Безвозмездный поцелуй

      Чего ещё можно желать, если весь этот мир вот уже столько лет помещается на ладони? Только спокойствия, тишины и умиротворения. В саду Сан-Галлии исчезли все цветы, но он не потерял своей естественной красоты, наоборот, снежное покрывало, переливающееся в лунном сиянии, притягивало с невероятной силой. Было в нём что-то таинственное, мистическое, прекрасное… Неземное… А лунный диск над землёй походил на остывшее солнце, которое стало причиной пропажи цветов, ярких красок, времени и людей. Кто-то снова сидит на старой, скрипящей лавочке и держит в правой руке необычную, старинную трубку, усеянную множеством причудливых узоров в виде различных завитушек, на которых красовались мелкие цветы да небольшие листочки. Было заметно, что к ней приложила руку не машина, штампующая однотипные вещички, не стоящие даже взгляда, но мастер, потративший на эту работу невероятное количество времени и терпения. Ведь ни один механизм не способен рисовать красиво так, как это может делать человек. И все эти таинственные рисунки из золота напоминают жизненный путь того, кто растворился в этом мире, став с ним одним целым. Белые волосы сливаются со снежным покрывалом, но замшевая накидка выдаёт обладательницу трубки. Она снова подносит мундштук к губам, затягиваясь, вдыхает чуть горьковатый дым дорогого табака, на который были спущены последние деньги. И вновь в старом, потёртом кошельке ни гроша, зато есть возможность возвести стену из яда со всех сторон, пускай никто не посмеет подойти к нему - тому, кто ненавидит шум. Тяжкий выдох, маленькая тучка застыла перед глазами, не растворяясь. Первые шаги к построению стены сделаны, ведь в дыме словно отражается безразличие ко всему миру. Очередная затяжка, в ярко-зелёных глазах отражается чистое ночное небо. Который час? Только Богу ведомо, её это не волнует, ведь каждое мгновение давно утратило свою цену, смысл. Лишь снег под ногами и небо над головой, а ещё усталый шепот северного ветра - вот и всё, что нужно. «Величайшая ведунья всех времен и народов» снова курит трубку, пытаясь выпасть из этого мира на ближайшие пару часов. Потерять себя, провалиться в беспамятство, дать волю мыслям, это было нужно, чтобы обдумать, как дальше жить и по какой дороге идти в этот раз. Она смотрела на холодные, тихие звёзды, зная о том, что одна из них ровно год назад упала на голову с распростёртыми руками. Упала и по сей день ходит за ней по пятам. Сотни мыслей лезло в голову с каждой затяжкой и выдохом. «Почему именно я? За что мне всё это? Почему высшие силы прислали ко мне это безобразие?!» — вновь и вновь спрашивала у себя Асмодея. Девушка упрямо отгоняла от себя любые мысли об этом создании, которое всячески раздражало, даже одним упоминанием о нём можно было довести её до ручки. Ненависть к этому образу, ставшему для неё таким привычным на жизненном пути, и так наполненным неприятностями, невольно прорисовывала каждую деталь перед глазами. Чудак в нелепой маске, назвавший себя звездой с неба, появился перед ней ровно год назад, на этом самом месте. Когда Асмодея решила загадать самое элементарное желание: всего лишь какой-то перекус. Из-за которого вынуждена страдать всю оставшуюся жизнь из-за назойливой звёздочки. Да кто вообще решает, кому какая звезда и кому какой желающий достанется? Этого не знает никто, даже эта девушка не может найти ответ на этот вопрос, который день за днём, все чаще и чаще возникает в потоке мыслей, что теребят её разум с невероятными усилиями. Прерывистое дыхание, облачка табачного дыма устремлялись в тёмно-голубые небеса, скрывая сияющие звёзды, оказавшиеся живыми людьми. И внезапно одна из самых маленьких начала падать в сторону центрального района города, в котором никогда не исчезает свет. Такой быстрый и невероятно стремительный полёт, в котором лишь на мгновение мелькнул короткий и едва заметный, растворяющийся в вечной пустоте да синеве, след. — Вот ведь не повезло кому-то, — сказала девушка в перерыве между затяжками, — ещё один смертный будет страдать из-за того, что не спит ночью… Говоря эти слова, Асмодея знала, что может их подтвердить, ведь сама вот уже год переживает последствия своего небольшого желания. И эта проблема явно испытывает к ней огромную любовь. Она ненавидит это чувство и всё, что