Что такое хорошо и что такое плохо?

ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО? Кроха-сын к отцу пришел, и спросила кроха… Но, по моему мнению, хорошо, это не «что», а «когда». Поясню с примерами. Хорошо, когда ты пышка, которая у парней не в почете, и вечно сидящая без секса, – внезапно разводишь зайти на чай красивого мальчика. Меня зовут Оля, и на момент нашего знакомства я нахожусь в своей комнате в пустом родительском доме. Моя младшая сестра-второкурсница сегодня на парах до вечера, предки – уехали с ночевкой к друзьям. Я – свободная девушка. А потому стою на коленях перед Стасом, совершенно голая перед полностью одетым, и уже хватаюсь за пряжку его ремня. Честно говоря, до сих пор не верю в происходящее. Стас красивый: высокий, голубоглазый и белокурый, стройный, как тополь. А я… Соотношение рост к весу лучше не озвучивать. Как и старательно заедаемые сладким комплексы насчет внешности. Не будем углубляться, но в обидных сравнениях моей комплекции с тумбочкой, есть доля правды. Тем не менее, Стас из 32А был приветлив, просился зайти за конспектом по теормеху. Я отличница, и у меня часто просят мои каракули. На предложение не просто подождать у подъезда, а подняться на чашечку чая, ответил улыбкой и четким согласием. Ну а потом я осмелела настолько, что затащила его в свою комнату, якобы за тетрадями. Соблазнять я ни хрена не умела, с фигурой, как у панды случаи для практики представляются редко. Короче, я просто разделась перед ним, причем так, чтобы уже ни двусмысленностей, ни пути назад. То есть и лифчик, и трусики – все к ногам. Без томных поз плечиком вперед, без зажатых между ног ладошек или стыдливо прикрытых грудей. Встала, как солдат на плацу, пусть смотрит. Чтоб не было как с одним типчиком два года назад на вечеринке в общаге. «О, ты такая красотка, мне нравятся девочки в теле, прямо как с полотен Рубенса, так что не стесняйся, снимай платье!» А как увидел меня обнаженную, сразу вспомнил, что у него дела, жена, и двое, нет, трое детей. – Хочешь меня? И Стас, резко кивнув, сделал шаг навстречу, роняя на пол драгоценные конспекты. Итак, повторюсь. Мы имеем голую толстушку-пятикурсницу, решившую начать с минета. И явно не возражающего парня. И это хорошо, не так ли? Но есть одно «но». Плохо, когда твоя младшая сестра сейчас вломится в комнату, где вы уединились, а у тебя нет времени даже одеться. – Олька! Ты дома? – зовет из-за двери Катя. Моя младшая сестра. Которой, блядь, здесь не должно быть в принципе! Потому что у нее пары до четырех. И потому что я коленопреклоненная, трясу голыми сиськами перед парнем, о котором могла только мечтать! Когда волнуюсь, меня жутко несет на нецензурщину, ничего не могу с собой поделать. Ну, правда, какого хера, а? Дом у нас двухэтажный, и я слышу каблуки сестры, отбивающие бодрую дробь по ступенькам. – Ты говорила, мы одни, – слегка удивленно произносит Стас. В принципе держит себя в руках, он-то одет. А вот для меня счет идет на секунды. Теоретически могу успеть нацепить лифчик или натянуть стоптанные трусы, но придется выбрать что-то одно. – Олька! – требовательно повторяет Катерина, чтоб ей пусто было! И дверная ручка со скрипом поворачивается, освобождая проход… Хорошо, когда ты искусствовед-культуролог по образованию, и при этом не обделена находчивостью. Я сижу на краю постели, слегка опираясь на левую руку. Правая подхватывает груди, закрывая те места, показ которых считается обнажением бюста – как будто рукой можно заслонить все интересное. Ноги спокойно сведены вместе, а учитывая ширину моих бедер и крупную складку на животике, курчавый меховой треугольник почти не виден. Стас опустился на одно колено, целится в меня сквозь оптику старенького «Зенита». Катя дополняет сцену, столбом застыв на пороге. – Олька… то есть, Оля, ты это чего? – с круглыми глазами спрашивает сестра. – Да вот задали сделать репродукцию на картину Кустодиева, «Красавица» называется. Там как раз барышня