Немного решительнее

Нерешительность – вор возможности. Джим Рон

      С трудом втискиваюсь в переполненный утренний троллейбус, расталкивая сонных пассажиров, и привычно устраиваюсь у большого окна напротив выхода. Я почти не замечаю разношерстных ароматов парфюма вперемешку с неприятными парами перегара и тошнотворным запахом дешевой колбасы. Я не обращаю внимания на духоту и тесноту, образовавшиеся из-за обилия человеческих тел, больше похожих по утрам на зомби, чем на живых людей. Мне совершенно по боку, как выглядит контролер, который уже второй месяц подходит ко мне с просьбой приобрести билет. Сейчас для меня важней всего не пропустить следующую остановку, только не потому, что я схожу на ней, нет. До нее пешком не больше пятнадцати минут, но именно там, каждое утро стоит тот, кого я каждый раз провожаю своим неравнодушным взглядом.       Особняком от толпы, он курит, изредка поглядывая на дорогу, пока не заметит троллейбус, в котором, прижавшись к стеклу, стою я. Он смотрит на меня до тех пор, пока его автобус под номером "64" набивается торопливыми пассажирами, а потом заходит сам, располагаясь у окна параллельно мне. Ещё несколько секунд я смотрю в его глаза, пока общественный транспорт не разойдется в разные стороны, а потом пытаюсь отвлечься, насильно утыкаясь в текст своей дипломной работы или какой-нибудь книги, скачанной на телефон.       И так каждый будний день уже второй месяц подряд.       Если бы я был немного решительнее, я бы непременно улыбнулся ему, но вчера он сделал это сам, приветственно помахав мне рукой. Конечно, я подумал, что этот жест был адресован кому-то другому, но он ткнул пальцем в стекло, указывая на меня. Не веря себе, я улыбнулся и помахал в ответ, на что парень мне добродушно подмигнул.       Весь день я был не в себе, думал о нем, а в это воскресенье узнал через знакомых, оказавшись в новой компании, что того, кто запал мне в душу зовут Кирилл Цвиль. Мне даже удалось получить номер его телефона, но я не решался позвонить ему. Сомневался в себе, боялся, что слишком тороплюсь. А еще очень хотел, чтобы он сам сказал, как его зовут, сам продиктовал мне те цифры, набрав которые, я услышу его голос.       Слабохарактерный трус и романтик, не буду даже пытаться отрицать это.       Грязно-серое утро понедельника не могло омрачить мое хорошее настроение, благодаря которому, я мчался по набережной к своей остановке, не видя ни порывистого ветра, безжалостно выворачивающего спицы моего зонта, ни противного дождя, подкидывающего холодные капли за шиворот - ничего, кроме Его теплого взгляда.       Нутро троллейбуса встретило меня привычными ароматами и спертым воздухом, вынуждая протолкнуться к чуть приоткрытому окну и схватиться за поручень, чтобы не упасть от резкого движения. Из-за непогоды дороги затопило водой с застрявшим в ней транспортом, который создавал заторы. По этой причине троллейбус ехал с опозданием, притормаживая чаще, чем обычно, но и встречная полоса «стояла» и гудела недовольными автомобилистами.       Подъезжая к знакомой остановке, я выхватил из толпы образ парня в черном пуховике под темным зонтом. Мутное стекло запотело и мешало нашему невербальному контакту, поэтому я, не жалея рукавов своей куртки, протирал призрачную преграду, не выпуская размытую фигуру из поля зрения.       Автобус под номером "64" тоже пришел с опозданием, а как только загрузился и выехал на дорогу, то резко остановился, издав громкий хлопок. Недовольный водитель автобуса вышел под дождь, пытаясь выяснить причину поломки. Около десятка спешащих пассажиров, покинули сломанный общественный транспорт, и, пробежав до перехода, метнулись в мою сторону, чтобы вернуться на конечную и добраться до работы другим путем, так как тут проехать уже не представлялось возможным из-за нарастающего автомобильного коллапса.       Кирилл же стоял у окна, на фоне этого пустеющего автобуса и смотрел на меня, а я ругал себя за то, что не могу набраться смелости и подойти к нему.       