с ним связано, а такие поклонники, в её понимании, просто ничтожны да жалки. Вообще все, кто испытывает чувство любви к кому-то или чему-то - бездарные, слабые, глупые и слепые. А вот кто это - не важно. Асмодея никогда не будет любить, а если такое и случится, то она запечатает эти чувства, бросит их на самое дно своего подсознания, запрёт за тяжёлой дубовой дверью, повесив туда тысячу замков и цепей. Всё что угодно, только бы жить спокойно. Внезапно начал подниматься ветер, он теребил край серой юбки и замшевый плащ, развевал волосы девушки, а пушистый сухой снег пустился в пляс. Похоже, это было вызвано падением той звездочки, и волна от удара разбудила проклятый ветер, заставивший ведунью укутаться поплотнее да выпустить трубку из руки. Как только она упала в снег, то перестала испускать ядовитый дым, который был своеобразным источником наслаждения. — Чёрт! — прорычала девушка, и дрожащая рука потянулась вниз, надеясь, что хотя бы трубка не пострадала. Отряхивая вещицу от снега, она услышала, как скрипит снег и шелестит чья-то одежда. Беловолосая уже знает, кто может носить старомодные, дырявые и по сотне раз залатанные плащи. Только тот, кого она просто терпеть не может: та самая звезда, ставшая ненавистным препятствием на жизненном пути, которое ни подвинуть, ни убрать. Сцепив зубы, Асмодея не стала дожидаться того момента, когда этот придурок окажется слишком близко. Слишком близко, чтобы коснуться её хрупких плеч. Потому спрятав трубку, сразу она начала говорить: — Только посмей приблизиться ко мне ближе, чем на метр, обещаю, мать родная не узнает. Но он слишком смелый, он знает, что девушка похожа на розу. Такую же прекрасную, но имеющую ядовитые шипы. И он не боится ранить себя ими, только бы быть ближе к ней, настолько, насколько позволяет ему глубина ран. Потому, не боясь и продолжая шуршать плащом, слушая, как скрипит сухой снег под ногами, он всё-таки подошёл к Асмодее, но не коснулся. Боялся выслушать очередную кипу оскорблений в свой адрес. Его хриплый голос, наполненный нежностью, был похож на какую-то усыпляющую мелодию. Звезда, которая была для Асмодеи самым непрошенным гостем, тихо шепнула ей на ухо: — Я тоже рад тебя видеть, принцесса. — Как же ты меня раздражаешь, — прохрипела девушка и, достав сигарету, как можно быстрее схватила зажигалку. Она не могла прожить и минуты без этого странного удовольствия. — А ты меня нет… — Как я рада, — Асмодея шикнула, затягиваясь очередной дозой дыма. Конечно, сигареты не заменят первоклассный табак, но курить трубку, подаренную им, в его же присутствии она не хотела. Как не хотела показывать, что ей нравятся эти странные знаки внимания. То, как он засыпает её подарками и старается изо всех сил выпросить хотя бы один взгляд в свою сторону, хотя бы улыбку или фразу, произнесенную таким холодным тоном, что и не разобрать истинных чувств. Но внезапный порыв ветра заставил сигарету потухнуть, а потому ведунья снова схватила зажигалку, и, дрожа от холода, продолжала добывать огонь, что, как на зло, потухал при первой же возможности. — Помочь? — спросил Родион, садясь рядом с девушкой. — Обойдусь, — фыркнула Асмодея, и в конце концов сдалась. Обычная дешевая зажигалка мигом полетела в снег, оставив за собой едва видимый след. Что-что, а когда рядом эта проклятая звезда, девушка начинала невероятно нервничать и всё превращалось в настоящий кошмар. Всегда, стоило парню оказаться рядом, неприятности, будто хвостиком, тянулись за этим чёрным плащом. Всё валилось из рук от его неожиданного появления за спиной. Хотелось умереть, когда его холодные ладони ложились на плечи. Вот как сейчас, его рука накрыла её собственную, холодно… От его прикосновения сердце бьётся быстрее, кажется, что на бледных щеках появится румянец. А потому девушка одёргивает руку, и с отвращением на лице обтирает её об подол чёрного платья. В то же время, как самая главная проблема её жизни улыбается, зная, зачем девушка отдёрнула руку. И он хотел бы обнять, но знает — оттолкнёт. И тут Асмодея вспоминает о желании, что связывает её и этого чудака. — Вороненко, — она обратилась к нему в приказном тоне, — ты когда исполнишь моё желание?! Беловолосая перешла на крик, что эхом раздался в замороженном, как её сердце, саду. На это парень развел руками и начал