказал он. — Существовал определённый риск, но я предположил, что он не устоит перед возможностью выразить своё превосходство. — Он повернулся к Бейли. — Я глубоко сожалею о том, что причинил вам боль, партнёр Элайдж. — Но заодно вы принесли и большую радость, Дэниел, — сказал Бейли, не в силах перестать улыбаться. И в то мгновение, что они отвлеклись друг на друга, Микос завозился, вынул из кармана крохотную капсулу и забросил её в рот. Бейли бросился вперёд, прикрывая глаза Дэниела ладонью. — Не смотрите! — воскликнул он, пряча от него человека, сотрясающегося от конвульсий и давящегося пеной, прежде чем рухнуть на пол. — Не смотрите, — прошептал он, когда судороги Микоса наконец прекратились. Сам он видел всё — но ведь он никогда и не считал себя таким хорошим человеком, как Дэниел. Стоило Микосу перестать дёргаться, как вдали раздался какой-то сигнал. — Кажется, он был мегаломаньяком, решившим, что его базе нужно самоуничтожиться после его смерти, — проворчал Бейли, всё ещё прикрывая глаза Дэниела. Пол под их ногами задрожал, словно подтверждая его предположение, а вслед за ним и потолок, и Бейли крикнул: — Вытащите нас отсюда! — Первый, второй и третий законы голосуют за, — сказал Дэниел уже на бегу. Соваться в туннели они не рискнули и, пробираясь между падающих перегородок и давясь дымом, выбежали к двери, ведущей наружу. С последним яростным рёвом купол рухнул уже за их спинами. Они же оказались на обдуваемом всеми ветрами холме в полной темноте. Первым ощущением был холод — пронизывающее, заставляющее онеметь ощущение, напоминавшее нож в грудь. — Ай! — воскликнул Бейли и тут же пожалел об этом, потому что ледяной воздух обжёг лёгкие. Ветер швырнул ему в лицо пригоршню снега. — Сейчас ещё вечер, и вскоре станет ещё холоднее, — заметил Дэниел. — Нам нужно найти укрытие. — Звучит… как план, — с трудом выговорил Бейли. От завывания ветра его подташнивало и кружилась голова. Схватив руку Дэниела, он безо всякого смущения вцепился в неё, и Дэниел обнял его и второй рукой, прижимая к себе. — Я вижу цепочку утёсов на востоке, — сказал он Бейли на ухо. — Предлагаю найти безопасное место, где мы сможем переждать до утра, а потом пойти за помощью. Бейли кивнул, и они пошли в указанном Дэниелом направлении, пробираясь сквозь снежные завалы. Целые горы — сугробы — замёрзшей воды! Мысли Бейли спутались, и он попытался сосредоточиться на шагах по направлению к утёсам. В какой-то момент ветер резко затих; Бейли вздохнул с облегчением, но снег, густой и тяжёлый, продолжил падать, и Бейли остановился и поднял взгляд к небу. Усыпанное звёздами, оно начало медленно падать на него, не останавливаемое ничем… — Партнёр Элайдж! — раздался голос Дэниела у его уха, и он подхватил Бейли на руки, как ребёнка или как невесту. Бейли, спрятав лицо на его груди, не стал сопротивляться и просто позволил нести себя. Реальность полностью вернулась к нему, только когда Дэниел опустил его на землю; ветра и снега больше не было, осталась только темнота. Они были в какой-то пещере, и Дэниел сжимал его руки в своих. — Партнёр Элайдж, — послышался в черноте его голос, — вы в порядке? — Вам не обязательно звать меня партнёр Элайдж, — ответил Бейли. Он не видел Дэниела в темноте, но ощущал его присутствие, надёжное и успокаивающее. — Можете звать меня просто по имени. — Значит, мы больше не партнёры? — мягко и тепло спросил Дэниел. Бейли гулко сглотнул, прежде чем ответить: — Нет, Дэниел. Мы партнёры. Всегда. — Я рад это слышать. На мгновение наступила тишина. Дэниел выпустил руки Бейли, и тот услышал, как он передвигается по пещере. И вдруг Бейли ощутил прикосновение к телу какой-то ткани — толстого и тёплого меха. — Я нашёл здесь кое-что, — сказал Дэниел. — Это должно пригодиться. И всё же сейчас холодно, партнёр Элайдж, и станет ещё холоднее. Хотя на меня это не повлияет, вам это принесёт неудобство. Могу я предложить вам тепло своего тела? — Я… — Бейли едва совладал с голосом. — Дэниел. Он придвинулся к Дэниелу в темноте, и тот обнял его, притягивая ближе и опуская на какую-то шкуру. Они устроились на ней вплотную друг к другу, и Бейли