Только не я

9 Ноября 1888 г.       Сегодня ночь холоднее, чем вчера. И туман намного гуще, чем обычно: он окутывает улицы своей призрачной пеленой настолько плотно, что порой кажется, её можно ощутить на коже. Это белое проклятье, преследующее Лондон едва ли не со дня его основания. Воздух здесь сырой и промозглый, а холодный ветер заставляет прохожих плотнее запахивать свои плащи. Старые фонари освещают узкие улицы Ист-Энда тусклым жёлтым светом, который лишь подчёркивает мрак, таящийся в тёмных углах.       Грязь. Нищета. Безысходность. Этот район насквозь пропах дешёвой выпивкой. Самое посещаемое место — пабы, в которых каждый вечер собираются пьяницы, воры и местные шлюхи. Здесь давно забыли, как зарабатывать деньги честным путём. Торговля телом в этом районе — дело настолько привычное, что уже давно стало визитной карточкой Ист-Энда. Почти в каждом тёмном переулке можно наткнуться на шлюху, обрабатывающую очередного клиента за гроши, на которые она сможет позволить себе стакан дешёвого пойла.       Убийством здесь никого не удивишь. Из пабов периодически выносят кого-то «вперёд ногами» после ночной поножовщины. Пустяк. Человеческая жизнь здесь мало чего стоит. Особенно жизнь пропойного пьяницы или очередной потрёпанной жизнью потаскухи.       Если существуют места «забытые Богом», то в этом месте Бога никогда не было. * * *       Сегодня тихо. Тише, чем обычно. Только из местных пабов иногда доносятся пьяные вопли и шум драки. Люди, словно мыши, попрятались в свои «норки» и теперь не выйдут оттуда до самого утра. На улицах почти ни души. Мэри Келли зябко поёжилась и втянула голову в плечи: сегодня ветер был особенно колюч.       Мэри было двадцать пять, и она была одной из самых молодых проституток Ист-Энда. И одной из самых неопытных. Всю свою недолгую жизнь девушка мечтала стать актрисой и петь на театральной сцене. Банально? Возможно. Но её покойная мать всегда говорила, что у дочери есть голос. Да и среди местного контингента она была известна под псевдонимом «Сирена». Роскошные костюмы, ярко освещённая театральная сцена, восхищённые взгляды зрителей, оглушительные аплодисменты… Прекрасная мечта, не правда ли? Но едва ли ей суждено стать реальностью. Здесь, в Ист-Энде, время словно остановилось: каждый новый день был точной копией предыдущего — ничего не менялось.       Её мать умерла несколько месяцев назад от тифа, а отца у Мэри никогда не было. Именно тогда девушка и решилась пойти на панель. Те, кто там работал, заверили её, что это самый лёгкий способ заработать. И хоть с того момента прошло уже несколько месяцев, свой первый день на панели Мэри Келли помнила прекрасно: грубые мужские руки, рыскавшие под подолом её платья, стойкий запах дешёвой выпивки и омерзительное сопение прямо в ухо. Единственное, что утешило — всё закончилось быстро. Как только местный грузчик скрылся за поворотом, Мэри стошнило. После этого она целый месяц даже не думала о том, чтобы повторить свою попытку заработать подобным образом. Ей приходилось бедствовать на то небольшое количество денег, что оставила ей мать. Но деньги, как и всё в этом мире, имеют свойство рано или поздно заканчиваться. Раньше Мэри вместе с матерью работала в прачечной, и совместными усилиями им удавалось оплачивать комнату и не голодать. Однако теперь, работая в прачечной одна, она была не в состоянии себя обеспечить: зарплата одного человека была слишком мала, а устроиться куда-то ещё не позволяла безработица. Выход был только один.       После перерыва в один месяц она вновь вернулась на панель, однако и в этот раз всё пошло не так: когда среди клиентов попадались те, кто годился ей в отцы или страдал переизбытком веса, она не выдерживала и отказывалась — перебороть нахлынувшее отвращение было непросто. А поскольку именно такие клиенты чаще всего попадались среди местного контингента, первую неделю Мэри попросту голодала, отдавая те крохотные гроши, что удалось заработать, в уплату небольшой комнатушки на Дорсет-стрит.       Долго так продолжаться не могло: она должна была или взять себя в руки и начать полноценно работать, или жить на улице. Тогда девушка собрала волю в кулак и попробовала пересилить себя: её грела мысль о том, что когда-нибудь она накопит достаточно денег, чтобы убраться из этого места. Мечта стать актрисой прочно засела в мозгу. К тому же, в последние три месяца у неё появилась возможность заработать в разы больше, чем обычно.       Всё началось в августе. Именно тогда двое патрульных полицейских обнаружили первый труп — Полли Николз. Горло несчастной было перерезано почти до позвонков, а в животе зияла рваная рана. Мэри Келли хорошо знала Николз: та была её коллегой. Более того, Полли знал весь Ист-Энд — сорокатрёхлетняя проститутка жила в Лондоне всю жизнь и отличалась весёлым нравом и бурной карьерной деятельностью. Без неё не обходился ни один вечер в местном пабе, а своим умением «пропустить стаканчик» Полли была способна перепить любого мужика. В целом, Николз была простодушным и лёгким на общение человеком. Её смерть если не потрясла, то огорчила многих.       Поначалу это дело замяли. Хотя даже слепому было видно, что это явно не одно из тех бытовых убийств, которые происходят в Ист-Энде чуть ли не каждые две недели. Но кому охота возиться с делом престарелой проститутки? Полицейские демонстративно не считают шлюх за людей, несмотря на то, что сами частенько пользуются их услугами. Дело замяли, списав всё на очередную «бытовуху».       Однако буквально через неделю Лондон был потрясён новым зверским убийством — сорокасемилетняя проститутка Энни Чэпмен была найдена на заднем дворе одного из жилых домов. Старый дворник, обнаруживший тело, был настолько шокирован увиденным, что смог дать показания только спустя час. Как и предыдущей жертве, убийца перерезал Чэпмен горло. Кроме того, несчастная была частично выпотрошена, и её кишечник мирно покоился у неё над плечом. Дальнейшее вскрытие показало, что убийца удалил женщине матку.       Весь район был охвачен ужасом: по ночным улицам бродит настоящее чудовище. У полиции ни единой зацепки. Будут ли ещё жертвы? Ответ на этот вопрос дал о себе знать через три недели: ещё две проститутки с перерезанным горлом пополнили кровавый список жертв. В газетах опубликовали детали убийств, и весь Лондон содрогнулся от ужаса: убийца распотрошил женщин как животных. И снова никаких улик: он осторожен и без сомнений умён. Никто до сих пор ни разу не видел его. Создавалось впечатление, что он просто растворялся и появлялся лишь тогда, когда ему было нужно. Мотивы его также оставались неясны. Месть? Страсть? Безумие? Никто не знал.       Некоторые проститутки перестали работать и старались не бродить по ночным улицам Ист-Энда в одиночку. Самые же смелые продолжили свой промысел: для них страх умереть от голода или от похмелья (что бывало в разы чаще) был сильнее страха смерти.       Мэри Келли и сама не знала, почему не боялась убийцы. Разумеется, иной раз, возвращаясь домой, она внимательно оглядывалась по сторонам, прежде чем войти в очередной тёмный переулок. Однако и это с трудом можно было назвать мерой предосторожности — это было что-то на уровне инстинктов: человеку свойственно бояться темноты. Она делала так всегда, задолго до того, как убийца объявился в Лондоне.       