Незавершенность

- Конечно, я понимаю, что в сложившейся ситуации рисковать — куда более безопасно, чем не делать этого, - кивнул король Фингон. Взгляд его проскользил по склонам Эред Ветрин и затерялся где-то в стороне Топей Сереха. Лето отцветало, и деревья далеко внизу, в долине, уже начали менять свое убранство, обряжаясь в золотисто-красное разноцветье. Воздух был прозрачен и тонок, и по-осеннему как будто едва слышно звенел натянутой струной. Тем не менее было еще по-летнему тепло, ветра дули с юга, и даже здесь, на верхних открытых площадках башен Эйтель Сирион, можно было пока не кутаться в плащ. - Тогда что же тебя не устраивает? - ровно спросил Маэдрос. - Я же вижу, ты колеблешься. Тебя не устраивает план? Будущая расстановка войск?.. - Если бы меня что-то не устраивало как военачальника, я бы сразу об этом сказал. Мы столько раз все выверяли и переделывали, что теперь даже Турукано все устраивает. - И даже Азагхала, - пробормотал Маэдрос. - Тот еще въедливый... гном. Хотя он мне нравится. С таким можно идти в битву. - Плохо то, что мы не виделись все вместе, - нервно вздохнул Фингон. - Я не знаю лично ни этого твоего короля гномов, ни предводителя людей из Таргелиона. - Ну, Турукано меня видеть вообще не хочет, да и Кирдан предпочитает общаться с тобой, а не со мной, - пожал плечами Маэдрос, стараясь не глядеть на Фингона. - Если мы хотя бы попробуем организовать эту совместную встречу... о, это надолго. Предводители людей не доживут. - А цинизм твой при тебе остался, - едва слышно фыркнул Фингон. - Если затянуть, мы тоже можем не дожить, Моргот успеет раньше. Все, в общем-то, уже готово. Общий план выверен, все с ним согласились... Несколько дней назад ко мне прибыли двое военачальников Дориата. Белег и Маблунг, ты наверняка о них слышал. Нет, не делай круглых глаз, Тингол не поддержит нас. Прибыли только эти двое. - Сбежали, что ли? - Нет, им было дано дозволение... Прибыли и попросили взять их под мои знамена простыми воинами. - Я уже хочу на них посмотреть. - Посмотришь, они сейчас здесь живут, в Барад Эйтель, - пожал плечами Фингон, по-прежнему глядя вдаль. - Готовятся выступить вместе с нами. - А что Артаресто? Так и не решился? - Отряд из Нарготронда прибыл, - кивнул Фингон. - Но... ты сам все знаешь, я писал тебе. - Знаю. Я сам в этом виноват. - Не ты. Твои братья. - А значит, и я, - покачал головой Маэдрос. - И смерть Финдарато... - Перестань, Майтимо, - Финдекано впервые искоса взглянул на собеседника за весь разговор наедине. - Если так смотреть, скольких мы уже вели за собой на смерть? И снова собираемся это сделать. - Мы вели за собой воинов. И сами могли погибнуть точно так же. Это другое. - Мы прекрасно знали, что вернутся не все, даже если битва будет выиграна. Но сейчас ты прав. Рисковать и действовать первыми — лучший выбор. И медлить нельзя, поэтому я и не настаиваю на общем сборе военачальников. Даже поиск безопасного и удобного для всех места для встречи занял бы не один год... Не хватало еще поругаться в то время, когда мы пытаемся объединить народы против общего врага. - Но ведь в общий план посвящены все. - Да. Но тем не менее... - Тебе он не нравится? - Мне чаще всего нравятся твои планы, - вздохнул Фингон. - А этот мне вообще кажется вершиной твоего военного искусства... - Ну и зачем ты мне льстишь? - усмехнулся Маэдрос. - Еще неизвестно, чем он обернется. - Конечно, неизвестно. Но изначальный замысел — великолепен... Наша встреча — последняя. Последняя в череде всех встреч за последние годы, когда мы искали союзников и разрабатывали планы. Кстати, зачем ты привез с собой