выискивать очередное оправдание: — Я забыл, Ась, честно, забыл. Ну, прости. Сложив руки на груди, девушка отворачивается, недовольно хмыкая: — Сволочь ты, Вороненко, я с такими темпами умру с голоду! И да, заканчивай уже со своими отмазками, эта уже была и звучит двадцатый раз за год. Да, у меня великолепная память. Помню каждую отмазку, придуманную тобой. Скажи, зачем тебе это? Нравится бесить меня своим присутствием? Он опустил голову, и сцепив руки в замок, заговорил: — Я правда забыл, просто, сегодня особенный день для меня… — У тебя каждый день особенный, когда мне на нервы подействуешь, Вороненко Родион, — внезапно сигарета вновь оказывается у нее во рту. Девушка вспомнила о спичках, ещё одна попытка подкурить была удачной, и бездушный кусок почти сгоревшей деревяшки упал в снег, оставив горсточку пепла да странный, рассыпчатый след. Очередной клуб дыма поднимается в воздух, но тут же растворяется. Неловкое молчание царит вокруг. Они не скажут друг другу ни слова, сидят, отвернувшись. Каждый думает о чём-то своём. Она представляет, как парень убирается прочь. А он видит её в своих объятиях. Эта любовь, как нож, которым так легко убить, просто вонзи его в сердце и не жди, это страшное оружие дальше сделает все само. Это как яд, что разрывает плоть и душу. Эта любовь обоим причиняет боль. Эта любовь выводит их из равновесия. Мысли Асмодеи внезапно сворачивают в другое, немного странное русло. «Особенный день», — всплывает в голове девушки. Что ещё за особенный день? Она копается в своей голове в поисках ответа, вспоминая, как он постоянно о чём-то говорил, а она, игнорируя его присутствие, спокойно занималась обыденными делами. Ну, как спокойно, несколько разбитых чашек не в счет. Во всяком случае, Ася ещё не убила его, а потому пускай радуется хотя бы этому. И всё равно, совесть ведуньи и некромантки в одном лице начала просыпаться и медленно, но настойчиво грызть её сознание. Словно это её и правда беспокоило в данный момент. Хотя, так оно и было. Но что же это за особенный день, он котором он постоянно говорил? Тишина. Немое молчание. Тихие вздохи. Сигарета чуть не упала в снег, когда девушка вспомнила недавние события. Неделю назад, он, как обычно, ворвался в её дом без разрешения (а все потому, что звезда додумался сделать дубликат ключей), и снова принялся надоедать своим присутствием. А она, как всегда, наорав на него пару раз, шикнула и обозвала придурком. Девушка припомнила, что в тот момент, когда она готовила себе кофе, он пару раз ударил тыльной стороной ладони по столу со словами «У меня скоро день рождения…», а после этого, услышал, как разбилась очередная чашка… Асмодея не забудет того, как Родион начал хлопать и прошептал: - Ты как обычно, бьёшь посуду без причины, Асечка. Вот какой он - особенный день. Но ведь она и не собиралась его поздравлять. Он для нее лишь обуза, проблема года и самый надоедливый поклонник с маниакальными наклонностями сталкера. Чего-чего, а поздравлять своего личного маньяка ей не особо хотелось. Да и что она ему подарит? Глупо, запредельно глупо думать о подобном. Девушка продолжила копаться в своих мыслях, в ту минуту, как Родион, закинув руки за голову, решил начать разговор ни о чём: — Тебя что-то беспокоит? У тебя дрожит рука, — Ася тут же уронила сигарету, та упала в снег, отчего девушке хотелось просто убить свою звезду бедствий, что уже так много времени работает её хранителем. На шее была цепочка, подаренная им, та самая, с буквой «Р», неужели, она носит её? А ведь могла бы сдать в ломбард и заработать немного денег на табак. Но почему не сделала именно так? Всё-таки Родион для нее был больше, чем дурной звездой. Этот чудак в маске на пол лица был чем-то важным. Но она не хотела, чтобы эти чувства стали её очередной болью. Но ведь сегодня особенный день? Родион непонимающе посмотрел на нее в ту минуту, когда холод в ярко-зелёных глазах резко пропал. Парня пробрала дрожь. Он почему-то резко отодвинулся на край. «Что-то тут не так, определенно»,— подумалось молодому человеку. И вот, она улыбнулась! Он не мог поверить в то, что видит. Слабая, но четкая улыбка на её строгом лице, наполненном ранее безразличием к его персоне. Вороненко заволновался и спросил: — С тобой всё в порядке? — Асмодея посмотрела в небо и засмеялась. Но