Лжец

Как относиться к внезапному решению Рёги, Рэй не знал. Он не считал, что музыка — хороший выбор, но друга все же поддерживал всеми силами, чтобы избавиться от недоверия со стороны Рёги и укрепить их отношения. Впрочем, решение оказалось не таким уж внезапным, однажды старший рассказал Рэю, что уже давно подумывал создать группу, как в школьные времена — до знакомства с Рэем Рёге полгода довелось быть вокалистом, правда, его юные одногруппники быстро сдались. Узнав об этом, Рэй рассказал другу, что когда они только познакомились, он часто представлял старшего с гитарой, а не с микрофоном, так как тот обладал восхитительно красивыми руками. Рёга улыбнулся на такое заявление и пообещал доказать Рэю, что и вокалисты умеют пользоваться красотой своих рук, дабы покорять фанатов. Но в итоге складывалось так, что на первый концерт группы Рёги, которую тот с трудом собрал, он пойти и убедиться в правдивости слов друга не мог. — Последний день перед экзаменом, мне надо зубрить, сам понимаешь... — объяснялся Рэй в канун важного дня. Он сидел на кровати, сложив руки на коленях и глядя виновато Рёге в спину. Тот рылся в шкафу, выбирая, в чем завтра выйдет на сцену — определенных сценических костюмов у наспех сколоченной группы музыкантов-любителей, играющей каверы на знаменитые песни, не было. Вся кровать, диван и частично пол были заняты разложенной одеждой, Рэй с трудом нашел для себя местечко. На самом деле экзамен был далеко не единственной причиной нежелания Рэя идти на концерт. Ему не очень нравились одногруппники Рёги, как и музыка, которую исполняла их группа. Рэю не нравилось и то, как пел Рёга. Он был хорош, но Рэю все же не нравилось... Парню, конечно, хотелось взглянуть на любимого красавца, извивающегося на сцене у микрофона, однако он решил, что не многое потеряет, ведь и так уже видел Рёгу во всех местах и всех ракурсах. Ну а главной проблемой была болезнь Рэя. Он чувствовал, что простудился, и боялся, что завтра вообще не сможет встать с постели. Роющийся в стопках джинсов Рёга не ответил, однако Рэй знал, что его услышали. — Обижаешься? — смущенно спросил он. — Нет, — сразу же спокойно ответил Рёга. Обиды в его голосе Рэй не уловил, и вот это уже реально было обидно. — Мог бы и соврать. — Сидящий на кровати парень ухватился за лежащий рядом с ним носок и швырнул в Рёгу, однако промазал, и вещица упала в полуметре от цели. Оно и не странно, Рэй к спорту любви не питал, только бегал хорошо. — Зачем? — Рёга даже от дел не отвлекся. Но его можно было простить, первое выступление — все-таки очень важное событие в жизни каждого музыканта. — Чтобы меня порадовать, — не подумав, ляпнул Рэй, насупленно разглядывая красивую шею Рёги и его узкую, тощую спину. Он размышлял о правде и лжи, о том, что от честности порою одна беда. — Ты радуешься, когда я обижаюсь? — удивленно переспросил Рёга. Рэй был уверен, что в этот момент его друг насмешливо улыбнулся, хотя лица его видеть не мог. Оно и к лучшему, так бы еще сильнее растерялся. — Н-нет... Я радуюсь, когда тебе на меня не плевать. А теперь Рёга отвлекся. Застыл на пару секунд, сидел, думал о чем-то, а затем медленно встал, подошел к Рэю и сел у его ног прямо на пол. — Я, наверное, много боли тебе причинил. Знаю же, как сильно одна красавица в меня влюблена, а веду себя как эгоист последний, — Рёга мягко улыбнулся и, протянув руку, заправил растрепанные волосы Рэя ему за ухо, а затем провел рукой по щеке парня. Рэй не знал, болезнь это дает о себе знать или так его тело реагирует на действия Рёги, но он ощутил сильный жар, как будто оказался у костра. А то и вовсе в нем. Школьное давно забытое прозвище так впечатлило Рэя, что он чуть не повел себя как истинная девчонка, но все же сдержал слезы и с объятьями не