Макалаурэ? - Объяснение, что он хотел повидать тебя перед битвой, не пойдет? - Придумай что-нибудь получше. - Вообще-то он сам напросился. Пришлось оставить Химринг на Морьо. - Макалаурэ опасался скандала и междоусобицы? - Да всего он опасался, - с досадой брякнул Маэдрос. - Начиная от того, что я не сумею держать себя в руках, до того, что мы с тобой переубиваем друг друга... - Этого ему стоило опасаться не сегодня. - Да, я вполне мирно себя веду, - согласился Маэдрос. - Ты тоже. Глаза Фингона, до этого меланхолично обозревавшие знакомый пейзаж, ярко вспыхнули. Словно тонкая, непрочная корочка осеннего льда сломалась, и на поверхность хлынула синева быстрых яростных вод. Он утратил вид невозмутимого и доброжелательного короля нолдор, в котором пребывал с утра на совете военачальников Хитлума, куда были приглашены и прибывшие из Химринга Маэдрос с Маглором. - Мне не слишком хочется вести себя мирно с тобой, - процедил Фингон. - Впрочем, приберегу свой пыл для Моргота. - А я думал, у тебя давно все отболело, - Майтимо с готовностью повернулся к собеседнику, словно провоцируя его. Маска вежливого гостя и боевого соратника с него тоже слетела вмиг, и даже волосы, сейчас подобные краскам осенней листвы, рассверкались, рассыпались по плечам и еще летнему шелковому плащу. - Неужели тебя так уж затронуло наше расставание? В конце концов, ты быстро утешился. - Лучше замолчи, - процедил Финдекано сквозь сжатые зубы. - А то опасения твоего брата сбудутся. Оба противника как-то одновременно выдохлись и отвернулись друг от друга. Теплый ветер притих, и стало даже холоднее. Финдекано с болью подумал, что им было бы лучше не видеться, хотя встреча главнокомандующих западной и восточной армий была и необходима, и оправдана, несмотря на огромное количество написанных писем. И понятно, что они не могли не заговорить о личном... о том личном, что их связывало еще всего-то пару десятилетий назад. А Майтимо почти не изменился. Хотя явно готовился к встрече — и одежды новенькие, и волосы переплетены. Сам Майтимо волосы просто собирал сзади с тех пор, как лишился руки, а сейчас над прической явно кто-то постарался — наверняка Макалаурэ... Фингон снова ощутил щемящую тоску, что не утихала со времен той давней, страшной ссоры, в которой оба были виноваты. Ничего уже не исправишь. Ни той ссоры, ни ее последствий. Финдекано слегка дернули за полу плаща. Он вздрогнул, резко обернулся, и маленький Эрейнион жалобно сморщился, небезосновательно опасаясь отцовского гнева. Впрочем, Фингон тут же подумал, что запугал собственного ребенка, и мгновенно смягчился: - Что случилось? Если что-то срочное, я тебе говорил, нужно позвать издалека, чтобы не смутить и не подслушать разговора. А раз уж пришел, нужно поприветствовать тех, кого не поприветствовал с утра... Маэдрос резко развернулся, вынырнув из своих мыслей. При виде ребенка лицо его словно окаменело. - Здравствуйте, - смущенно пробормотал юный эльда, с нескрываемым, однако, любопытством уставившись на собеседника отца. - Это лорд Маэдрос... твой дядя. Что случилось? Мальчик тяжело вздохнул, закатывая рукав синей туники, и продемонстрировал отцу кое-как намотанный и украшенный кривым узелком бинт на локте. - Опять к Майвэллэ пробрался, - обличающе, но в то же время и с тревогой воскликнул король нолдор. - Это он тебя так криво... - Это я сам, - с гордостью возразил Эрейнион. - А Майвэллэ вообще в кузнице не было... - Я ему голову оторву, - пробормотал Фингон. - Говорил же запирать, если уходишь... - А он не уходил, - возразил мальчик. - Там Ариннэль пришла, он с ней неподалеку разговаривал и меня