не как обычно, это был другой смех, чистый и звонкий… но такой мимолётный, ведь снова холод в её душе заморозит чувства. Нельзя. — Ха-ха-ха, всё хорошо. Скажи, у тебя ведь особенный день, верно, Вороненко? «Она помнит?» — мысли лезли в голову, брюнет даже ущипнул себя за запястье, но лишь поморщился от боли, в его голове просто не могли уложиться такие несовместимые вещи. Асмодея, которая помнит о его особенном дне. Быть того не может, и не могло! Он сейчас проснётся в своём доме и как обычно осознает, что уснул за рабочим столом среди невероятного количества различных книг. Она помнила, но ни за что не поздравила бы его, ведь тогда он подумал бы, что ещё есть надежда на то, что девушка будет с ним хотя бы на уровне дружбы. А потом что-то больше, чем дружба. Но ей не хотелось ещё раз испить чашу боли, которая есть наказанием за вечную жизнь. Его чары не действуют на Асмодею, для нее это детские фокусы, а он так долго пытается разбить эту ледяную стену, что девушка строила столь длительное время. Родион в своей маске напоминал жалкого шута, который был для нее просто игрушкой. Бесполезной игрушкой. Но парень часто тонул, тонул в её глазах, сгорал под покровом знойной тьмы. Ведь он - упавшая звезда. В её сердце так много печали и боли, а на, казалось бы, мраморном лице никогда не появится даже подобие усмешки. И этот небольшой сдвиг в эмоциях, продлившийся несколько секунд, был лишь тайным знаком, который был понят им моментально. Она подарила ему пламенную страсть, упоенную безумием, сожгла его печаль и страдания, предоставив смысл жизни, который действительно был невероятно важен тому, кто не смог выполнить ни одного желания. Даже её мечту, которая была как минимум странной, он не выполнял. Нет, он не исполнит её мечты, пока не получит своё. Северный ветер дует в лицо, она застывает и отворачивается от резкого холода, сжимаясь в комок, перестает смотреть в его глаза, сокрытые за маской. Больше всего Родиону хотелось прижать к себе это хрупкое тело и сгорать в огне любви, что она, сама того не зная, случайно зажгла. Асмодея снова заправляет прядь за ухо. Как же он любил, когда девушка делала вот так. И любит до сих пор. "Сейчас или никогда", — подумал молодой человек, ведь его время идёт, песчинка за песчинкой. Скоро ему придется понять, что его конец приближается с невероятной скоростью. Ещё не так давно он не осознавал, что расплата придёт в тот час, когда он отыщет то, ради чего захочется жить. Вернее, ту, ради которой хочется жить. Он мечтал подарить ей улыбку, огонь магии, что пылает в душе, показать самые сокровенные мечты, спрятанные в глубине сердца, и все тайны ночного неба. Лунный свет падает на её лицо, ветер вновь прекращается. "Спеши любить, спеши жить, ведь жизнь так коротка - одно мгновение и обрывается она..." Они молчат. Девушка отвернулась от чудака в маске, продолжая разглядывать замерзшие цветы. Он раздражал её тем, что просто смотрел на её красоту. Немое молчание, ни единого шороха или пения птиц. Это глубокая ночь. Его ночь. И подарком для Родиона Вороненко стало то, что он просто любуется своей богиней, не требуя ничего большего. Словно чего-то ждёт, но чего? Ответ приходит достаточно быстро. Очередной порыв ветра поднял столб снега, что направился в сторону двоих, застывших в тишине. Асмодея внезапно оказалась прижатой к нему, но не успела осознать этого, потому не вырывалась, ведь было слишком холодно, и снежная буря начиналась постепенно, внезапно, словно волна. Волна страсти, захлестнувшая разум павшего с небес. Он не осознавал, что делает, и как только ведунья решила вырваться из объятий, он схватил её за запястье правой руки и вновь притянул к себе. Она не сказала ни единого слова, ведь молодой человек начал её целовать. Девушка активно сопротивлялась лишь несколько секунд, но это было бесполезно, пару раз ударила его по спине, а он не прекратил своего действия. Этот поцелуй, наполненный чувствами, страстью и желанием, скрывавшимся столько дней в его подсознании, напоминал взрыв из эмоций. Беловолосая поддалась ему, поддалась этим проклятым чарам. А снег уже попал на одежду, снежинки вплетались в кудри, блестевшие на последних каплях лунного света. В то время как он, омраченный своим проклятием, никогда не мог понять смысла этого волшебного сияния. Этот