Ночь сегодня холодная, и Мэри приходится переминаться с ноги на ногу, чтобы не мёрзнуть. На улицах тихо. Как и всегда. — … а ты что думаешь, Мэри? — Марта Сандерс легко толкнула девушку локтём и потёрла обветренные ладони друг о дружку. — Что? — Мэри рассеяно помотала головой. — Я спросила, что ты думаешь по поводу последних… убийств, — на последнем слове голос Сандерс чуть дрогнул, и женщина опасливо огляделась по сторонам, вглядываясь в тёмные улицы. — Моя сестра работает поломойкой в местном морге, и она видела те тела. Точнее, она сказала «подобия человеческих тел»… Он их просто… выпотрошил… — Иди домой, Марта, — Мэри недовольно сморщила нос и поджала затёкшую ногу. — Не нагоняй панику. — Ты думаешь, я не хочу? Да у меня даже на чёрствую буханку денег нет… — Можно подумать, ты когда-нибудь тратила деньги на хлеб, — Келли закатила глаза. — Ну правда, Мэри. Неужели тебе ни капельки не страшно? — Знаешь, почему ты боишься? — устало протянула Мэри, потирая глаза: из её рта вырвалось облачко пара, которое тут же растаяло в ночном воздухе. — Почему? — Ты слишком много об этом думаешь.       Марта недовольно фыркнула, всем своим видом показывая, что ответ её не удовлетворил. — Весь Лондон только об этом и говорит, а ты делаешь вид, будто тебя это не касается. Никак забыла, что ты тоже шлюха? — язвительно поинтересовалась Сандерс. — Шла бы ты уже… — Ну правда, Мэри. Ведь убито уже не две и не три проститутки. А в газете писали… — Газеты пишут дураки, — Келли недовольно поморщилась. — Они всегда всё преувеличивают. И вообще, я тебе уже говорила: иди домой, если так боишься.       Сандерс недовольно поджала губы и замолчала, в который раз оглядываясь по сторонам. Мэри прислонилась к стене и чуть прикрыла глаза. Она не была суеверной, но считала, что чем чаще думаешь о плохом, тем больше это «плохое» к тебе привязывается. Ведь именно мысли управляют людскими судьбами, именно с мыслей начинаются поступки. Поэтому она предпочитала не думать обо всех этих убийствах и уж тем более не анализировать их. Но если быть до конца честной, порой когда Мэри возвращалась домой, и по дороге её внезапно посещали мысли об убийце, по спине невольно пробегали мурашки, а уверенность в том, что «с ней никогда ничего не случится» куда-то пропадала. — Мэри… — шёпот Марты вырвал девушку из воспоминаний. — Ну чего тебе? — Я, кажется, кого-то видела за тем углом, — Сандерс неуверенно ткнула пальцем в сторону уличного фонаря. — Ну конечно, — Мэри закатила глаза и достала из маленькой сумочки сигарету. — Чёрт, последняя… — Я клянусь тебе! — в голосе Марты послышалась паника. — Там только что кто-то промелькнул… Всё, я сматываюсь к чёртовой матери… — Дамы, я вас напугал? — грубый голос заставил обеих девушек вздрогнуть. — Извиняйте…       Перед проститутками возник человек, всем своим видом напоминавший местного грузчика. Он был изрядно пьян и неуклюже покачивался, стараясь удержать равновесие. — Работаете, девочки? — скривив и без того малоприятное лицо, мужчина обдал девушек стойким запахом перегара. — Конечно, — Марта тут же распрямила плечи, выпятив внушительных размеров грудь, и подогнула ногу, упёршись ею в стену. — А ты бойкая, — грузчик похабно облизнулся, и его маленькие глазки сально заблестели в свете уличного фонаря. — Пойдёшь со мной? — Ну если только вы не убийца… — Сандерс кокетливо хихикнула и, обвив руками шею мужчины, потащила его в сторону ближайшего переулка. Перед тем как зайти за угол, она развернулась и прощально подмигнула Мэри. — Да какой из него убийца, — пробубнила Келли себе под нос и с наслаждением затянулась сигаретой.       Вдалеке ещё пару раз послышался визгливый смех Марты, а затем всё стихло. Мэри неспешно курила, наблюдая за тем, как медленно тают в воздухе клубы сигаретного дыма. Теперь, когда она осталась одна, девушка наконец-то расслабилась: бестолковый трёп Марты напрягал. Эти разговоры об убийце не пугали, а раздражали, вселяя в душу молодой проститутки беспокойство и смятение. Теперь темнота, таящаяся в углах, казалась чернее и гуще, а луна будто нарочно скрылась за тучами, позволяя мраку распустить свои щупальца в каждый закоулок. Мэри поёжилась, отмечая про себя, что не только от холода.       А ведь поначалу она была почти благодарна убийце за возможность заработать побольше. После первых двух убийств количество проституток на улицах Ист-Энда резко сократилось, оставив не у дел большинство конкуренток Мэри Келли. Трусливые шлюхи, вроде Марты, те, которым было уже далеко за тридцать, боялись высунуть нос на улицу после десяти вечера, трясясь за свои жалкие шкуры. Мэри это забавляло: ей казалось, что лучше умереть, чем жить как они. Себя она считала особенной: ведь она была молода в отличие них. У неё всё ещё впереди: театр, сцена, восторженные аплодисменты… У неё есть голос и стремление выбраться из этой дыры. Она сможет. Нужно только подождать… — Замёрзла, красотка? — чей-то голос вырвал Мэри из потока мыслей, и девушка вздрогнула, выронив из пальцев последнюю сигарету. — Дьявол… — тихо выругалась Келли, чувствуя, как внутри мгновенно нарастает злость. Однако тут же растянула накрашенные дешёвой помадой губы в томной улыбке: клиента терять нельзя. — Немного, — она подняла голову, разглядывая стоявшего перед ней мужчину. Точнее, молодого парня. Он едва ли был старше неё самой, однако было заметно, что жизнь неслабо его потрепала: лицо пересекали два тонких шрама, и вид у него был крайне измождённый. Парень был среднего роста и выглядел крепким. Волосы на его голове были коротко острижены. — Работаешь или так, просто? — молодой человек опёрся рукой о стену рядом с головой Мэри Келли. — Для тебя — свободна, — девушка томно взглянула на клиента из-под ресниц. — Тогда пойдём, — чужая рука по-хозяйски обхватила тонкую талию девушки и потянула за собой.       Марта обзавидовалась бы, если увидела, какой клиент достался Мэри Келли. Обычно услугами проституток пользовались мужчины минимум за тридцать: у юнцов попросту не хватало денег. Этот был молодым, и хоть симпатичным назвать его можно было с трудом, отвращения, по крайней мере, он не вызывал.       Парень спешно шагал по улице, крепко держа Мэри за талию. Молодые люди завернули за угол и прошли через узкий переулок. Мэри Келли мысленно удивилась, зачем идти так далеко. Краем глаза она взглянула на парня, отметив про себя, что его лицо не выражало никаких эмоций. Вот тут-то ей стало не по себе. Они прошли уже два переулка, где можно было спокойно осуществить то, зачем её наняли, но парень упрямо тащил Мэри вперёд. В голову как всегда некстати закрались воспоминания о недавнем разговоре с Мартой. «Он их просто выпотрошил…»       Мэри Келли почувствовала лёгкий приступ паники: за время их «шествия» они не встретили ни души. Ещё бы: большая часть жителей Ист-Энда напивалась в пабах, а остальные сидели по домам, опасаясь убийцы. Мэри попыталась чуть ослабить хватку парня, сделав вид, что ей неудобно идти, и тут же почувствовала, как мгновенно напряглись мышцы на его руке. Девушке стало по-настоящему не по себе. — Зачем идти так далеко? — пряча тревогу в голосе, спросила Мэри. — Я…       Внезапно парень резко свернул в один из переулков, куда почти не дотягивался свет фонаря, и прижал девушку к стене. Темнота обступила их со всех сторон. — Пришли, — выдохнули Мэри прямо в ухо, и через мгновение на её грудь легла мужская ладонь.       