Неоновая эпоха

На город постепенно опускался мрак. Непроглядный, плотный, он толстой пеленой покрывал все, что можно было. Мрак поглощал старые здания, недостроенные постройки, спешащих после работы людей, зависающую под покровом ночи молодежь, распивая дешевую дрянь и выкуривая легкие сигареты. В темноте тонули голоса: речь становилась более приглушенной, смех и тогда казался отдаленным. Все исчезало. Лишь неоновые вывески спасали тех, кто еще не успел скрыться от наступления суровой мглы. Они сверкали тут и там, зазывая к себе ничем не обремененных молодых людей, бессовестно обнимающих развязных девушек за тонкие талии и прижимающих ближе к себе — не для того, чтобы защитить в случае чего, а лишь для сплошной показухи. К мерцающим и переливающим огням улиц, страдающих бессонницей, тянулись одинокие люди, желающие хоть как-то скрыть свое одиночество в толпе одинаковых людей. Чаще всего пустышек, ничего не значащих. Эти люди не имеют цели, они не знают, куда им идти. Они не знают, зачем живут, они лишь прожигают данную свыше жизнь, иногда лишь умудряясь скрашивать свою монотонное существование. Существование. Он любил заведения, где не было громкой музыки. Где можно было взять книжку с полки, купить себе кофе и уединиться за каким-нибудь тихим столиком, будучи твердо уверенным, что его никто не потревожит. Он любил такие места за то, что у него было время поразмышлять над своими насущными проблемами и своим будущем, которое, не радовало. Кажется, молодой омега любил то же самое, что и альфа. Иначе как объяснить то, что альфа, сидя за крайним столиком, за спиной которого простирался засыпающий город с высоты третьего этажа сквозь широкое окно во всю стену, мог наблюдать за омегой, что вошел в кафе несколькими минутами ранее, взял свою чашечку кофе, не желая утруждать и так уставших официантов, и сел на место, вытащив из своего сумки книгу, обложку которой альфа мог узнать на расстоянии десяти метров? Это было его любимое произведение — «Кладбище домашних животных» Стивена Кинга. Он наблюдал за привлекательным пареньком, который не отрывался от книги. Тот настолько ушел в увлеченное чтение, что не замечал пристального взгляда зеленых глаз. Этот парень листал странички одну за другой, и иногда между его бровями пролегала строгая складка. Он никуда не торопился, потому что, как заметил альфа, совсем не обращал внимание на что-либо. Он не вертелся в поисках кого-нибудь в полупустом зале, поглядывая на входную дверь, лишь изредка поднимал взгляд зеленых глаз (альфа был уверен, что они такие же зеленые, искрящиеся и яркие) и смотрел в стеклянную стенку слева от него. За ней простирался целый город, умиротворенный и спокойный, погружающийся в покой на несколько часов, чтобы восстановить свои силы и встретить рассвет с бодрым настроением. Он вздрагивал и трепетал от каждого громкого выкрика пьяного мужчины на улицы, съеживался и прищуривался из-за яркого света зазывно мигающих вывесок клубов и баров, кипящих страстной жизнью изнутри лишь ночью. Он недовольно сворачивался в клубок и бухтел, если его тревожили, уставшего и вымотавшегося после тяжелого и трудного дня. Омега долго смотрел сквозь стекло, увлеченный разглядыванием такого красивого момента, совсем позабыв об открытой книге в руках, а альфа потонул в созерцании очаровательного молодого парня. Тот притягивал его к себе. Не отрывая взгляда, он непрерывно помешивал ложечкой свой остывший кофе, позабыв о нем также, как и этот парень о своей книге. Его пальцы словно первыми ожили, немного пробежавшись по гладкой обложке книги, после чего ресницы затрепетали, и парень вернулся к чтению книги, чуть мотнув головой, отгоняя легкое оцепенение. Город завораживал. Настолько же, как и этот привлекательный посетитель. Сидя за дальним столиком, парень осмотрел кафе и подозвал к себе официанта. Тот кивнул, попросив подождать минутку, а парень вытащил из своего рюкзака небольшой клочок бумаги и ручку. Рука двигалась быстро, набрасывая текст неровными и скачущими буквами, после чего приписывая цифры и после чего сжимая краешек нервным движением. Официант подошел к нему ровно через минуту и восемь секунд (альфа засек), кивнул и, взяв записку, тут же торопливо пошел к адресату, незаметно покачиваясь из стороны в сторону силу своей усталости. Искренне улыбнувшись, но с оттенком желания завалиться на кровать и проспать крепким сном несколько часов, официант отдал записку парню и, пожелав хорошего вечера, направился в сторону стойки. Когда парень читал записку, после чего с удивлением и интересом рассматривая зал на наличие кого-нибудь одинокого, кто мог написать ему эту заманчивую записку, альфа уже стоял на улице и вдыхал запах вечера, плавно переходящего в ночь, даже не желая портить его сигаретным дымом, хоть и ладонь настойчиво натыкалась на пачку сигарет в кармане. Этот день определенно стал одним из его любимых. Направляясь прочь от улицы, на которой жизнь не утихала ни на минуту, мерцая неоном и светодиодами разных мастей, прочь от своего любимого кафе, в котором он встретил неповторимого омегу, хоть и не узнал его имени, парень неспешно сворачивал по улочкам, безлюдным и плохо освещенным. Он знал точно — его он никогда не забудет. Когда альфа уже лежал в своей кровати, прокручивая возможные моменты своего будущего с этим прелестным омегой, молодой парень был в замешательстве. Он закусывал и жевал губу, не зная, что и думать насчет этого маленького послания. Даже попытавшись вспомнить, был ли кто подозрительный, беспрерывно следящий за ним в кафе, омега все равно не смог восстановить в своей памяти всю картину, будучи слишком увлеченным книгой и городом до того момента, когда к нему подошел официант. «Встретимся через три дня в этом кафе в восемь часов? Ты узнаешь меня — волосы цвета вина нынче броски.»