34-ый день.

      34-ый день. Я всегда была дотошной и любила все контролировать, но прежде мне не доводилось так точно и непроизвольно считать дни. Попав в «Литчфилд» я не могла прекратить это занятие. Ты знаешь сколько дней осталось и сколько прошло. Тут даже начинаешь считать сколько раз за день ты сходил в туалет. Сейчас был второй, по-маленькому. Если очень повезёт, то успеешь занять туалет с дверью. Мне редко выпадал такой шанс. Если нет, то будешь справлять свою нужду на всеобщем обозрении, как несколько секунд назад делала я. Сначала было трудно привыкнуть, сейчас уже более менее терпимо. Подойдя к зеркалу я увидела в отражении блондинку с волосами до плеч, с голубыми глазами под которыми расположились мешки темно-синего оттенка. Меня зовут Пайпер Чепмен и по моему виду можно смело сказать, что в тюрьме меня неслабо потрепало. Я провела здесь чуть больше месяца и вариантов у меня немного: либо сгнить, либо выжить. Вымыв руки самым дешёвым, крохотным кусочком мыла я направилась к себе в отсек. Наступило время отбоя, пора ложиться спать, если не будешь вовремя на своем месте — наказание. Тут вообще, наказание можно получить практически за всё. Вынес еду из столовой — наказание. Не заправил постель — наказание. И так до бесконечности. Но кроме замечаний, штрафов и даже отправления в карцер у меня здесь было особое наказание, предназначенное лично мне. Мы не виделись 5 лет, какая ирония судьбы, что мы встретились именно здесь. Мне некуда от неё деться, мы обе заперты в этой клетке. Я, огромное количество женщин, преступивших закон, и человек из-за которого я здесь оказалась. Алекс Воуз. Во времена моей молодости и безрассудства я помогала ей в работе, а работала она не каким-нибудь юристом, татуировщиком (а жаль, мне они всегда казались сексуальными) или бухгалтером, а на международный наркокартель. Мы путешествовали по всему миру, принимали заказы и выполняли доставки. Связывали нас не только рабочие и дружеские отношения, у нас была безграничная страсть и, как мне казалось, любовь. Но увы, после разрыва мы прекратили общаться. Сейчас взаимоотношения у нас не клеятся, по большей части из-за меня, я стараюсь избегать её и на это есть весомые причины. Кто-то сдал меня на суде. В их банде мне выпала роль пешки и мне даже кажется, что остальные участники толком не знали, как меня зовут, я была кем-то вроде дополнения к Алекс. Блондинка, которая постоянно ошивается рядом. Инициатором нашего расставания стала я, и я прекрасно знаю, что я выбрала крайне не подходящий для этого момент. Для нее это было тяжелое время, она была сильно расстроена, выбита из колеи, я понимала это, но на тот момент для меня наши отношения подошли к концу. Я не хотела их продолжать и посчитала, что лучше прекратить все сейчас, чем оттягивать неизбежное, и я сказала ей об этом. Я видела, что ей больно, в какой-то момент мне даже захотелось остаться, но я решила уйти. Алекс говорила мне, что никогда прежде не испытывала таких чувств, которые я смогла у неё вызывать. Она говорила, что любит меня и я была единственным человеком, которому ей хотелось искренне это сказать. Во время наших отношений я не задумывалась об этом, но когда мы расстались, то я увидела, что это было правдой и её слова были настоящими. У неё не было истерик, она не умоляла меня остаться, но её взгляда было достаточно, чтобы понять насколько я её ранила. После всего этого, несложно догадаться, кто меня мог заложить но, не смотря на это, она не имела права лишать меня свободы. Это слишком большая плата. Она лишила меня моей жизни, моего жениха и моей работы. Размышляя об этом, я шла по направлению к моему отсеку, я уже прошла коридор, и из-за угла на меня налетела девушка практически сбивая с ног, но я успела устоять.       «Смотри, куда прёшь!». — огрызнулся, с заметной неприязнью, низкий голос.       Его сложно было не узнать. Это была Алекс, стоило мне о ней подумать, так она всплывала передо мной, что не удивительно в таком замкнутом пространстве. Она была со слегка растрепанными волосами, черные, как уголь они стекали ниже лопаток, как всегда на ней были очки в чёрной оправе и её неизменные стрелки на глазах. Алекс была выше меня, да и повыше многих, поэтому некоторые заключенные называют ее «долговязой». Она одарила меня укоризненным взглядом, но подлинной злости в нём я не увидела. Я хотела что-то ей ответить, но слова потерялись в горле, пока я пыталась издать хоть какой-то звук, она уже скрылась из вида. Да, я её бросила и наверное даже можно сказать, что я разбила её сердце, но ненавидеть меня за это до сих пор? Упрятать меня за решетку? Я решила по возможности избегать конфликтов с ней до окончания моего срока. За хорошее поведение меня могут выпустить раньше.       Я прошла в жилое помещение. Это довольно большая комната, которая поделена низкими перегородками на небольшие отсеки. В каждом отсеке располагалось по двое заключенных. Антураж был скудным: две кровати, две тумбочки, две полки. Я подошла к своей кровати и начала готовиться ко сну. Когда свет потушили, я уже лежала в постели. Сложнее всего отогнать мысли из головы когда остаешься один на один с собой. Ну, как один, рядом храпела соседка по отсеку, да и в самом помещении было около 20 женщин. Правильнее будет сказать, когда остаешься наедине со своими мыслями и никто не отвлекает. Я до сих пор не могу смириться, что меня посадили, за то что случилось 10 лет назад, чертовых 10 лет назад. Еще бы 2 года и это обвинение стало не действительным. Я могла бы сейчас нежиться в своей теплой постели, обнимать Ларри, а на завтрак я бы съела что-нибудь безумно вкусное, а вместо этого я слушаю скрип кроватей, храп и почесывания странных, агрессивных и опасных женщин. С такими беспокойными мыслями я уснула.