Девушка мысленно выдохнула: убивать её, похоже, не собирались. Дыхание парня стало тяжелее, а сам он плотнее прижался к Мэри, раздвигая коленом её ноги. Однако девушка упёрлась руками ему в плечи, чуть отодвинув от себя. — Деньги вперёд, — прошептала она, силясь разглядеть лицо своего клиента в темноте переулка. — Прости, дорогуша, но денег сегодня не будет, — в голосе парня послышалась злая усмешка, а затем его рука скользнула в бюстгальтер, сильно сжав нежную кожу. Мэри дёрнулась в чужих руках, вновь чувствуя, как страх расползается по сознанию. Конечно, она много раз слышала, что иногда проституток просто насилуют не отдавая денег, но одно дело «слышать» и совсем другое — самой оказаться в подобной ситуации. — Отпусти, или я… — Пискнешь хоть слово, и я тебя прикончу, — в отблесках фонаря сверкнуло стальное лезвие, и девушка вся сжалась от страха; она замерла в мужских руках, боясь лишний раз вздохнуть. — Вот так, — довольно хмыкнул «клиент» и резко развернул Мэри спиной к себе. Та больно приложилась грудью об стену: изо рта вырвался тихий стон боли. Через мгновение к её ягодицам прижались чужие бёдра, и девушка ощутила, как на глаза невольно наворачиваются слёзы обиды. Руки парня бесцеремонно задрали её юбку, задев при этом кожу на бедре короткими, но острыми ногтями: свежая царапина тут же начала неприятно саднить. Мэри дёрнулась от боли и зажмурила влажные от слёз глаза: сопротивление бесполезно, здесь её никто не…       Шаги. Лёгкое цоканье каблуков о тротуарную брусчатку. Совсем близко.       Мэри изо всех сил дёрнула плечом и, развернувшись в сторону, откуда были слышны шаги, крикнула: — Помогите!       В следующее мгновение хлёсткий удар по лицу впечатал девушку в стену. Перед глазами тут же поплыли круги, а к горлу подступила тошнота. Во рту появился металлический привкус крови. Собрав последние силы, Мэри сдавленно проскулила: — Помогите…       Голова кружилась так сильно, что если бы насильник не прижимал её тело к стене, Мэри тут же сползла бы на землю. Желудок скрутило в тугой комок, и девушка едва сдержала рвотные позывы. Слёзы душили горло. За всё время работы проституткой её никогда не били… — Сама напросилась… — злобно раздалось у самого уха, а затем парень схватил Мэри за волосы и, резко оттянув их назад, собрался, по-видимому, хорошенько приложить её головой о стену. Однако этого не произошло… В следующую секунду насильник как-то странно дёрнулся, а затем тихо застонал. Девушка почувствовала, как чужая рука перестала сдавливать её волосы. Сзади послышался глухой удар тела о брусчатку.       Руки Мэри тряслись так, словно она была больна тремором, а ватные ноги едва удерживали тело в стоячем положении. Придерживаясь за стену, девушка медленно развернулась: перед ней раскинулось бессознательное тело её обидчика, который тут же пошевелился, застонал, но в себя не пришёл. Мэри подняла голову выше, и её взгляд упёрся в тёмный силуэт человека, неподвижно застывшего в проулке. Силуэт явно принадлежал мужчине. — Вы в порядке? — голос незнакомца был низким, а в интонации проскользнуло искреннее участие.       В следующий момент Мэри почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. В прямом смысле этого слова: её колени подогнулись, и она тяжело упала на землю, заливаясь громкими и надрывными рыданиями. Скула, на долю которой выпал неслабый удар кулаком, ужасно болела и уже начала опухать. Кожа на бедре нещадно саднила от царапины. Однако всё это казалось ерундой по сравнению с тем, что творилось у девушки внутри.       Хватит. К чёрту все эти мечты о театре и прочую чушь. Она больше не вернётся на панель: это место не для неё. Денег, отложенных на аренду комнаты, хватит на то, чтобы уже завтра купить билет на поезд и убраться из Лондона. Неважно куда, главное подальше от этого проклятого района. Она уедет. Прямо завтра. Устроится поломойкой в больнице или торговкой на рынке. Плевать, что так она никогда не заработает на театр, но провались он к дьяволу, если его цена — работа на панели.       Рыдания удавкой сдавливали горло, а от нескончаемых потоков слёз человек на фоне уличного фонаря превратился в размытое чёрное пятно. В желудке повисло неприятное ощущение слабости и пустоты, которое обычно наступает после сильного нервного потрясения. От рыданий опухло и защипало горло: дышать ртом стало почти больно. — Успокойтесь, — чужая рука внезапно пустилась девушке на плечо. — Посмотрите на меня.       От неожиданности Мэри застыла на мгновение, а затем медленно подняла голову, уставившись в размытые темнотой и собственными слезами очертания чужого лица. — У вас истерика, — тихо и уверенно продолжил незнакомец, склонившись над девушкой. — Вам нужно взять себя в руки.       Мэри бестолково уставилась на мужчину, тяжело сглатывая слёзы. Во тьме она могла различить лишь глаза человека — большие и тёмные, пристально наблюдавшие за каждым её движением. Тон его голоса был настолько спокойным и размеренным, что Мэри невольно перестала рыдать и теперь лишь тяжело дышала. — Ну вот, — глаза незнакомца немного прищурились, что свидетельствовало о лёгкой улыбке. — Поднимайтесь.       С этими словами человек протянул ей руку. Мэри шмыгнула носом, неуверенно уставилась на чужую ладонь, а затем осторожно вложила в неё свою. Девушка невольно вздрогнула, когда вместо тёплой руки её пальцы коснулись прохладной и гладкой поверхности перчаток. Затем мужская ладонь чуть сжала её руку и медленно потянула вверх, помогая встать. Мэри поднялась на ноги и затравлено посмотрела на всё ещё лежавшего без сознания насильника.       Незнакомец заметил её взгляд. — Не волнуйтесь, он очнётся не раньше чем через полчаса. Но я всё же советовал бы вам здесь не задерживаться.       Мэри собралась было что-то ответить, однако стоило ей чуть приоткрыть рот, как опухшую скулу свело приступом ноющей боли. Девушка тихо застонала, прижав ладонь к пострадавшему месту. — Он вас ударил? — догадался незнакомец, подойдя чуть ближе.       Мэри кивнула. — Выйдем на свет: я осмотрю вас, — мужчина неторопливо зашагал в сторону уличного фонаря, однако остановился на полпути, заметив, что Мэри стоит на месте. — Доверьтесь мне. Я — врач.       Девушка помедлила ещё пару секунд, а затем направилась за незнакомцем. — Вставайте сюда, — он подтолкнул Мэри ближе к фонарю и развернулся к свету: теперь девушка наконец-то смогла разглядеть лицо своего спасителя как следует.       Красивый.       Именно это слово всплыло в сознании молодой проститутки при виде этого мужчины. Высокий, на целую голову выше неё самой, среднего телосложения брюнет с чуть бледной кожей и правильными чертами лица. Мэри также про себя отметила, что не может определить его возраст: ему можно было дать как двадцать пять, так и тридцать пять. Однако было совершенно очевидно, что ему не больше сорока. Ещё одной отличительной чертой его внешности были глаза — большие и тёмные, настолько тёмные, что их с трудом можно было назвать карими. Скорее, чёрными.       