не заметил. Он не виноват. Фингон оглянулся, отыскивая, куда бы усадить сына, но ничего подходящего в этом более-менее уединенном, и потому любимом его месте, не было, даже скамьи. - Майтимо, подержи его... Что ты на меня так смотришь? - Все нормально, - спокойно ответил Маэдрос. - Очень давно детей на руках не держал. - Но навыки у тебя остались... - Это уже ничем не выбьешь. - Тогда, наверное, можно не предупреждать тебя, что он вертится... - Такой любопытный? - Майтимо впервые слегка улыбнулся, обращаясь к юному Эрейниону. Тот потупился, но судя по взгляду, ни в чем не раскаивался. - Еще какой любопытный, - Фингон размотал бинт, оглядел порез на руке сына — не слишком серьезный, но забинтовывать уже действительно стоило — и принялся перевязывать заново. Кровь уже не шла, и пропитались только первые два слоя ткани. - Уже не больно? - Да мне вообще не больно, - храбро ответил мальчик. - И не было. А перевязал я, чтобы не получилось, как в прошлый раз. - Ладно, уговор есть уговор, - вздохнул Фингон. - Можешь сказать маме, что я уже видел. Я знаю, ты для того и пришел мне первым показать. Маленький принц нолдор просиял, и, едва отпущенный на пол, мгновенно унесся вниз по лестнице. И отец, и двоюродный дядя молча поглядели ему вслед. - Отметь, я не стал говорить твоему сыну, в кого он такой любопытный, - задумчиво произнес Маэдрос. - И кто ко мне так же бегал, боясь показывать свои повреждения родителям, когда в очередной раз откуда-нибудь падал. - Тебе он понравился? - с неясной тревогой вопросил Фингон. - А ты думал, я его возненавижу? - усмехнулся Маэдрос. - Очень похож на тебя... Слишком. И глаза такие же, и волосы. Только без ленточек. - Лиссэвен очень хотела, чтоб он был похож на меня, - тяжело обронил Финдекано. - Почему? Я еще не видел твоей жены, она старательно скрывается от меня, но что с ней-то не так? - Мне кажется, она теперь любит сына за нас обоих, - неохотно ответил Фингон. Маэдрос чуть опустил голову. Солнце заходило за склоны Эред Ветрин, едва золотясь на рыжих прядях. Краски осени померкли, и мощь начали набирать серо-черные тона камня и сумерек. - Может, хоть теперь расскажешь? - глухо произнес Майтимо. - В письме восемь лет назад ты кратко упомянул о своей женитьбе. Через полтора года — о рождении сына. - И оба раза мне ответил на письмо не ты, а Макалаурэ. - Я не смог просто... - Ты вообще помнишь Лиссэвен? - Нет. Но мне кажется, я слышал ее имя. - Ты должен был слышать ее имя еще в Валиноре. - Если бы я запоминал все женские имена, что упоминали в разговорах мои братья и кузены... - Да ты вообще никогда не относился к девам серьезно. - Почему это? - непонимающе вскинулся Майтимо. - Нет, разумеется, ты не считаешь, что девы чем-то хуже, на что-то не способны... ты их просто не замечаешь. Не принимаешь в расчет ни их чувства, ни желания, ни влияние. Зря, кстати. Твоя мать была единственным исключением, разве что. Ты когда имя жены Курво запомнил? Когда она за него замуж вышла? Вот именно... А друзей среди девиц у тебя никогда не было. - Не было, - нахмурился Майтимо. - Я хорошо относился к твоей сестре, но даже ее я не понимал. А что это все значит? - Родители Лиссэвен когда-то не поддержали Исход, и они остались... но она пошла. И подбила на это своего брата. Он погиб в Дагор Аглареб... Я, конечно, еще в Валиноре понимал, что Лиссэвен ко мне неравнодушна. Она старалась стать мне другом, мы неплохо общались, а так как она не пыталась стать чем-то большим, то и у меня не было причин говорить ей, что надежды ее напрасны. - Почему я об этом не знал? - Зачем? Да ты бы и не принял это всерьез, ты