зарылся лицом в шею Дэниела, заметив, что его кожа теплее обычного и излучает почти лихорадочное тепло. Вскоре его уже не колотило от холода, сменившегося мягким надёжным теплом. — Вы всё ещё дрожите, партнёр Элайдж, — сказал Дэниел. — Вам ещё холодно? — Нет, — ответил Бейли. — Нет, это не от холода. Повисло долгое молчание. Бейли лежал в темноте, разрываемый на части негой и тревогой; и тут Дэниел издал звук, как если бы он откашлялся, прочистив горло. — Простите меня ещё раз, партнёр Элайдж, если я причиню вам боль тем, что хочу сказать, — начал он. — Я решился на это только потому, что боюсь, что вред будет большим, если я промолчу. От страха горло Бейли сжалось, и на мгновение он перестал дышать. — Продолжайте, — выдавил он. И всё же Дэниел молчал ещё какое-то время. — Когда мы впервые встретились, — сказал он наконец, — я, конечно, желал для вас безопасности, как того требует первый закон. Я хотел того же для любого человека. Но когда мы расстались, я обнаружил… несоответствие между своей реакцией на вас или на любого другого человека. Большая часть моей ментальной энергии уходила на мысли о том, как не только сохранить вас в безопасности и не только уберечь вас от любого вреда, но и о том, как я мог бы сделать вас счастливее. — Помолчав, Дэниел добавил уже тише: — Доставить вам удовольствие. Потерявший дар речи Бейли крепко сжал его руки, и Дэниел продолжил, словно это придало ему сил: — У аврорцев есть сексуальные табу. Но моё исследование земных обычаев и даже то краткое пребывание на Земле дало мне понять совершенно ясно, что для землян секс с роботом отвратителен и почти немыслим. И у меня было ощущение, что вам, всегда относившемуся ко мне как к равному, будет неприятно даже отказать мне. Я не стал рисковать. Когда я снова увидел вас на Солярии, это оказало очень странное воздействие на мои позитронные соединения. Словно одного вашего присутствия было достаточно, чтобы я мыслил яснее, но в то же время это приносило боль. После нашего второго дела я думал о вас ещё чаще и начал опасаться, что при моём программировании был допущен серьёзный сбой, заставивший меня зациклиться на одном человеке. Я подумал, не рассказать ли об этом доктору Фастольфу, и всё же… если это и правда был сбой, он бы исправил его, и я перестал бы так вас ценить и беспокоиться о вас так же сильно. Эта возможность, как я обнаружил, тревожила меня куда больше, чем вероятность ошибки программирования, и я решил молчать. И всё же… то, что вы сказали сегодня… Дэниел снова замолчал, и Бейли захотелось приказать ему продолжать, произнести это, но… нет. Второй закон не имел здесь силы. — Партнёр Элайдж, — наконец сказал Дэниел. — Третий закон предписывает роботу защищать своё существование. Не означает ли это, что я должен быть предан тому, каким я являюсь? Своим схемам? Что мне позволительно… и даже обязательно… беспокоиться о своём состоянии, пока это не противоречит первому и второму законам? И сегодня я впервые подумал, что… может быть… Бейли больше не мог этого вынести; он прижался губами сначала к пышущей жаром шее Дэниела, а потом к уголку его рта. Дэниел замер так, как не мог бы замереть ни один человек, в то же время оставаясь настороженным и живым. — Ваши слова не противоречат первому закону, Дэниел, — произнёс Бейли. — Они приносят мне не боль, а только большую радость. Он накрыл губы Дэниела своими, ощущая их тепло, гладкость и безупречность, и неподвижность Дэниела сменилась податливостью, а невинный поцелуй перетёк в страстный. — Боли больше нет, — прошептал Дэниел. Его голос казался растерянным и словно размытым. — Я и не знал, что мои мысли могут работать с такой живостью, с такой головокружительной скоростью. Теперь я думаю о множестве способов принести вам удовольствие, партнёр Элайдж; прикажите мне показать вам, и я приступлю тут же. В темноте Бейли коснулся его глаз поцелуями. — Никаких приказов, Дэниел. Вы хотите показать мне? Что велит вам третий закон? — Я хочу показать вам всё, — сказал Дэниел. — Всё, что я представлял долгие годы. — Тогда нам лучше начать прямо сейчас, — сказал Бейли и поцеловал его снова.