Мужчина подошёл ещё ближе, неторопливо стянул с руки перчатку и, обнажив бледную ладонь, протянул её к лицу девушки: его пальцы остановились в сантиметре от её щеки. — Позволите?       Мэри кивнула и, почувствовав, как горячие подушечки чужих пальцев коснулись её воспалённой кожи, с трудом сдержала рвущееся наружу шипение. — Гематома, — уверенно произнёс мужчина, склонившись чуть ниже; его тёмные глаза пристально вглядывались в лицо «пострадавшей». — Болеть будет долго.       Внезапный порыв ветра взлохматил волосы Мэри, а затем принялся теребить полы длинного плаща незнакомца. Где-то вдалеке послышалось цоканье лошадиных копыт по старой брусчатке. Мужчина молча вытащил из кармана аккуратно сложенный носовой платок и осторожно провёл им по щеке девушки: на белоснежной ткани остались несколько тёмно-бордовых капель, в тусклом свете фонаря казавшихся почти чёрными. Мэри удивлённо захлопала глазами: никто из местных представителей мужского пола не был таким обходительным. Здесь никогда не обращались к женщинам на «вы» и уж тем более не горели желанием помочь проститутке. — Вам нужно приложить что-то холодное, — мужчина скомкал платок в руке и швырнул куда-то за угол. — Я… — Как вас зовут? — Мэри Келли, — ответила девушка, чувствуя тупую боль в челюсти. — Я бы советовал вам впредь быть осторожней, Мэри, — мужчина натянул перчатку на ладонь и несколько раз сжал и разжал пальцы, словно проверяя, как она села. — В следующий раз рядом может никого не оказаться, и одной распухшей щекой вы не отделаетесь. — Вы… — Мэри хотела поблагодарить незнакомца, но внезапно смутилась под пристальным взглядом тёмных глаз. — Не стоит, — мужчина чуть улыбнулся уголком губ и развернулся, собираясь, по-видимому, уйти. — Любой нормальный человек поступил бы так же, окажись он на моём месте… — Не любой, — уверенно возразила Мэри, стряхнув с себя оцепенение. — Вы, видно, не знаете здешних мужчин.       Спина незнакомца замерла, а затем мужчина чуть повернул голову в сторону, словно собирался посмотреть на девушку через плечо. — Тем более, никто не станет церемониться со шлюхой, — эта фраза горечью отозвалась на языке, и Мэри невольно поджала губы.       Несколько секунд мужчина стоял неподвижно, а затем неторопливо развернулся к проститутке лицом. — Ваша правда, — тёмные глаза вновь принялись внимательно разглядывать Мэри. — Но ведь он явно не собирался оплачивать… ваши услуги, верно? — Да. Такое здесь иногда случается, но я всегда думала, что меня это не коснётся… — Наивность — порок детей, — мужчина чуть прищурился и подошёл ближе. — Сколько вам лет? — Двадцать пять. — Выглядите моложе… — Не старше, чем вы, — Мэри внимательно пригляделась к собеседнику, но снова не смогла определить его возраст. — Внешность обманчива, — уклончиво отозвался мужчина.       Очередной порыв ветра распахнул полы его плаща, из-под которого показалась ткань белоснежной рубашки. Мэри зябко поёжилась. — Не знаю, как вас благодарить… — она пожала плечами и беспомощно развела руками в стороны. — Я могу что-то сделать? — Разве что позволить мне проводить вас.       Мэри почувствовала смущение — с ней никогда так не обращались. Слишком обходительно. Слишком вежливо. Слишком по-человечески. — Я вас смущаю? — мужчина удивлённо приподнял бровь. — Нет, — соврала Мэри, стараясь не смотреть в тёмные глаза напротив, пристально наблюдавшие за её собственными. — Я живу на Дорсет-стрит. Это в… — Я знаю, где это.       Луна сегодня особенно яркая: светит так, словно намеривается затмить собой само солнце. В такие ночи видна каждая трещина в стене старого дома, каждый выступ каменной брусчатки. Все предметы отбрасывают вокруг себя причудливые тени, искажающие их истинную форму. В такие ночи спокойно. Но только не здесь, не в Ист-энде. Кажется, даже луна не осмеливается рассеивать свой призрачный свет на этот район. Даже в такие ночи здесь царит тьма. Уличные фонари — словно чья-то злая насмешка: их тусклый свет даже не пытается прорваться сквозь мрак здешних улиц. Полупрозрачная дымка тумана пеленой окутывает старые дома, завершая зловещий пейзаж.       Мужчина шёл неторопливо, словно прогуливался. Полы его плаща чуть покачивались при каждом шаге. Он молчал. — Как сюда занесло такого человека, как вы? — Мэри первой нарушила неловкое молчание. — Такого как я? — мужчину этот вопрос явно позабавил: уголок его губ дёрнулся в лёгкой улыбке. — Вы явно не местный. — Что, так бросается в глаза? — Очень, — Мэри кивнула, скосив глаза на собеседника. — Одежда? — Не только. — Тогда что? — Вы слишком… — Мэри замялась в попытке подобрать правильные слова. — … хороши для такого места.       Мужчина засмеялся. Его смех показался молодой проститутке странным: у незнакомца был низкий, чуть грубоватый голос, однако его смех больше походил на смех мальчишки, нежели взрослого мужчины. Мэри в который раз подивилась тому, что до сих пор даже примерно не могла сказать, сколько лет её спутнику. — А вы слишком молоды для панели, — его смех прервался так же внезапно, как и начался. — Я… — девушка снова смутилась, почувствовав на себе пристальный тёмных глаз. — У меня… у меня нет выбора… — Простите, — тон незнакомца вновь стал подчёркнуто вежливым. — Это не моё дело. Не хотел вас смутить.       Мэри поджала губы. — К слову сказать, вы правы, — мужчина продолжил. — Я не из местных. Сказать по правде, я здесь первый день. — И что вас сюда привело? — девушка была рада, что они сменили тему. — Приехал проведать старого друга.       Мэри собралась было спросить, откуда именно приехал, но вовремя прикусила язык: побоялась показаться навязчивой и не в меру любопытной. Вместо этого она поинтересовалась, что «вновь прибывший» думает об Ист-Энде. — Не хотелось бы никого обидеть, но место здесь гиблое, — мужчина пожал плечами. — Похоже на болото: будет затягивать до тех пор, пока не опустишься на самое дно.       Мэри усмехнулась: — Точно, болото. — Вы всю жизнь здесь живёте? — Да, — Мэри кивнула, а затем, поборов стеснение, которое почему-то не отпускало её с первых минут встречи с новым знакомым, задала вопрос, который мучил её всю дорогу: — Как вас зовут? — Моё имя Дж… Джон, — мужчина чуть кашлянул, словно поперхнулся. — Простите, что не представился сразу.       Издалека донёсся злобный крик очередного местного пьяницы, которого, по-видимому, вышвырнули из паба. Мэри внезапно стало стыдно за место, где она родилась: грязные улицы и пьяный вопль так резко контрастировали с опрятно одетым и вежливым мужчиной, что создавалось впечатление, будто две параллельные вселенные вдруг столкнулись друг с другом. — Вам не страшно бродить здесь одной по ночам? — поинтересовался Джон, заложив руки за спину. — Работа проститутки — ночная работа, — Мэри пожала плечами. — Я не об этом. Слышал, в последнее время у вас тут неспокойно… — Вы об убийствах? — Именно.       Мэри недовольно сморщила нос: даже приезжий человек расспрашивает её об этом убийце. Одна Марта со своим нытьём чего стоит. — На жизнь нужно зарабатывать… Даже если по городу бродит убийца, — кратко ответила она, надеясь, что эта тема, уже порядком её доставшая, будет закрыта. — Неужели вам совсем не страшно? Или деньги важнее собственной жизни? — Я стараюсь не думать об этом, — с нажимом произнесла Мэри. — И снова ваша детская наивность. Оттого, что мы перестаём думать о проблеме, она не становится меньше, — философски протянул Джон и слегка улыбнулся, а Мэри про себя отметила ещё одну странную особенность этого человека: он всегда улыбался только уголком губ, отчего эта улыбка больше походила на усмешку.       