тогда считал, что ты несомненно лучше всех. Да и я любил... люблю тебя. Во время перехода... мы много говорили... тогда я рассказал ей о тебе. Однажды она сорвалась с ледяной скалы. Я удержал ее, но понимал, что не смогу держать долго. Позвал Аракано, он был ближе всего, и мы ее вытащили. Позже Лиссэвен призналась... совсем недавно, после рождения Эрейниона... что хотела тогда сама шагнуть со скалы. После моих откровений, - невесело усмехнулся Фингон. - Не решилась, но поскользнулась и сорвалась вниз. - Только не говори, что женился на ней из жалости. - Конечно, нет. Лет пятнадцать назад, когда я... тяжело переживал разлуку с тобой, Лиссэвен поддерживала меня. Да что там, напивалась вместе со мной. Один раз я спросил, чего бы она хотела больше всего в жизни. - Брака с тобой? - Нет. Ребенка от меня. Лиссэвен знала, что свое сердце я уже отдал другому. Она сказала, что может уйти из Хитлума к фалатрим, и никогда никому не откроет имя отца своего ребенка. Конечно, я не допустил бы этого... Мы неплохо уживаемся. Характеры у нас похожи, Лиссэвен чем-то напоминает мне Ириссэ в ее лучших проявлениях. Мне стоило бы быть довольным жизнью — Лиссэвен понимающая жена, отличная мать, и в нужные моменты гордая королева. - Твой отец наверняка одобрил бы этот брак, - меланхолично кивнул Майтимо. - И Турукано одобрил, - со вздохом заключил Фингон. - Но ей-то, наверное, тяжело? - внезапно задумался Маэдрос. - Конечно, - обреченно ответил Финдекано. - Хотя Лиссэвен до сих пор говорит, что ей ничего не нужно и она всем довольна. Я тоже стараюсь делать все, чтобы она была довольна. - И даже... - Даже, - отрезал Фингон. - Потому что самого главного я никогда не смогу ей дать. Собеседники помолчали несколько секунд. Майтимо молчал, словно проживая все то, что проживали без него. - Я должен был смирить гордость и быть с тобой, - наконец сдавленно произнес он. - Не как тот, кто был... Я помню тебя ребенком, помню себя твоим наставником. Если бы я и хотел еще одного брата, то такого, как ты. Я помню, как впервые заметил, что ты превращаешься в молодого эльда... Тогда мои чувства довольно резко изменились, но я долго их скрывал. Потом... ты сам знаешь, что было потом. Но кем бы ты мне ни был, другом ты мне всегда оставался. Мне нужно было бы быть рядом. На твоей свадьбе. Рядом с тобой, когда твоя жена производила на свет ребенка. Это самое главное. Ведь любовь — не в желаниях тела. Из-за глупой гордости и слепой ревности я не молил у тебя прощения, и даже не попытался стать тебе другом. - Ты еще можешь стать мне другом, - глухо ответил Фингон. - Несмотря на то, что Лиссэвен... на нашей свадьбе было всего шестеро эльдар. Текст обычного обряда был изменен, и об этом знают только эти шестеро. Она не хотела связывать меня обетом, надеялась, что у нас с тобой... еще может что-то быть. Даже настаивала, чтоб я не носил кольца. Но я ношу. - Как же она любит тебя, - покачал головой Майтимо. - Собственнические чувства свойственны даже эльдар... - Даже тебе, говори уж прямо, - усмехнулся Фингон. - Лиссэвен не слишком разбирается в военном деле, но она не могла не понять, что готовится битва. Через неделю она уезжает к Кирдану в Эгларест и там останется. Она поведет за собой многих жен наших воинов. Нам будет спокойнее биться насмерть, если мы будем знать, что они в безопасности, да и у них будет больше шансов выжить, если... если исход битвы окажется печальным. Но я знаю, что Лиссэвен уезжает навсегда. - Не хочет больше тебя видеть? - Надеется, что я помирюсь с тобой. Говорила, что сыну ничего не скажет, а если он сам что-то узнает, когда вырастет — так тому и быть. Не смотри на меня, Майтимо... Тоска моя по тебе могла сравниться только с тобой. Но мир изменился. Я — тоже. - Я никогда больше не трону тебя иначе, чем это мог бы сделать друг, - решительно сказал Маэдрос. - Я понимаю. Это не главное, Финьо... Когда Орлы Манвэ принесли нас в Хитлум, разве ты спасал того, на кого мог поглядеть с вожделением? Искалеченного, израненного, сошедшего с ума... - Конечно, нет, - тихо проронил Фингон. - Когда-то в то время ты сказал, что теперь у тебя есть всего две цели... Оба одновременно вздрогнули, вспомнив произнесенные страшным шепотом «ты и Клятва». - Да, - обреченно подтвердил Маэдрос. - Сейчас так же. Что мне повторить? Клятву, данную отцу, или клятву, данную тебе? - Меня ты больше не получишь. Представь, что планируемая нами битва увенчалась победой. Мы низвергли Моргота, вернули творения твоего отца... - Быть твоим другом меня вполне устроит. И я смею надеяться, что, спустя долгие годы, твоя душа вновь откроется мне. - А если мы вернем твои Камни, но я погибну? - Не говори так, - нервно ответил Майтимо. - Я предпочел бы твою жизнь — Камням. - А если..? - Я бы оставил Камни братьям... и любым путем вернулся бы в Валинор. - Нам больше нет пути в Валинор. - Любым путем, - повторил Майтимо. - Я бы вернулся к тому, откуда все начиналось. К своим воспоминаниям. Во всех возможностях, во всех вариантах — к тебе. Даже если в новой жизни — а я не знаю, насколько это возможно, тем более для нас — отдашь свое сердце ей. Я переживу... я всё переживу. Смог же пережить разлуку с тобой. Я думал, после пыток Моргота я точно смогу все, если смог вернуться к жизни. Нет, это только теперь я все смогу. Сколько раз я хотел поехать в Хитлум, при всех броситься тебе в ноги, разрыдаться — хоть никто бы этого и не понял. Но как вспоминал твои синие глаза, синий лед, что поселился в них после Хэлкараксэ — понимал, не могу. - Сколько раз я хотел поехать в Химринг, - тихо ответил Фингон. - И броситься тебе в ноги, главе Первого Дома... Один раз развернулся на трети дороги... Это было тогда, когда отец погиб... после моей коронации, после твоего письма, которое мне передали твои братья, что прибыли на церемонию. Не смог. Не выдержал. - Финьо! - Нет! Держи меня вот так за руку... больше ничего... мне и так хорошо. - Не терзай себя! Для меня это невыносимо. Это как один из кошмаров, что я видел на скалах Тангородрима. - Моргот, возможно, был способен видеть будущее, он же вала, - вздохнул Фингон. - Ты что, уже проснулся? - поразился Маэдрос, входя в гостиную. У братьев-феанорингов, гостивших в Барад Эйтель, были смежные покои и общая гостиная. - А чего это ты? До обеда же еще далеко. - Утром мы искали сыночка Финдекано по всей крепости, - пробурчал Маглор, сосредоточенно роясь в своих вещах и не поднимая взгляда. - А когда нашли, потом еще и ловили... Кстати, я поймал. - Это потому, что у тебя большой опыт отлавливания Амбаруссар где бы то ни было. А что он натворил? - Понятия не имею. Но мне королева сказала, что у них здесь так утра частенько начинаются в последнее время... Ты не знаешь, куда я засунул свои черновики? - Те, что по всему Химрингу валялись? Куда — не знаю, но ты их точно брал. Из-за тебя же и задержались, пока ты это собирал. Маглор выудил откуда-то огромную неровно сложенную стопку, быстро пролистал и нахмурился: - Это не тот фрагмент... - Что ты там такое эпическое пишешь? - поинтересовался Майтимо, распоясываясь с дороги и усаживаясь на диван, напротив сидящего на полу брата. - Что? - рассеянно произнес Макалаурэ, по-прежнему не поднимая взгляда. - Боюсь до битвы закончить