моих габаритов, – лениво поясняю я. Надеюсь, все же постройнее выгляжу, чем та мадемуазель на картине, потому что художник рисовал таких купчих и мещаночек, что непонятно, как они в двери пролазили, сплошные складочки да подвязочки. Параллельно благодарю небеса, что у нас недавно случилась экскурсия в музей русской живописи. Я смогла полностью повторить позу той золотоволосой толстушки с полотна, разве что груди прикрыла старательнее – муза художника явно скромностью не страдала. – Поняяааатно, – тянет Катька, переводя взгляд на Стаса. Тот беззаботно-уважительно кивает Катерине, подтверждая мои слова. В жизни не подумаешь, чем бы уже занимались, не нарисуйся тут драгоценная родственница. Катя моргает, потом неуверенно улыбается Стасу, заправляя прядь за розовеющее ушко. Красивый, зараза, девки от него тают, как сахар на жаре. Зато личико сестры проясняется, она окончательно верит, что такой аполлон на меня не польстился бы. – Оль, а ты нас не познакомишь? – смущенно вопрошает Катерина. Нет, милая, не познакомлю. Стас – моя и только моя добыча. Я уже знакомила тебя с Андреем, а через две недели со слезами слушала сквозь стены визги и завывания твоих оргазмов. На самом деле, пенять мне не на кого. У Катьки такая же наследственность: до неприличия широкие бедра и жопа, тяжелая талия и разворот плеч. Но она младше меня на три года плюс борется с полнотой, до одури приседая на фитнесе и выматываясь на «орбитреке». Так что да, сейчас один-ноль в ее пользу – две сероглазые блондинки, но ее назовут пышной, а меня – толстой, и поверьте, разница в словах очень большая. А вот о Стасе забудь. – Катя, – укоризненно произношу я, – конечно, познакомлю, но давай, когда я не буду сверкать голой задницей, ладно? Сейчас мы быстренько отщелкаем материал и… – Да я просто спросила, а то неудобно выходит! – краснея, как переваренная свекла, выпаливает Катя. – Давайте потом, мне ж еще в институт! Пока-пока! Она исчезает за дверью и галопом улетает вниз по лестнице. Победа. Плохо, когда в тебе просыпается стесняша. Как только внизу щелкает замок, «Зенит» откладывается в сторону, а я перестаю косплеить даму с картины. Откидываюсь на кровать, раздвигая ноги. В данный момент я совершенно развратна, и мне это нравится. Я пошире развожу полные бедра, демонстрируя парню светлые локоны на лобке. – Иди ко мне! – голос срывается, а в нужных местах я уже влажна, как выхваченная из воды форель. Стас торопится, а это очень хороший показатель. Срывает с себя бело-синюю футболку в обтяжку, избавляется от брюк и белья. От вида его стройного рельефного тела, взведенного стрелой члена, у меня захватывает дух. А разыгранная до этого сценка перед сестрой лишь добавляет пикантности и желания. Так что мы обходимся без прелюдии и даже без поцелуев. Стас ложится сверху, заставляя меня всколыхнуться всеми прелестями, входит внутрь. До упора, до скрипа сплетенных волос. – Ааа! – хрипло ору я, пластаясь по покрывалу. Бодренько мы начали, без всякой разведки. Обычно как-то старт помедленнее. Стас активно двигается на мне, так словно хочет проткнуть насквозь, а инструмент для этого у него подходящий. Упругость бьющегося внутри мужского члена заставляет кусать губы, охать и сучить согнутыми ногами. Наверное, я напоминаю мушку, конвульсивно бьющуюся в паутине, но мне откровенно плевать. – А!... О!... О-о! Еби меня! Никогда не могла удержаться от ругани в постели, когда становится действительно хорошо. Соленые словечки начинают переть неудержимым фонтаном, словно газ из сорванного на баллоне вентиля. – Еби меня сильнее! Как будто он занят чем-то другим… Стасу приятно отдаваться, не выдумывать что-то самой, а именно следовать его ритму и желанию. Он вытирает мною скрипящую от совместных усилий кровать, а я внизу грузно плещусь бедрами и грудями. Парень словно скользит взад-вперед на переполненном водяном матрасе. Стоп! Что у тебя за сравнения? Дура. Дура! Но Остапа уже понесло. Как вы поняли, я жутко