До Дорсет-стрит оставалось рукой подать, однако знакомых фонарей, каждую ночь освещавших эту улицу, было не видно: они потерялись в призрачных объятиях густого тумана. Время было уже далеко заполночь, и улицы Ист-Энда походили на улицы мёртвого города: ни души. Только лай бродячих собак вдалеке нарушал гнетущую тишину «города-призрака». — Простите мою бестактность, — голос Джона вырвал Мэри из плена собственных мыслей. — Но мне всё же интересно, почему девушка вроде вас подалась в проститутки? — Девушка… вроде меня? — Мэри удивлённо захлопала глазами, не понимая, к чему клонит её собеседник. — Вы красивы, молоды, у вас приятный голос. С такими данными вы могли бы… не знаю… петь на сцене или даже играть в театре…       От неожиданности Мэри застыла на месте, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. — Я сказал что-то не то? — Джон тоже остановился, и его пристальный взгляд скользнул по удивлённому лицу девушки.       Мэри открыла и тут же снова закрыла рот. Сглотнула. Смущённо улыбнулась, чувствуя себя полной дурой. — Вы… правда так считаете? — тихо спросила она. — Да. А что здесь особенного?       Мэри почувствовала, как на глаза невольно наворачиваются слёзы. Господи, какая же она дура… Сколько времени она потеряла здесь, в этом проклятом всеми богами месте. Даже человек, который видит её впервые, говорит, что она создана для сцены. Она всегда это чувствовала, всегда знала об этом. Но в этом чёртовом месте все её мечты повисли на ней мёртвым грузом, не давая взлететь, вырваться из этой грязи, пьянства и нищеты. Теперь она решилась. Она не сдастся — завтра же уедет и начнёт всё с чистого листа. Она не позволит этой чёртовой дыре сломить себя и заживо похоронить её мечту. Она найдёт выход.       Мир вокруг словно стал ярче, заиграл новыми красками: даже тёмные углы ночных улиц теперь не казались такими зловещими. Мэри так и не ответила на вопрос своего собеседника: она просто стояла, чувствуя, как горячие слёзы текут по её лицу, обжигая рассеченную скулу. — Мне уйти? — пальцы Джона, затянутые перчаткой, слегка коснулись её собственных. — Нет-нет, что вы… — девушка захлопала глазами, смаргивая солёные капли. — Не обращайте внимания. Я просто дура…       Её взгляд беспокойно забегал по лицу мужчины, и Мэри в очередной раз отметила, насколько тот красив. Настолько, что ей вдруг до безумия захотелось сказать ему об этом. Хотя он наверняка и сам это знал. Таких мужчин редко где встретишь, а уж в таком месте как Ист-Энд подобная встреча — настоящее чудо. А Мэри никогда не верила в чудеса…       Девушка почувствовала неловкость оттого, что слишком долго и пристально смотрит на своего спутника. — Простите меня, — она утёрла слёзы и сделала шаг назад. — Я не всегда такая странная. — Сегодня — особенный день? — снова улыбка уголком губ. — Вы даже представить себе не можете насколько, — Мэри тоже улыбнулась. Тепло и искренне. Впервые за последнее время.       На мгновение между собеседниками повисло молчание, и только свист ветра в узких проулках нарушал наступившую тишину. — Я живу вон там, — Мэри указала на крышу дома в дальнем конце улицы, едва видневшуюся в тумане. — Снимаю комнату.       Джон молча кивнул.       Дом, в котором Мэри Келли снимала комнату, находился во дворах. И чтобы добраться до входной двери, приходилось немного попетлять среди узких проулков. Однако плата за жильё была небольшой, и это компенсировало все недостатки. — Мне очень повезло, что вы проходили мимо, — Мэри чувствовала небывалый подъём: ей хотелось говорить без остановки. Она уже не беспокоилась о том, что может показаться новому знакомому эдакой надоедливой мухой. — Не спорю.       Мэри сказала что-то ещё, но мужчина не отреагировал. Они зашли в очередной переулок, едва освещенный старым фонарём. Девушка мысленно прокручивала в голове все события сегодняшней ночи, её встречу с Джоном… Как несколько минут, проведённые с незнакомым человеком, могут полностью изменить жизнь? Всё это казалось каким-то нереальным, словно происходило не с ней. И тут Мэри внезапно ощутила странное чувство. Весь их разговор с Джоном, все сказанные ею самой фразы вихрем пронеслись в голове, и поток мыслей словно зацепился за невидимую преграду: что-то не давало ему продвинуться дальше. Что-то было не так… « — Я живу на Дорсет-стрит. Это в… — Я знаю, где это. » « — Я не из местных… Я здесь первый день…»       Чёрт возьми. « — Я не из местных… Я здесь первый день…» « — Я живу на Дорсет-стрит. Это в… — Я знаю, где это. »       Внезапная догадка заставила Мэри замереть на месте: она остановилась так резко, что тело едва успело удержать равновесие, продолжая по инерции двигаться вперёд. Дыхание оборвалось, а в желудке стало нехорошо. Девушка медленно подняла голову, уставившись на своего спутника. Тот улыбался. Однако совсем не так, как прежде, — не уголком рта. Его губы полностью раздвинулись, обнажая ровные белые зубы. — В чём дело, Мэри? — не переставая улыбаться, поинтересовался Джон. — Вы сказали, что вы здесь впервые… — Так и есть. — Тогда откуда вы знаете, где Дорсет-стрит? — собственный голос показался Мэри каким-то осипшим.       Дорсет-стрит — улица на окраине. Именно про такие места говорят «у чёрта на рогах». Даже люди, живущие в Ист-Энде всю жизнь, зачастую затрудняются сказать, где находится эта захолустная улица. Знать об этом может только человек, хорошо знающий Ист-Энд.       Джон продолжал улыбаться. Красивая улыбка… Однако при виде неё Мэри стало дурно. Лицо мужчины словно вытянулось, а правильные черты слегка заострились, придавая выражению хищность. Но самым жутким во всём образе были глаза — они перестали быть тёмными, полностью превратившись в чёрные. Создавалось впечатление, что весь глаз занимал один большой зрачок без радужки. — Что с вами, Мэри? — Джон чуть склонил голову на бок. — Вы словно привидение увидели…       Мэри почувствовала, как из желудка к горлу подкатывает тошнота. В ногах вдруг появилась слабость, а кончики пальцев рук задрожали. Всё это бред… Полный бред. Этого не может быть. Это… это просто сон.       Тело словно одеревенело: ни сдвинуться с места, ни пошевелиться. Дышать стало тяжело: воздух будто застрял в горле, отказываясь проникать глубже, в лёгкие. Невозможно. Только не со мной. Не верю…       Мэри резко рванула назад, открывая рот, чтобы что есть силы крикнуть «На помощь!», однако уже через мгновение отлетела в сторону, больно ударившись о стену проулка. На несколько секунд в глазах потемнело от боли, а скула, по которой только что прошлась мужская пощечина, горела огнём. Твёрдые пальцы схватили девушку за подбородок: — Я могу вспороть твоё горло одним точным движением за долю секунды. Но ведь это… неинтересно, правда?       В следующее мгновение в свете фонаря сверкнуло лезвие ножа — тонкое и длинное. Мэри остолбенела. — Ни звука, — выдохнул Джон ей прямо в рассеченную скулу, отчего ещё свежую рану неприятно обожгло горячим дыханием.       