не успеть... Потому и взял с собой. Кстати, куда вы с Финдекано с утра пропали? Я не знал, стоит ли мне отвлекать его королеву, но на всякий случай отвлекал. - Она знала, что мы уехали. Маглор поднял задумчивый взгляд, и его глаза тут же широко распахнулись: - Майтимо, что с тобой? - А что со мной? - встревожился Маэдрос. Маглор смотрел на брата во все глаза. Многое изменилось в нем со времен жизни в Валиноре. На лице после плена появились шрамы, у губ пролегла жесткая складка, говорившая о укоренившейся со временем привычке повелевать, на лице не осталось и следа прежней, глубинной мягкости и доброты. Но сейчас на Макалаурэ, несомненно, смотрели те же серые глаза — не уставшие, не потускневшие. Словно Свет давным-давно погибших Древ был снова разожжен, и разгорелся с небывалой дотоле силой, освещая всю Арду. - Ты выглядишь... - Маглор помолчал, подбирая подходящее слово, но самым подходящим оказалось самое простое, - счастливым. Я давно тебя таким не видел. - Мы с Финьо помирились, - коротко сообщил Маэдрос. - И ты... - Нет, - отрезал Майтимо. - Когда дело касается Финдекано, ты способен абсолютно на все. Но я думаю, ты понимаешь, что все изменилось. - Мы доехали до Митрима. Были у Лиммэйтэ, помнишь его? Должен помнить... мы с тобой к нему когда-то в сад пробирались... - А, яблоки! Помню, конечно. Ты меня в детстве через его ограду перекидывал. - Он так и живет у Митрима. Какие там яблоневые сады! А уж какое яблочное вино... - Если у тебя не было никаких... намерений, мог бы и меня разбудить тогда, - обиженно отозвался Маглор. - Я такого после Исхода и не пробовал. А у тебя, я смотрю, еще и не выветрилось.... - Если бы Лиссэвен поехала, я бы тебя разбудил, - ровно ответил Маэдрос. - Но она отказалась, и я... - Я понял. - Мы привезли с собой, так что попробуешь. Кстати, как тебе королева? Ты же с ней разговаривал сегодня? - Я ее помню еще с Валинора, - пожал плечами Макалаурэ. - Тогда Лиссэвен, конечно, совсем другой была. Пела неплохо, смеялась часто. Сейчас... не вздумай ее обидеть, Майтимо. В высшей степени достойная женщина, - веско закончил Маглор. - И не думал, - слегка уязвленно отозвался брат. - А что достойная, не сомневаюсь, другую бы Финьо не выбрал. - Завтра утром мы уезжаем? Или у тебя планы поменялись? - на всякий случай уточнил Макалаурэ. - Уезжаем... Маэдрос тяжело вздохнул и чуть прикрыл глаза. Он и сам не понимал, что чувствует, не понимал, чем все-таки стало для него это утро — то ли ледяной, живительной водой, пролившейся на рану, то ли началом жаркой агонии. Красота осени в Хитлуме, ее яркие краски, восход солнца за спиной. Они планировали выехать еще до рассвета, и Майтимо не терпелось, но Финдекано упорно не покидал своих покоев, и Маэдросу, которого в Барад Эйтель хорошо знали, приватно сообщили, что король уже поднялся и заплетает волосы... Пришлось ждать обычные полчаса, пока не заплетенных в косички волос не осталось. Лиммэйтэ, помнивший старшего сына Феанора еще ребенком, и когда-то близко друживший с отцом Фингона, сетовал на то, что они запланировали битву с Морготом именно сейчас, в разгар сбора урожая. «Если я не вернусь, пропадет же все», - в отчаянии восклицал он. Майтимо на секунду представил себе, что в Хитлум бы ворвались орки. Он не раз видел то, что остается после их набегов. Как будто наяву, предстали перед ним рушащиеся шпили и башни белокаменной, объятой огнем Эйтель Сирион; разоренные яблоневые сады; взрытая, стонущая земля; звенящие, трепещущие красно-золотые листья отцветающих деревьев, смятые высокие травы... - Не помешаю тебе? - с тревогой спросил Фингон, расстегивая