Если бы я был немного решительнее...       Я бы непременно позвонил ему еще вчера. Уверен, Кирилл бы не стал осуждать меня, ведь он так же одинок, как и я. Это видно насквозь, он просто пропитал этим всепоглощающим чувством. Я бы честно признался, что все выходные просидел на его страничке в социальной сети, поэтому немного знаю о нем. Конечно, он сказал бы, что в курсе того, что я к нему заходил, поэтому я бы предложил зайти ему ко мне. Домой. Ведь он живет совсем недалеко, а мне скучно и нечем заняться, к тому же у меня уже второй месяц хранится бутылка дорогого итальянского вина, которое я стащил у отца для особого случая. Думаю, он не стал бы возражать, ведь его хороший друг, который дал мне номер телефона, понял мой шкурный интерес и, невзначай намекнул, что Кирилл давно без пары из-за особенностей характера и предпочтений.       Конечно, он отличается ото всех, ведь Кирилл – мой редкий случай на грани фантастики.       Я бы не тратил время зря, а раскидал бы кипы книг по полкам, освобождая журнальный столик, перестелил постельное белье, поставил бутылку красного полусладкого охлаждаться, перед тем, как отправиться в душ. Из недр пустого холодильника, я бы выловил банку оливок и упаковку фирменного сыра, что лежат у меня еще с последнего визита мамы, которая заботливо заглядывает к сыну раз в два-три месяца и забивает продуктами все полки снизу доверху, зная, что я редко закупаюсь нормальной едой.       Кирилл придет быстро, ведь ему идти всего одну остановку, поэтому я наспех расставлю неказистые стаканы из «ИКЕА» под дорогое вино и разложу закуски по цветным тарелкам. Думаю, что при нашей первой «настоящей» встрече, он захочет рассмотреть меня поближе, так же, как и я его, ведь видеть друг на друга через грязное стекло троллейбуса или на паре скромных фото с компа, совсем не то, что вживую. Надеюсь, что не разочарую своего гостя – я слежу за собой: хожу по выходным в зал, для поддержания формы и бегаю по утрам, так как рядом есть стадион. Окинув мою скромную обитель, Кирилл поймет, что я такой же студент, как и он, только совершенно другой специализации и, как следствие, из другого ВУЗа. Несомненно, он заметит открытую дверь в спальню, с расстеленной кроватью, на что я, думаю, мой гость улыбнется.       Не знаю, о чем мы будем говорить: о нем или обо мне, об учебе или увлечениях, о настоящем или о планах на будущее, но точно уверен, что когда я коснусь его плеча, пытаясь убрать невидимую пылинку или он подловит меня в тот момент, когда я наклонюсь к низкому столику, то наши взгляды пересекутся, а лица окажутся слишком близко друг к другу. Настолько близко, что смогу рассмотреть мельчайшую черточку, каждую ресничку, вплоть до нитей узора на радужке его карих глаз с золотистым, как солнечные лучи рисунком.       Скорей всего, я сдамся первым, припадая к расслабленным губам, отчего они покажутся мне необычайно мягкими и податливыми. Осмелев, запущу, ладони под его одежду и прижмусь, давая почувствовать свое возбуждение. Я буду изучать его медленно и тщательно, чтобы дать своей памяти забить голову его запахом, его вздохами, его телом. Разрешит ли он мне вести или перехватит инициативу – не важно. Я смогу получить и доставить ему удовольствие в любом положении, поэтому если Кирилл накроет меня собой, укладывая на кровать, я покорно разольюсь по ней, позволяя ему развести мои ноги и устроиться между ними. Не знаю, какой он, но надеюсь, что Кирилл не скуп на ласки, нежен и тактичен, ведь его пронзительный взгляд такой теплый, а рука так плавно двигалась, когда он махал мне в окно. Эти руки, эти пальцы, хочу их ощутить на себе в прикосновениях, в проникновениях, отдаваясь тому, кто стал моим наваждением, с которого начинается каждое будничное утро. Слившись с ним воедино, желаю получить его несдержанных эмоций, жадных поцелуев, резких толчков, от которых мое тело будет выгибаться, сведенное сладкой судорогой, когда его член будет проходиться по простате, доводя меня до исступления. Мне кажется, что я смогу кончить и без рук, мне будет достаточно только его сосредоточенного взгляда и нескольких верных движений, от которых я отлечу, мечтая лишь о том, чтобы и ему было так же хорошо, как и мне...       