Мэри почувствовала, как у неё затряслись колени, и если бы мужчина не прижимал её к стене, она бы точно сползла на землю. Она дышала быстро и часто, но воздух словно не доходил до лёгких: его катастрофически не хватало. Девушка чувствовала, что задыхается. — Тихо-тихо… — чуть крепче прижав к себе дрожащее тело проститутки, произнёс Джон. — Будешь продолжать в том же духе — потеряешь сознание. — Прошу вас… отпустите… — задыхаясь прошептала Мэри, чувствуя, как в груди всё словно покрывается ледяной коркой. — Тебе стоило быть внимательнее и хоть иногда интересоваться тем, что пишут в газетах, — лезвие ножа легко скользнуло по шее, и девушку затрясло сильнее. — Или ты считаешь себя особенной? Считаешь, что тебя это всё не касается?       По щекам Мэри покатились солёные капли. «Не может быть… Этого просто не может быть…»       Её разум до сих пор отказывался осознавать происходящее; сознание словно плыло в густом тумане, и казалось, будто всё это просто дурной сон. — Знаешь, что меня раздражает в таких, как ты, больше всего? — спросил Джон и чуть склонил голову на бок, пристально вглядываясь в мокрые глаза девушки. В ответе он был явно не заинтересован, поэтому сразу же продолжил: — Вы все как одна безбожно врёте.       Мэри беззвучно зарыдала, чувствуя, как ужас тугим жгутом скручивает сердце. — Таких, как ты, я вижу насквозь… — лицо мужчины вплотную приблизилось к бледному лицу девушки. — Вы заврались настолько, что стали обманывать самих себя. Ищете отговорки и оправдания, прикрываетесь тем, что у вас нет выбора… Но я-то знаю, почему вы те, кто вы есть. — Умоляю вас… — прошептала Мэри, сглатывая слёзы. — Всё дело в том, что вы идёте на панель не из-за того, что у вас нет выбора. И даже не из-за денег… А потому что вам это нравится.       В следующее мгновение лицо мужчины склонилось куда-то за ухо Мэри, и теперь когда он говорил, его губы задевали нежную кожу: — …нравится, когда с вами обращаются как с вещами. Нравится, когда вас используют… — он говорил тихо, почти что шептал. — В этом вся ваша суть… — Пожалуйста… — голос Мэри срывался. — Я всё сделаю… — Да? И что ты можешь мне предложить? — губы Джона вплотную приблизились к губам девушки, а затем расползлись в издевательской улыбке: — Что может предложить шлюха? — Умоляю вас… — То, что ты умеешь делать лучше всего, верно? Считаешь, что отыметь тебя в ближайшей подворотне — достойная плата?       Внезапно его рука скользнула вниз, очертив пальцами невидимую линию на шее девушки. — Знаешь, зачем я здесь? — нос Джона шумно втянул воздух, словно вдыхая чужой страх. Его пальцы спустились ниже, обведя подушечками девичью ключицу. — Этот район нуждается в очистке… Тщательной и скорой.       Мэри чувствовала, как от частых потоков слёз у неё начинают опухать глаза. Лезвие, прижатое к шее, чуть вспороло кожу, и теперь рана больно саднила. — Вы как опухоль: разрастаетесь, заполоняйте собой всё вокруг. Вас всё больше и больше, — мужская ладонь легко прошлась по груди Мэри. — Вы — грязь, от которой не отмыться… — Джон, пожалуйста… — взмолилась девушка, задыхаясь от слёз. — Не называй меня так, — чёрные глаза зло сузились. — Меня зовут Джек. — Я собиралась уехать… Я не хочу больше быть… — О, держу пари, ты собиралась начать новую жизнь? — злая усмешка прямо в дрожащие губы Мэри. — Что ж, весьма похвально…       Рука мужчины вновь погладила грудь девушки, а затем чуть сжала её в ладони. Мэри невольно вздрогнула, сглатывая слёзы. — Вот только ты не учла одного: такие, как ты, не меняются. Вы изначально рождаетесь грязными…       Мэри не могла больше слушать этого сумасшедшего человека. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она просто потеряет сознание. В голове крутилась только одна мысль: Она не хотела умирать.       Особенно сейчас, когда наконец-то решилась полностью изменить свою жизнь, покончить с ненавистным прошлым, забыть об этом проклятом месте. Она не хотела умирать.       Сейчас, когда она ещё так молода. Она не хотела умирать.       Она ведь ещё даже не жила толком.       Слёзы железной цепью сдавили горло. Она так не хотела умирать. — Ты ведь считаешь себя особенной, правда? — кончики чужих пальцев забрались под край её лифа на платье и легко погладили кожу под тканью. — Считаешь себя выше других таких же как ты… Не хотелось бы тебя расстраивать, но, к сожалению, ты такая же грязь, как и остальные.       Мэри тихо всхлипнула и ещё больше вжалась в стену позади себя, словно надеялась слиться с ней воедино. Девушку бросало то в холод, то в жар, а от сильного нервного напряжения у неё начала болеть голова. Казалось, слёз уже совсем не осталось, однако всё новые солёные потоки продолжали скользить по лицу, плавно стекая на шею.       Пальцы Джона (Джека?) чуть глубже проникли под ткань лифа и легко погладили сосок на груди девушки. Мэри показалось, что её словно ударили по оголённым нервам: прикосновение вызвало дрожь, тёплой волной прокатившуюся по всему телу. Мужчина усмехнулся ей в губы, а его большой палец вновь обвёл чуть затвердевший сосок. Изо рта Мэри сам собой вырвался тихий стон, и девушка широко раскрыла мокрые от слёз глаза, удивляясь реакции собственного тела. Страх никуда не делся: его холодные щупальца продолжали сжимать сердце Мэри, бьющееся в сумасшедшем ритме. Однако появилось что-то ещё. Что-то, чего она уже давно не испытывала. На панели забываешь о собственном удовольствии, мечтая лишь о том, чтобы клиент кончил как можно быстрее. Тебя берут грубо и быстро, ни капли не заботясь о твоих ощущениях. Однако прикосновения этого человека были медленными, почти что невесомыми, дразнящими… Мэри невольно прогнулась в спине, когда мужская ладонь полностью накрыла её грудь и принялась неторопливо ласкать, легко сжимая и поглаживая. — Что и требовалось доказать, — усмехнулись ей на ухо, и в следующее мгновение затылок Мэри с глухим звуком ударился о каменную стену. Девушка громко застонала от боли, закатывая глаза: мир вокруг заходил ходуном, а затем погрузился в темноту. Она словно в замедленном ритме чувствовала, как подгибаются её колени, чувствовала, как падает. Внезапно вокруг её талии сомкнулась крепкая рука, не давая Мэри полностью осесть на землю. — Тише-тише… — насмешливо прошептали ей на ухо, и чужое тело плотно прижалось к её собственному. — Я тебя держу…       Сознание то ускользало от неё, то приходило вновь, принося с собой адскую боль в затылке. Перед глазами в полной темноте расплывались оранжевые круги, сливаясь друг с другом в беспорядочный узор. В горле застряла тошнота. Мэри беспомощно повисла на чужом теле, вцепившись руками в мужские плечи. Девушка чувствовала, как её ноги волочились по земле: её тащили. Она попыталась дёрнуться, но едва ли смогла пошевелить пальцами. Время тянулось словно резина, а тупая боль в затылке не утихала. Мэри попыталась закричать, но как только открыла рот, услышала то, отчего снова чуть не потеряла сознание: — Один звук, и ты захлебнёшься собственной кровью. — Прошу вас, отпустите… — собственный голос показался ей каким-то сухим карканьем. — Желание дамы для меня закон, — насмешливо промурлыкали Мэри на ухо.       