The child from the other

      Я почувствовал, что вжился в роль, ибо ты действительно вызывала у меня восхищение.        Я не испытывал к тебе чувств, разве что, дружеских, за всё время нашей работы. Мы не были даже друзьями, просто коллеги. Взаимная симпатия, ничего более.       Мы начали общаться сразу, как только я присоединился к касту, и также резко сократили общение к минимуму, когда Плек создала любовную линию нашим героям. Было необычно играть влюбленного в тебя, восхищаться тобой перед камерами, но в тоже время странно легко. Наша пара привлекла многих телезрителей, превращая их в наших шиперов. Я помню эту суету вокруг Клауса и Кэролайн, и постоянные вопросы: «Будут ли они вместе?» и «Не проникся ли ты чувствами к Кэндис в такой атмосфере?». Наша пара набирала популярность с немыслимой скоростью, как экранная так и реальная. Но у меня не было к тебе чувств, поверь, пока не было.        Ты познакомилась с Кингом, я познакомился с Уайт. Из-за шумихи вокруг нас ты благоразумно предупредила, что нам не стоит больше много общаться, я понимающе улыбнулся. Ты окунулась в отношения с Джо, я создавал отношения с Персией. Ты восхищалась его музыкой и чуткостью. Я восхищался её опытом и мудростью. Нам нравился наш выбор, нравилось проводить с ними время, просто быть рядом, но… Я не был влюблен. Ты думала, что любила. Всё началось на съемках 23 серии 4 сезона Дневников вампира. Я не понимал, зачем я нужен уже в чужом сериале, но всё стало на свои места когда я увидел в сценарии: Клаус и Кэролайн разговор. Нина — преданная фанатка Кларолайн, визжала от восторга, благодаря сценаристов, отчего-то нас с тобой и бога, а мы показушно посмеивались над ней. Не зная, что уже через месяц празднуя окончание 4 сезона, я изменю Персии, а ты изменишь Джо. И это поменяет всё.       Мы столкнулись случайно, маленький коридорчик, ты выходила из туалета, а я как раз направлялся туда. Твои нелепые пьяные извинения, мои не менее пьяные дурацкие шутки, общий смех. Глаза в глаза, уютное молчание. Я честно не помню в какой момент прижал тебя к стене, как ты обхватила ногами мою талию, и уж точно не помню кто первый потянулся за поцелуем. Но это случилось. Лязг зубов, твой удовлетворенный вздох и я сведенный с ума твоим вкусом. Мы целовались как безумные, с остервенением зарываясь друг другу в волосы и комкая одежду. Я задираю тебе платье, а ты прижимаешься своим естеством к моему паху, сквозь трусики чувствуя моё одобрение, ерзаешь. Самодовольно хмыкаешь мне в губы на моё возбужденное рычание, в то время как моя рука уже забралась тебе в трусики, а другая мнет грудь. Я опьянен твоими стонами, которые я буду вспоминать очень часто. Было до странности привычно, вводить в тебя пальцы, словно я проделывал это не раз. Было до боли тесно в штанах от твоих рук на моем теле и горячего дыхания у уха. Было до невозможности нужно оказаться в тебе, словно я нуждался в этом всю жизнь, быть в моей Кэндис. И было до ожесточения неприятна внезапная мысль, не моя Кэндис. И мы бы не остановились, нет. Я бы взял тебя прямо там, в том узком коридорчике. Но так вовремя (к твоему счастью и моей беде) услышанный тобой голос Зака, зовущего меня и отрезвивший тебя. Ты поспешно спустила ноги, отрывая меня от себя и с ужасом округлив глаза, пытаясь восстановить дыхание. Дрожащими руками поправив платье, ты поднимаешь на меня наполненные слезами глаза и убегаешь. А я стоял, обреченно смотря на место где только что, стояла ты и обозвав себя не самыми лесными словами, я спешу в главный зал. Но среди толпы, я не нахожу твою светлую макушку. Ты убежала, оставив после себя только возбуждение и утешающие мысли о том, что могло бы быть если бы, не мать вашу, Зак.        Мы больше не виделись, я был занят «Первородными», ты «Дневниками вампира". Я думал о тебе много и часто, почти забывая о Персии, чем приводил её в бешенство. Набирал твой номер, почти срывался позвонить, но всегда просто опускал руки, а телефон встречался с поверхностью паркета. Злился на тебя, злился, что не звонила, злился, что не нужен. Злился на Кинга, злился, что он с тобой, злился, что счастлив. Злился на себя, злился, что не могу плюнуть на это, злился, что ревную и задыхался от бессилия.       И сейчас ты стоишь передо мной, сзади тебя лес, а с 2 сторон камеры. Ты стоишь спиной ко мне и губы расплываются в злой ухмылке. Сейчас я — Клаус, как никогда раньше. — Здравствуй, Кэролайн. Ты вздрагиваешь и я уверен, не наигранно. Медленно оборачиваешься, надеясь, что меня там не будет. Но я здесь, Кэндис, и никуда не денусь. — Клаус. Обреченно выдыхаешь. Я честно играю свою роль. Я глубоко вжился в Клауса. И почти забываю о реальности. Почти, не совсем. — В обмен на одно маленькое желание. — И какое же? — Я хочу твоё признание. Ты замечаешь смену игры на реальность, моментально и я вижу как ты напряглась. Ты усердно стараешься играть Кэролайн. И я улыбаюсь, улавливая нервозность в голосе. — Обо мне. Ты сжимаешь руки, волнуясь забыть текст из-за моего напора. — Тебе больше не придется испытывать угрызения совести за то, что, ты чувствуешь ко мне, несмотря на то, что у тебя есть мужчина что я сделал. Я уйду и ты будешь свободна. Я перевожу дыхание и стараюсь сказать так, что бы ты поняла, что я обращаюсь к тебе Кэндис. — Я просто хочу, что бы ты была честна со мной Аккола. И ты сдаешься. Понимая, что нам всё равно не избежать разговора. — Я строю свою жизнь. У меня есть планы на будущее и свои желания, и тебя нет в этих планах есть Джозеф, но не ты Морган. — Я понял. Кинг, не Морган. Он, не я. -Нет! Не понял, потому что, Да! Я скрываю нашу связь, потому что, Да! Я ненавижу себя за правду! И если ты пообещаешь, уехать и никогда не возвращаться тогда да! Я честно отвечу — чего хочу. А мне большего и не надо.