эмоциональная, если материться – то без утайки, если комплексы наружу вылазят, то точно также – сразу и всей ордой. – Стас! Ста-ас! Вошедшего в раж парня приходится окликать дважды. – Что? – тяжело дыша, спрашивает мой ухажер, продолжая атаковать мое лоно, – Оля, все в порядке? – Д-да, то есть, нет! – выкрикиваю я. – Слушай… Я выгибаюсь под глубоким нажимом члена, собственный бюст раскатывается, как тесто, – чуть ли не до ключиц, благо, объем позволяет. – Погоди! Я… я тебе нравлюсь? – А разве не видно? – смеется он, несмотря на мелькнувшее в глазах удивление. – Если б не нравилась, я бы не занимался с тобой любовью. Красиво сказал. Для меня мы трахаемся, а вот он другими категориями рисует. Мало таких сейчас, действительно мало. – Да, конечно! – соглашаюсь я, упираясь полными руками в тугие мышцы на его груди, и вынуждая остановиться. – Просто я… я ведь некрасивая. Совсем. И толстая, как бочонок. Я знаю. А ты… такой весь… ну, тебе любая даст. А ты меня трах… то есть, имеешь… ой, в смысле, занимаешься любовью… но… В поисках синонимов я сбиваюсь на полный бессвязный бред. Стас досадливо морщится, словно его уколола мигрень. Слегка отодвигается в сторону, привставая на локоть. Это какой же надо быть идиоткой, чтобы начать нести пургу прямо во время секса. Причем удобного, удачного и давно желанного! – М-да, Оля, – укоризненно качает головой парень. По-моему, я все запорола. Сама. Хорошо, когда твоему кавалеру нравятся полненькие. Ненормальная! Нашла время для самокопания. Наверное, каждый так подумал. Но, честно, уж очень хочется, чтобы наш секс не был из разряда «захотелось экзотики» или «а знаете, парни, какую кобылу я вчера объезжал?». Это я утрирую, конечно. Стас не первый год на виду – он парень хороший. Но все же… Как и любой девушке, мне хочется, чтобы в постели мной восхищались. А поводов породить мужское восхищение у меня, если отбросить иллюзии, нет. Такое вот донельзя обидное противоречие. – Оля, – Стас помолчал, подбирая слова, – я не буду льстить, что на самом деле ты стройная, как гимнастка. Так можно было бы сделать, но это неуважение. И к тебе и ко мне, между прочим. Ты понимаешь, что сейчас вытворяешь? Я дура и уничтожаю лучший эпизод в жизни за последнее время, вот что я вытворяю. – Перекладываешь на меня ответственность, – серьезно объясняет Стас. – Типа неважно, как на самом деле, но пусть он меня похвалит и скажет, что я самая лучшая и вообще воздушная, как мотылек. Никак не пойму, я начинаю краснеть или бледнеть? И может ли так быть одновременно… – Давай я буду честен, окей? – продолжает парень. – Ты такая, какая есть. Девушка… с выдающимися природными данными. Если тебя это волнует, то действуй, а не жди, чтоб другие тебя разуверили. Не буду читать тебе лекцию про зоны ответственности, не ко времени сейчас. Однако, мне ты очень нравишься, и в мой сексотип все отлично укладывается. Я не хотел сводить нашу встречу только к постели, но, заметь, ты сама начала разговор про самую (он опять хмыкает)… приземленную часть процесса... Ошеломленно молчу. Он сказал так мало, но при этом настолько много. И все в цель, прямо в десятку. А вот насчет того, что для него происходящее больше чем секс, тут нужно будет хорошенько подумать. Ой, девчонки, боюсь даже замахиваться на такую удачу… – Кстати, – добавляет парень, – раз уж мы тут в русскую живопись ударились, и господина Кустодиева изучаем… Еще и издевается, негодяй! – Ты скорее похожа на даму с картины «Купание», а про тот ужас, непонятно за что названный красавицей, забудь. У тебя совсем другая фигура. Припоминаю «Купание». Да, действительно. Там тоже голая блондинка, только не на кровати, а на берегу реки, сидящая на расстеленных шмотках спиной к зрителю. Подхватывающая волосы и дарящая улыбку через плечо. Тоже очень крупная, с тяжелым нижним ярусом. Но фигуристая, без выплескивающихся на коленки довесков, с тугой талией, крепким бюстом и сильными мышцами на пояснице. Внутри у меня что-то