Через пару мгновений она почувствовала резкую боль в коленях, а затем в плече: она упала на землю. Девушка глухо застонала и чуть приоткрыла глаза: ничего. Зрение возвращалось мучительно медленно: то расплывалось мутным пятном, то фокусировалось на размытых предметах. Мэри дрожащей рукой ощупала собственный затылок: тонкие пальцы окрасились в тёмно-бордовый цвет. Тошнота в горле усилилась. Девушка попыталась встать, однако головокружение ударной волной вернуло её на землю. Сумасшедшее биение сердца разрывало грудь, воздуха не хватало, а боль стальными клещами сдавливала затылок. Но Мэри из последних сил пыталась подняться на ноги. Тщетно. — У тебя сотрясение, — раздался сзади знакомый голос. — Чем больше ты напрягаешься, тем хуже тебе становится.       Мэри дёрнулась в последней попытке встать и снова упала на колени, разрыдавшись от бессилия. Предметы вокруг наконец-то начали обретать чёткость, и девушка увидела, куда её притащили. Мост. Она находилась под старым каменным мостом на самой окраине города. Этот мост она каждый день могла видеть из окна своей крохотной комнатушки. Увидев его сейчас, Мэри почувствовала, что её сейчас вырвет: даже если она улучит момент и закричит, её всё равно никто не услышит. Сюда редко кто захаживал даже днём. Истерика накатила удушающими волнами. Она умрёт здесь. Она умрёт. Умрёт.       Он выпотрошит её, как и остальных. Перережет горло и вспорет живот. Её изуродованное тело здесь никогда не найдут. — Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё… — мокрыми от слёз губами зашептала она, однако издевательский смех прервал её: — Что, серьёзно? — … да приидет Царствие Твоё, да будет воля Твоя… — Нет уж, дорогая, — мужчина схватил Мэри за волосы и, запрокинув её голову назад, прошептал в дрожащие губы: — Здесь Бога нет.       Мэри передёрнуло от горячего дыхания, и она попыталась отодвинуться от лица своего мучителя как можно дальше. Тот лишь усмехнулся, но отпустил её. Девушка снова попыталась подняться, и на этот раз у неё почти получилось. Однако мужская рука стальной хваткой вцепилась в хрупкое плечо, возвращая обессиленное тело обратно на землю. — Я не разрешал тебе вставать.       Мэри часто задышала, уткнувшись лицом в холодную брусчатку. Силы её оставили. Чёткие шаги позади неё плавно переместились вбок, а затем остановились прямо перед ней. Девушка медленно подняла голову и заплаканными глазами уставилась на возвышавшуюся над ней фигуру. — Ты ведь даже представить себе не могла, что что-то подобное может случиться именно с тобой, — чёрные глаза, казалось, способны были пробуравить её собственные насквозь. — С кем угодно, только не с тобой, верно?       Девушка всхлипнула и лихорадочно закивала головой, умоляюще глядя на мужчину. — Бедняжка… — Джек ласково погладил её по спутанным волосам. — Умоляю вас… Я уеду… Я собиралась уехать… — зашептала Мэри, вцепившись в полы длинного плаща. — Я больше не проститутка… — И всё же наивность — порок, — задумчиво протянул мужчина, улыбнувшись в своей обычной манере: уголком рта. — Вопреки всеобщему мнению, такими, как ты, не становятся — ими рождаются… — Клянусь вам, я больше никогда… — Тихо, — Джек приложил указательный палец к девичьим губам, а затем снова погладил Мэри по голове. Другой рукой он вытащил из-за пояса знакомый нож, и Мэри почувствовала, что сейчас точно потеряет сознание: сковывающий ужас парализовал и тело, и разум. Она боялась лишний раз пошевелиться или слишком громко вздохнуть. Холодное лезвие осторожно коснулось её шеи: сталь почти ласково погладила горячую кожу и замерла на плече девушки. Мужчина протянул руку к своему плащу и одёрнул полу; затем его пальцы потянулись к ширинке на штанах и неспешно её расстегнули. Мэри сглотнула.       Она делала это только один раз, и это было ужасно: извозчик, который купил её в ту ночь, ровным счётом ничего не знал о способностях человеческого горла. Толстый, отвратительный на вид член втыкался в её горло с такой силой, что она едва сдерживала рвотные позывы. Слёзы градом катились из глаз, однако тому уроду было плевать: казалось, это лишь больше его заводило. В конце концов, Мэри всё-таки стошнило. Ублюдок ушёл, не заплатив ей ни цента. Воспалённое горло болело дня два.       Мэри снова сглотнула и, зажмурив глаза, приготовилась к худшему. Мужская ладонь надавила ей на затылок, избегая ушибленного места, и придвинула ближе: губ коснулась гладкая и горячая головка члена и, раздвинув их, скользнула внутрь рта. Мэри внутренне сжалась в ожидании грубого вторжения, однако вместо этого чужая ладонь потянула её назад, а затем снова вперёд, насаживая её рот на член, но не позволяя губам продвинуться дальше головки. Движения мужской руки были плавными и неспешными и не имели ничего общего с тем, что было у неё в первый раз. Мэри несмело посмотрела наверх, встретившись взглядом с чернотой чужих глаз. — Знаешь, что я ценю в этой жизни большего всего? — Джек склонил голову на бок, и его рука надавила на затылок проститутки чуть сильнее. — Порядок — вот что действительно хоть чего-то стоит в нашем мире.       Мужчина прижался спиной к каменной стене моста и запрокинул голову назад, прикрыв глаза. Теперь его член чуть глубже входил в рот девушки, однако темп оставался таким же неторопливым и плавным. — Люблю, когда всё находится на своих местах, — он говорил тихо, почти шёпотом, но Мэри отчётливо слышала каждое слово: — Как ты сейчас…       Она не останавливалась ни на секунду, подчиняясь направлявшей её руке и молясь всем известным богам о снисхождении. — … ведь такие, как ты, всю свою жизнь проводят на коленях… Не буквально, разумеется, — продолжал Джек, чуть глубже насаживая рот Мэри на свой член: теперь головка доставала до самого горла, но боли не причиняла. Языком девушка могла ощущать небольшие венки на стволе члена. — … ты думаешь, что, уехав, сможешь оставить всё в прошлом? — не открывая глаз, спросил мужчина; его дыхание было учащённым, но говорил он ровно и размеренно: — Не получится. Тот, кто однажды ступил на этот путь, уже никогда не изменится.       Внезапно его рука подхватила Мэри под локоть и рывком поставила на ноги. Голова тут же закружилась от резкого подъёма, возвращая тупую боль в затылке. Девушка начала заваливаться на бок, но чужие руки мгновенно подхватили её, прижимая спиной к стене. Очертания знакомого лица расплывались перед глазами. — Не смей терять сознание, — жёстко произнёс Джек. Он прижимался к Мэри слишком сильно, буквально вдавливая её тело в стену, мешая дышать. Мужская ладонь коснулась её бедра, задирая ткань длинной юбки. — Что… что мне сделать, чтобы вы… отпустили меня? — прошептала Мэри, вглядываясь в лицо своего мучителя.       Джек ответил не сразу. Его пальцы скользнули по оголённой коже бедра обжигающим прикосновением. — Да что ты можешь? — он усмехнулся и сжал девичью ягодицу в горячей ладони.       