плащ; но Лиссэвен уже отставляла в сторону свои склянки и бутылочки и поднималась навстречу. - Все хорошо? - с улыбкой поинтересовалась она, вскидывая взгляд на мужа. - Вчера ты вернулся... в расстроенных чувствах. - Все хорошо, - подтвердил Фингон. - Точнее, все уже лучше. Мы ездили к Лиммэйтэ. Вино привезли. Ты сегодня выйдешь к обеду? - А ты хочешь? - тихо спросила королева нолдор Белерианда. Тяжелые, длинные серьги с яркими зелеными камнями в ее ушах качнулись, придавая серо-зеленым глазам нолдиэ несомненно зеленый оттенок. - Я не пытаюсь тебя заставить, - чуть удивленно ответил ее муж. - Не пытаюсь и уговорить... В комнате и от Лиссэвен пахло чем-то цветочным, но сквозь это явственно пробивался аромат спелых яблок. Жена Фингона увлекалась составлением ароматов, как она сама это называла — «самым бесполезным занятием из всех, что придумали нолдор». - Посмотри, - кивнула Лиссэвен на окно. Оно было закрыто, чтобы посторонние запахи не проникали в комнату. - Я пока работала, наблюдала, но так и не поняла, что они делают. - Уже можно открыть? - Конечно. В одном из внутренних дворов крепости играли маленький Эрейнион и две его ровесницы — светловолосые девочки-близнецы. Со времени Дагор Браголлах детей у эльдар в Хитлуме почти не рождалось, и эти трое были, скорее, исключением. На поясе у юного принца нолдор висел меч — точная уменьшенная копия меча отца, только деревянная. Мальчик что-то вещал и куда-то показывал руками. Девочки послушно кивали, перемещались и передвигали по всему двору небольшие камушки. - Ты понимаешь, что они делают? - поинтересовалась Лиссэвен. - Понимаю, - ответил Фингон. - Вон там — арьегард, вон там — левый фланг... - Финдекано, - неожиданно серьезно обратилась к нему жена. - Я очень надеюсь, что у вас все получится. - Я тоже на это надеюсь. Когда все будет позади, ты вернешься? - Я не вернусь, я говорила тебе об этом. Разумеется, ты в любое время сможешь приехать и навестить сына... А когда он вырастет, то будет решать сам, где и как ему жить. Но сейчас я не хочу тебе мешать. Отпущенное мне время кончилось. Я... всегда была готова к этому. Не беспокойся за меня. Я умею занимать и отвлекать себя, я не сломаюсь. Всего два раза в жизни я поддалась слабости, и оба раза ты оказался рядом. - Первый раз — тогда, во время перехода; а второй? - Когда позволила тебе взять меня в жены. - Ты сожалеешь об этом? - Разумеется, нет, - Лиссэвен привычно-бездумно пропустила между пальцев заплетенную косичку с золотой лентой, и Фингон так же привычно обнял свою эльдиэ за тонкую талию. - Кажется, мне будет проще умереть в этой битве, - рассеянно сказал король нолдор, наблюдая за игравшим во дворе сыном. - Не говори так, - вздрогнула женщина. - Умереть — никогда не выход и не честь. Ну, кроме разве что исключительных случаев. Ты нужен своему народу. Ты нужен своему сыну. Лорду Нельяфинвэ, надеюсь, тоже нужен... - Я говорил тебе, он вдохновлен подвигом принцессы Дориата и смертного, ее мужа. Нельо верит в возможность победы над Морготом. - А разве ты не веришь? - Верю, иначе я бы не повел эльдар на верную смерть. - Так или иначе, когда-нибудь мы еще увидимся, - произнесла Лиссэвен. - Я надеюсь, что ты будешь счастлив. Наш сын станет взрослым, все станет неважным, а я снова стану тебе самым верным другом. - Я вчера почти то же самое слышал от Нельо, - тихо произнес Фингон. - Это оттого, что мы оба тебя любим. - А я должен выбирать? - Нет. Я не оставляю тебе возможности выбора, - длинные черные волосы королевы слегка качнулись. - Я не желаю терзать твое сердце противоречиями любви и долга. Я была счастлива, и