щелкает, наверное, переключается восприятие проблемы. Растроганно смотрю на Стаса. Ему не в искусствоведы, а в психологи идти. За минуту разрушил преграды у меня в буйной головушке. А ведь я их последние года четыре кропотливо строила! С тех пор как, Катька занялась спортом и похорошела, а я – наоборот… Он не просто хороший любовник, он чертов волшебник, так его! – А теперь, – с шутливой настойчивостью предлагает Стас, – я бы продолжил, если ты не возражаешь. Я не возражаю. Мне кажется, он все-таки немного злится – начинается такая скачка, что мне уже просто некогда выговорить что-нибудь длиннее одного слога, а все мои округлости выше и ниже пояса, кажется, вот-вот оторвутся от остального тела. Плохо, когда твоя сестра тоже не дура, и понимает, что ее обхитрили. Катька вламывается к нам в комнату, когда мы уже вдоволь нарезвились в классике, и теперь я сижу на Стасе спиной к нему, сильно откинувшись назад и опершись на вытянутые руки. Мои волосы падают ему на лицо. Худенькие девочки в такой ситуации могут рассчитывать на настоящее родео. Но сейчас из-за веса и габаритов партнерши, мы уже не двигаемся с полной амплитудой. Стас просто сгреб в ладони мягкую плоть моих бедер, удерживая меня на одном уровне, и яростно долбит короткими движениями. Теперь я уже не колышусь, а мелко дрожу каждой унцией своего роскошного (Спасибо Стасу, его психотерапия помогает!) тела. Стонать на каждый вход тоже не получается, меня нанизывают слишком часто, поэтому волей-неволей приходится держать одну низкую ноту – трубное «Оооо!». Глаза сами собой закатываются под веки, кровать скрипит, как утлый баркас в семибалльный шторм, разгоряченно постанывает Стас. Мы оба уже в поту и предчувствии неги, как вдруг… – Репродукцию делаете?! – торжествующе вопит красная от эмоций и собственной смелости Катерина. – А что за картина, позвольте узнать? Я бы загуглила! – Катя! – округлив глаза, испуганно вскрикиваю я. – Ты от-ткуда?! Ты же в инст… Я ожидаемо спотыкаюсь на стыке согласных, Стас просто не успевает замедлиться, а потому рожденные мною стоны прерывают вопрос. – Фотографируются они! Надо же!!! – Черт! – тихо выдыхает Стас, пытаясь выглянуть из-за меня, но мои бока и необъятная талия не позволяют такого маневра. Поэтому, все, что видит сестра, – это ноги Стаса и его напрягшийся стержень, дрожащий в плену развернутых нижних губ. Ну, пиздец… Хорошо, когда твой любовник знает, как справляться со сложностями. Казалось бы, ну что тут такого? Сестра трахается с мальчиком. Эка невидаль! Я тоже однажды вломилась к Катьке, когда она верхом скакала на очередном бойфренде (дом, в котором не запирают двери, блин!). И ничего. Быстренько, без всяких извинений, исчезла, пошутили потом, посмеялись. Я же не стояла над любовниками с обвинениями, маразм какой-то… Нееет, тут дело в другом. В том, что красавчик не сделал стойку на привлекательную сестру, а наоборот — Катерину обманом спровадили подальше, как ненужную вещь. И она вся такая в джинсовых шортиках и топике, высокогрудая и упругая, как сдобная булочка, стоит и наблюдает за бешеным сексом толстушки. Выкуси! Меня выбрали, меня! Но, увы, торжество длится всего пару секунд. Потом кое-кто (не будем показывать пальцами) пытается сделать кучу дел одновременно. Дико смутиться, ужаться в комочек, слезть с партнера, свалившись набок соломенным тюком, и поскорее нырнуть под одеяла. Получаются только первые два пункта. И то, первый с поправкой. Одно дело закрывать груди, когда ты спокойно сидишь на кровати и совсем другое, когда тебя пронзают членом в ритме клубного рейва. Ярко-розовая плоть моих сосков постоянно выскальзывает над или под стискивающими грудь руками. А слезть мне не позволяют вовсе. Стас жестко хватает меня за бедро, осаживая назад. И продолжает, как ни в чем не бывало. При вконец охуевшей от такой наглости сестре! – Стас! – ахаю я. – Стой!