Я буду нежить его в своих объятиях до рассвета, не смогу уснуть, боясь пропустить драгоценные минуты рядом с ним. Поэтому в это пасмурное утро понедельника, мы скорее всего бы опоздали или вовсе бы никуда не пошли, потому что теперь у нас было бы нечто важнее проливного дождя, транспортных пробок и нескольких пар в институте.       Я вернулся в реальность, когда троллейбус дернулся, проехав пару метров, и опять встал в плотном транспортном потоке. Я так бы и смотрел на Кирилла, пока не потерял его образ из поля зрения, но только парень засуетился, вынул тетрадь в клетку, написал мне свой номер телефона и плотно прижал надпись к стеклу. Быстро пробежавшись глазами по жирно обведенным цифрам, я убедился, что он совпадает с тем, что мне дали вчера, поэтому с радостью забил его в свою телефонную книгу, помня наизусть каждый символ. Убрав тетрадь в рюкзак, Кирилл показал мне знаком «позвони» и постучал пару раз указательным пальцем по часам на своей левой руке, поясняя, что «опаздывает». Я кивнул, не в состоянии скрыть довольную улыбку, а парень вышел из безнадежно сломанного автобуса и побежал в сторону остановки на моей полосе движения. Я внимательно отслеживал каждый его шаг по мокрой улице, понимая, что мои мечты могут очень скоро реализоваться и от этого становилось необъяснимо легко и хорошо.       Троллейбус проехал еще пару несчастных метров, отчего мне стало видно, как из-за огромного самосвала, что припарковался в неположенном месте перед остановкой, летит наперерез груженой «Газели» новенький красный «Range Rover». Я застыл, как восковая фигура, до боли сжимая в ладонях холодный металлический поручень. Казалось, что время почти остановилось, звуки смолкли, потому что следующий удар моего сердца совпал с глухим стуком тела Кирилла о железную поверхность дорогущего внедорожника.       Мне еще не приходилось до этого испытывать состояние шока, его трудно объяснить, кроме как всеобщим оцепенением. От увиденного я не дышал около минуты – забыл, как это делается. Люди с остановки моментально обступили откинутое на метров двадцать разбитое тело и принялись звонить в МЧС и скорую. Несколько подростков начали снимать случившееся на видео, чтобы поскорее засветить в сеть несчастный случай и получить «лайки» и комменты. Немного погодя, к Кириллу подбежала женщина, которую все моментально пропустили вперед. Она окинула его беглым взглядом и, присев на корточки, приложила два пальца к его шее, прощупывая пульс. Я молился Богу, чтобы он не допустил трагедии, чтобы забрал меня вместо него, но Кирилл ему был, видимо, нужнее. Поднявшись на ноги, женщина, печально поджала губы и помотала головой, будто, посылая лично мне этот немой ответ на единственно важный вопрос.       Я моментально очнулся и двинулся к выходу из троллейбуса, нервно распихивая пассажиров, чтобы оказаться рядом. Дождь не прекращался, будто пытаясь смыть следы от аварии или ту ярко-красную ядовитую краску с машины, что совершила непоправимое. У него ничего не получалось: краска не сходила, а багровое пятно только быстрее расползалось по влажному асфальту. Присев на колени рядом с Кириллом, я чувствовал как мои джинсы пропитывались дождем и кровью. Не в состоянии подняться на ноги до приезда скорой, я до последнего держал за руку тело, которое уже кто-то заботливо накрыл темной тканью, зная, что Кирилл теперь никогда не назовет мне своего имени, а я не услышу его голоса. – Прости, меня, прости, – сокрушаясь шептал я в его пальцы, касаясь их губами. – Если бы я позвонил вчера, если бы я был немного решительнее...