еще буду, - твердо произнесла она. - Мы уже начали собираться. Всех жен и дочерей эльдар, что не умеют или не желают держать в руках оружие, я увожу за собой. - Тех, что умеют и желают, тоже немало, - пробормотал Фингон. - Тех дев и жен, что собираются ныне сражаться с армиями Моргота. - Мне не жаль, - улыбнулась Лиссэвен. - Честь защитить тебя в этой битве принадлежит лорду Нельяфинвэ. Я сама почти не умею обращаться с мечом, и больше мешала бы тебе в бою, нежели помогла. Мой мир другой — там вечное познание, тонкие запахи трав, ощущение воды под пальцами, отблески золота в твоих волосах. Я уйду туда. Королева нолдор из меня получилась не очень... - Королева нолдор? - чуть улыбнулся Фингон, мысленно воскрешая в памяти семейное древо и скользя по мыслеобразу взглядом. Мириэль, Индис... Позже, номинально — Нерданэль, Анайрэ. - В Белерианде ты первая королева нолдор. Не так много их было, чтобы сравнивать. Для меня ты в любом случае лучшая. - Лучший вариант, ты хочешь сказать, - фыркнула Лиссэвен, выкручиваясь из объятий мужа. - А ведь тебе все же больно, хоть ты и пытаешься уверить меня в обратном. - Меньше, чем тебе. Меньше, чем ему. Мою боль вам можно даже не принимать в расчет. Я стараюсь не испытывать ее. Боль женщины впечатывается в саму землю, проникает до основания материи, губит ее, оставляет неизгладимый веками след. Даже смертные это чувствуют, и хотя легко могли бы поднять руку на своих женщин и обратить их чуть ли не в рабство, неосознанно не делают этого. - Лиссэвен, когда ты говоришь так, мне хочется проклясть этот мир почище, чем с нами обошлись валар. - Ты слишком справедлив, - заметила жена. - Да. И в справедливом мире у тебя был бы муж, достойный огня твоего сердца. - Меня вполне устраиваешь ты. Даже при том, что огонь твоего сердца принадлежит другому. Сегодня, когда ты вернулся, твои глаза сверкали по-прежнему. Я такого не видела последние двадцать лет. Финдекано... давай не будем. Ведь сейчас все хорошо. Смотри, вот там играет наш маленький сын, которого мы оба любим, осень в Хитлуме выдалась как никогда урожайной, тебя любит народ и уважают соседи... Ты помирился с лордом Нельяфинвэ. Забудь о дате, на которую вы запланировали выступление войск. Забудь на минуту. Разве ты не счастлив? Сегодня, сейчас? - Я счастлив, - коротко ответил Фингон. Боль и тоска впечатывались в землю Белерианда. Проникала в нее и любовь к земле, ставшей, а для многих и бывшей родной. Где-то снова жадно ждали своего часа ненасытные и неумолимо живописные Топи Сереха, где-то далеко поднимались в небо обугленные остовы высоких сосен Дортониона. Где-то далеко, продуваемая всеми ветрами, на холме вздымалась гордая и непокорная крепость Химринг... Склонив голову к волосам жены, Фингон в очередной раз почувствовал, как дробится его сознание. На до и после, на Валинор и Белерианд, на Майтимо и Лиссэвен, на объятия матери и благородную тяжесть клинка в руке. На секунду он ощутил себя частицей всего, частицей самой жизни. Где-то далеко жили дети смертных, знавшие, а может, и не знавшие о неких великих и прекрасных эльдар. Где-то вольно бродили дикие кони, топча копытом траву — жизнь ласкала жизнь, где-то поднимались из земли предвечные мхи и папоротники, кто-то внезапно проснулся, кто-то упал мертвым; смерть и рождение, восхождение и угасание были неразрывно связаны, сплетались в один великий, непостижимый, незавершенный замысел Творца... В комнате пахло лавандой, мятой — излюбленными ароматами мастерицы запахов. Ярко-красным, рыже-оранжевым, сочно-зеленым цветами вдали за окном догорала последняя осень свободного Хитлума.