поцелуй она запомнит на всю жизнь. Его язык во рту девушки скользит по нёбу, она делает тоже самое в ответ. А после она, немного отстранившись, прокусывает нижнюю губу парня до крови, словно заставляя углубить поцелуй. А сама прекрасно понимает, что сделает дальше. Чёрные тучи затягивают небеса, лунный свет исчезает в ту минуту, когда её руки ложатся на плечи молодого человека. Этот поцелуй, кажется, будет длиться целую вечность. Но как бы не так. Внезапно девушка резко отталкивает своего неудавшегося героя-любовника. Брюнет падает в снег, а она, сложив руки на груди, недовольно хмыкает, комментируя: — Что это только что было? Вороненко, ты хочешь, чтобы я просто превратила тебя в кучу пепла? Но почему эти слова больше не пугали его? Когда та оттолкнула его, маска упала с лица, обнажив то, что тот так старательно скрывал от своей королевы, от дамы сердца, что ненавидела тайны и сюрпризы, особенно те, что были связанны с ним. Проклятая белоснежная маска была сорвана, и теперь он нравился ей таким куда больше. Больше не было фальши и лжи, которая отстраняла куда сильней, чем всякая боль. А он заулыбался, как маленький ребенок, сам не понимая, что, наконец-то, сумел выразить свои чувства. Парень продолжал сидеть на снегу, поднял голову к небу, смотря на то, как чёрные тучи скрывают сияние звёзд. Тех звёзд, которым суждено сиять, пока кто-то не призовёт к себе на помощь. — Асмодея, — шепнул его немного хриплый голос, вызывая девушку, которая снова начала курить, на разговор. — Что? — зло шикнула она, пытаясь оправится от поцелуя, который, кажется, сумел нанести удар по её защите, и она пыталась заделать эту брешь в обороне очередной дозой никотина, насильно введённого в кровь. «Чтоб ты под землю провалился»,— подумала она, придушивая всякие чувства, которые внезапно воспылали в её душе. — Посмотри в небеса. Видишь эти чёрные тучи? Она не хотела, не хотела смотреть в это проклятое небо, с которого он свалился на её несчастную голову вместе с другими проблемами, что были гораздо важней. Но всё равно бросила взгляд вверх, глядя, как тучи пожирают блестящее покрывало ночи. — И дальше что? — прорычала она, услышав кашель. А потом тяжкий выдох. — Я, словно эти тучи, только то и делал, что уничтожал красоту. Убивал надежды, стирал мечты и обрывал тысячи жизней. Но ты, словно самая яркая звезда, появилась в этом мраке без единого намека на проблеск солнечного света. И только сейчас я понял, мой свет не солнечный, не тёплый… Мой свет такой же холодный, как тот, что излучает луна. Мой свет такой мягкий, не слепящий глаза и невероятно красивый. И этот свет исходит от тебя. Девушка дёрнулась от неожиданных слов, но продолжала скептически хмыкать, удерживая железную стену, которую разбивало каждое слово этого безумца. «Нет-нет-нет, я не поддамся!», — думала она, продолжая курить. Так же нервно, как в ту минуту, когда он появился за её спиной. Его голос словно шепот, он продолжает говорить. Продолжает смотреть в небеса и внезапно протягивает к ним свою руку, будто бы ловит какую-то из звёзд. — Ты пришла в мою жизнь не случайно. Ты изменила меня, и подарила самое светлое чувство в этом мире — любовь. Любовь, на которую я не мог надеяться, ведь мои руки по локоть в крови. Никто не дарил мне надежду, никто не был моим смыслом жизни, никто не давал мне права на любовь. Никто, кроме тебя не смог остановить моё безумие, начавшееся с невыполнимого желания. Я понял, какой у меня подарок на этот день рождения… Мой подарок - это ты. И тот поцелуй… — Который ты украл, не спросив, — прошипела девушка, которая уже не могла сдерживать своё хладнокровие. От него оставались лишь жалкие руины. — Считай это своим подарком и не надейся на большее! От её крика где-то взлетели птицы, а он перестал смотреть в небеса, снова поднявшись, подошел к ней. Слишком близко. Но даже в этот раз сопротивление было ошибкой, которая вновь будет уничтожена. Ещё одна сигарета упала в снег, оставляя причудливый след… Подарок, который был подарен ему - это девушка, чьей улыбки он так и не увидел, но обязательно увидит в этой жизни… И если придется, он будет готов вечно срывать эти поцелуи, не давая ей шанса отстроить стену отчуждения и гордого одиночества. «Считай это своим подарком, Вороненко.» «Ты и есть мой подарок… Асмодея…»