Мэри почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слёзы отчаянья. И действительно, что она может дать взамен своей жизни? Рука мужчины вновь сжала её ягодицу, и подушечки пальцев проникли под ткань белья, поглаживая кожу под ним. Ответить Мэри было нечего. — В этом-то и проблема, — зло усмехнулся Джек, а затем резко перевернул Мэри спиной к себе, прижав грудью к холодной стене. Девушка охнула от неожиданности и вцепилась пальцами в шершавую каменную поверхность. Рука мужчины соскользнула с её ягодицы и плавно переместилась на внутреннюю сторону бедра. — Такие, как ты, ничего не могут дать этому миру…       Мэри пыталась вслушаться, о чём говорит голос сзади, но невольно отвлекалась на руку, скользящую у неё под юбкой: ладонь медленно поглаживала внутреннюю сторону бедра, доходя до линии нижнего белья и спускаясь обратно вниз. Пальцы были слишком горячими, словно у мужчины вдруг поднялась температура. — Вы абсолютно бесполезны… — ухо Мэри обдало горячим дыханием, отчего коже стало щекотно. Затем подушечки чужих пальцев скользнули по ткани её нижнего белья и замерли, почувствовав, что оно влажное. — Удивительно, правда? — Джек чуть вытянул шею, укладывая голову девушке на плечо. — Твоя жизнь висит на волоске, а ты… — Я не хочу умирать… — всхлипнула Мэри, чувствуя, как мужские пальцы неторопливо поглаживают её промежность через ткань.       Джек не ответил: он лишь ближе прижался бёдрами к ягодицам своей жертвы и прислонился лбом к её шее. Внезапно Мэри выгнулась и тихонько заскулила: горячие пальцы забрались под ткань её нижнего белья и, слегка надавив, заскользили по влажной коже. Дыхание Мэри участилось, а через несколько мгновений она уже едва сдерживала рвущиеся наружу стоны. Удовольствие росло с каждой секундой, и теперь девушка уже не могла стоять спокойно: она то сжимала трясущиеся колени, то дёргала бёдрами, то прогибалась в спине. Другой рукой мужчина придерживал подол её длинной юбки. — Если бы вы только знали, как я вас всех ненавижу… — он сдвинул теперь уже совсем мокрое бельё в сторону и одним плавным движением вошёл в тело девушки до конца. Мэри громко застонала и выгнула поясницу, крепко зажмуривая глаза. Одной рукой мужчина упёрся в стену, а другой схватил свою жертву за шею и слегка сжал её пальцами. Он сразу же задал быстрый темп движений, и девушка принялась стонать непрерывно, чувствуя, как скользит внутри неё твёрдый член входя на всю длину.       Мэри стало плевать на всё: разум словно отключился, а из головы вылетели все до единой мысли. Тело горело, словно в приступе лихорадки, а пальцы сжимались в кулаки, больно вдавливая ногти в ладонь. Бёдра мужчины ритмично стукались о женские ягодицы, и с каждым новым толчком Мэри чувствовала, как чужие пальцы всё сильнее сжимаются на её горле: воздуха не хватало, но это только обостряло желание, заставляло наслаждаться каждым вздохом. Там внизу, где быстро входил в неё горячий член, жар стал уже невыносимым, и Мэри почувствовала, что ещё немного, и она просто взорвётся…       Джек ощутил, как девушка невольно сжала его внутри, схватил её за волосы и… перерезал ей горло. Проститутка задёргалась в его руках, обхватив пальцами собственную шею. Её ноги подкосились, но убийца крепко обхватил её за талию, не давая упасть на землю. Мэри сдавленно захрипела и принялась беспомощно шарить ладонями по стене. Через несколько секунд она перестала дёргаться. В воздухе запахло кровью, и на мгновение мужчина прикрыл глаза, наслаждаясь знакомым запахом с примесью металла, а затем, сделав ещё несколько мощных толчков, стиснул зубы и резко втянул в себя воздух.       Отшвырнув мёртвое тело в сторону, он выпрямился и вытер нож о внутреннюю подкладку плаща. * * * 10 ноября 1888 года. — О Господи… — инспектор Скотланд-Ярда снял головной убор и на мгновение прикрыл глаза: по долгу службы ему приходилось видеть многое, но такого — никогда. Стажёр, стоящий рядом с ним, зажал рот рукой и пулей выскочил на улицу: его стошнило. — Вот же ублюдок, — с ненавистью выругался коронер, глядя на распростёртое вдоль кровати тело. — Что думаете? — инспектор взял себя в руки и приблизился к кровати. — Думаю, что он убил её не здесь, — коронер склонился над останками. — Сюда он притащил уже мёртвое тело и спокойно… доделал своё дело. — Взгляните на стол. Думаете, это что-то значит? Послание?       Коронер скривился, глядя на разложенные на столе человеческие органы. — Это значит лишь то, что он больной псих… — Сэр, там на улице журналисты, — из входной двери высунулось бледное лицо стажёра. — Они требуют вас, инспектор. — Убрать их немедленно. — Но, сэр… — Любой ценой, — отрезал инспектор и метнул в сторону стажёра недовольный взгляд. Тот кивнул и исчез за дверью.       Коронер вздохнул и рассеянно провёл рукой по волосам. — И снова никаких свидетелей. Последней, кто видел её живой, была Марта Сандерс — тоже проститутка. Но она утверждает, что когда уходила, девушка оставалась одна.       Инспектор закусил губу и отвернулся от изуродованного тела. — Пятая жертва. А у нас до сих пор ни единой улики, ни одного показания…       Коронер промолчал и, достав блокнот, принялся составлять описание. * * * — Говорю тебе, он её как свинью выпотрошил… — Да враки всё это… — Да я сам видел! — Да где ты мог видеть? Туда никого не впускали…       Два патрульных констебля неторопливо шли вдоль ночных улиц, освещая ручными фонарями каждый тёмный угол. — После последнего убийства инспектор как с цепи сорвался, — продолжал один из них, что был постарше. — Никогда такого не было, чтобы почти всех патрульных сослали один район патрулировать… — А всё из-за шлюх каких-то, — недовольно сморщил нос второй. — Кому они вообще нужны? — И то верно. Перекур? — Давай. У меня уже ноги отваливаются.       Мужчины остановились у небольшого крыльца мясной лавки и, присев на нижние ступеньки, закурили. — Ночь ещё, как назло, холодная, — пробубнил тот, что помладше, втягивая голову в плечи. — И вообще, жутковато здесь как-то… — Успокойся. Этот псих только баб убивает… — Точно? — Да точно-точно. — Ну ладно, — младший довольно затянулся сигаретой и замолчал.       Тишина стояла такая, словно весь район вымер. Только изредка вдали слышался стук лошадиных копыт — извозчики работают даже ночью.       Несмотря на то, что инспектор Скотлэнд-Ярда всеми силами старался предотвратить попадание деталей последнего убийства в газеты, журналисты нашли способ это сделать. После этого ряды проституток на ночных улицах Ист-Энда резко поредели, однако напряжение, сковавшее район, только усилилось. Даже те, кто не работал на панели, старались не выходить из дома в ночное время суток. — Интересно, как он выглядит? — выдыхая дым, спросил старший. — Пёс его знает. Некоторые говорят, что это вообще не человек… — Ага, и кто же тогда? — Говорят, будто это сам Дьявол наказывает грешниц… — Ну да, конечно, — старший презрительно фыркнул, но было заметно, что ему стало не по себе.       Младший немного помолчал, а затем, хитро прищурившись, придвинулся к товарищу чуть ближе и заговорчески прошептал: — А что, если он нас сейчас слышит? — Да иди ты, — старший толкнул его в плечо. — Ну правда, стоит здесь где-нибудь и слушает... — Ну да, а моя мать — королева Виктория, — ответил старший, и оба мужчины засмеялись.       Усмехнулся и третий мужчина. Тот, что стоял за углом той самой мясной лавки, на крыльце которой расположились патрульные. Он тоже усмехнулся. Уголком рта.       Полицейские докурили и, продолжая обсуждать последнее убийство, вновь двинулись патрулировать улицу. Мужчина вышел из-за угла и проводил их долгим взглядом пронзительных чёрных глаз. Затем он снова улыбнулся и, завернув за угол, скрылся в темноте туманных улиц.