… т-ты что?... стой… а-а-ах! – Оля! – восклицает парень, полностью заслоняемый мною от Катерины, – ты самая красивая девушка из всех, что я видел! Я безумно тебя хочу! – Ох!... ой!... не надо, смотрят же… ах! – О да! Сестре далеко до твоей красоты! Ты бесподобна, моя единственная! На этот раз Катя не растворяется за дверью, а выходит, как пьяная, ударяясь плечом о косяк. Захлопывает створку. Нервно и неуверенно. Спускается вниз, громко топая на каждом шаге, будто все мои килограммы внезапно поменяли хозяйку. Явно потрясена. Надо будет перед ней извиниться. Сестра все-таки. А Стас крепко проехался по ее самооценке, до глубины души. Кстати, как только мы остаемся вдвоем, он прекращает спектакль. Немного замедляется и убирает выкрики в духе эротических фильмов, становится самим собой. Мне так много нужно ему сказать. Спасибо за то, что спас от драконов в мозгу, поедающих меня за лишний вес. И за то, что спас от сестры. А еще за… – Ольга Игоревна, – строго произносит Стас, прерывая сумбур моих мыслей. Ого, он даже отчество мое откуда-то знает! – Если мы сейчас не доведем дело до финала, я брошу вас навсегда. Вы, пожалуйста, осознайте всю полноту ответственности. Вот шутит или нет? Проверять, блин, не хочется. Дальше опять должно идти плохо. Но ведь хорошо, когда дурацкие ситуации заканчиваются хорошо. Вот теперь меня заваливают в третью за сегодня позу. Я – на боку, Стас – тоже, прижимается ко мне спиной. Ну, не только спиной, и не все время прижимается, а, так сказать, отрывками. – Еби! – я невольно возвращаюсь к проверенному, вбитому в память призыву. – Оля!... Оля!... Оля! – теперь каждая фрикция окрашивается звуками моего имени. Черт возьми, приятно! Кстати, между нами явно химия. Обычно после пауз в сексе разгоняешься постепенно, а тут мы опять извиваемся друг около друга на полных оборотах. Надо хоть раз позвать его по имени, что ли. А то в ответ на «Оля» слушать мат… – Стас! – О-оляя! – с мучительным надрывом проговаривает он, разгоняя и без того высокий темп. Вздрагивает, впиваясь сильными пальцами в мои свободно переливающиеся ляжки, содрогается у меня внутри. Дыхание парня волной пробегает по затылку, и я понимаю, что он забросил голову, выгибаясь вопросительным знаком. Стас бьется плоским животом в подушки моих ягодиц, дробя вдох и выдох. И тут меня тоже накрывает. Захлестывает, мать его, целиком! Короче, мы оба уезжаем на паровозике счастья, причем строго одновременно. Получилось прямо как в дешевых женских романах, где все красивенько и гламурно. Где усталой после вспышки чувств героине не приходится еще четверть часа колдовать над своим возлюбленным. Или девушке нет нужды, тревожно кричать: «Милый! Милый, постой! Еще рано, я не успела!». Мы рвем финишную ленточку плечом к плечу… Будь у меня секунда, я бы, наверное, умилилась. Но ее у меня нет. Я занята. Оргазмирую на перекрученном постельном белье, изображая букву Z. Валяюсь на боку, спина натянута в струнку, подбородок прижат к груди, руки судорожно стиснуты между коленок, а сами ножки загнуты назад, так что можно погладить пятками попу. В голове пусто и звонко, а судорога аффекта протыкает меня, не хуже чем член Стаса за минуту до этого. – Кх-х-х…м-м-м…у-у-уххх… – наверное, неандертальцы так разговаривали. Но что поделать, время громких внятных стонов прошло. С такой силой я еще никогда не кончала. Никогда. Все прошлые (и такие редкие) экстазы заключались в приятных чувствах, слегка удлиненном стоне – мой темперамент не требовал большего. А тут – действительно безумие какое-то. Сама удивляюсь наступившей после катарсиса тишине. Кровать облегченно молчит после рожденных нашими трепыханиями скрипов. Из окна в комнату льется слегка приглушенный свет уходящего дня… – Оля, – шепчет Стас, – я могу считать тебя своей девушкой? У меня что-то случается внутри, отчего я не могу издать ни звука. В пересохшем горле рождается только свист, будто голосистый соловушка немножко охрип с перепоя. Поэтому просто согласно машу головой. Разрешая моему кавалеру такую вольность. И это однозначно хорошо!