накинулся. Он словно впал в ступор, не веря в реальность происходящего. Неужели мечта сбывается? Неужели он наконец заполучил Рёгу окончательно? Вот он гладит Рэя своей холодной рукой, остужая кожу. Вампир. «Это я эгоист, — внезапно понял Рэй и, опустив ему руки на предплечья, потянул его вверх. — Но ты ведь простишь?» Посчитав неправильным что-либо отвечать, парень решил отвлечь себя и Рёгу от неприятных мыслей поцелуем и наклонился к его лицу. — Подожди... Ты горячий такой. Не заболел? — прошептал Рёга Рэю прямо в губы, затормозив в последний момент и не дав себя поцеловать. Рэй растерялся. Да, он, кажется, заболевал... Или нет? Не так плохо он себя чувствует, как бывает в первый день болезни. А если и простудился слегка, то ведь ничего не будет, если он несколько раз поцелует Рёгу? — Нет, просто устал, да и ты тут смущаешь и... возбуждаешь меня, знаешь ли, — отмахнулся Рэй, честными-честными глазами бесстрашно глядя на находящегося совсем близко Рёгу. За несколько лет он научился врать получше, но о том, что не умел этого делать, впервые встретив на крыше Рёгу, все же ни разу не жалел. — Ах, значит, возбуждаю? — весело, с вызовом произнес Рёга, широко улыбаясь, как когда-то давно, еще в школе. Поднявшись, он завалил Рэя на спину, прямо на лежащую на кровати одежду. Рёга навис над ним, сверкая глазами, как настоящий хищник, поймавший свою жертву. И плевать, что он ниже, худее и мягче характером. И плевать, что настоящим хищником был Рэй, а Рёга всегда оставался жертвой в когтистых жадных лапах, сам того не ведая. Целовал тем вечером Рёга как никогда страстно, коснулся губами едва ли не всех участком тела Рэя, но проник в него осторожно и имел, не забывая, какой парень под ним чувствительный и как он перед ним виноват. Он пытался дать ему столько ласки, сколько Рэй желал. Может, тогда бы он успокоился?.. Хотя бы ненадолго. Рёге тоже нужна была передышка. ...Аккуратно сложенная на кровати одежда вся оказалась смята и запачкана потом и спермой. Рёга всегда бережно относился к своим вещам, и Рэй в ужасе ждал момента, когда тот придет в себя и заметит, какой беспорядок в комнате они устроили. Но гневаться старший не спешил. Тяжело дыша, он нависал над Рэем, глядя ему в глаза, плутовато улыбаясь и время от времени целуя то в лоб, то в губы, то в шею... То опускаясь к соскам, лаская их языком, дуя на них, от чего Рэю хотелось поскуливать и, сжав пальцами волосы Рёги, прижимать его голову к своему телу. — Рёга... — внезапно Рэю захотелось признаться в том, что уже давно для его друга не было секретом. Но о своих чувствах младший никогда не говорил вслух. Возможно, боялся ответа, который вряд ли мог быть аналогичным... Но сейчас решился. Наверное, смирился. Или стал доверять чуточку больше. А может, это треклятая болезнь толкала его на бредовые поступки, затуманивая разум, как алкоголь. — Я тебя... — О, а я искал эти джинсы, — перебил его Рёга, перекатываясь на постель и вытягивая из-за головы Рэя какие-то рваные старые джинсы с множеством заклепок, которые так не вовремя заметил. Рэй лишь улыбнулся немного с горечью. — В них ты будешь выглядеть круче всех, — прошептал он, прикрывая резко потяжелевшие веки. Голова немного кружилась — видимо, из-за сногсшибательного секса, — и Рэй решил, что успеет подготовиться к экзаменам, даже если выделит еще немного времени на отдых. Прежде чем уснуть, он почувствовал, как губы Рёги еще раз коснулись его собственных, а затем старший покинул постель, из-за чего спине резко стало холодно. Просто завтра новоиспеченного музыканта ждало первое выступление, надо было готовиться. * * * Все-таки Рэй заболел. Весь следующий день провалялся в постели, читая учебник и ничего не понимая. Не нашел в себе сил даже позвонить рано ушедшему из дома Рёге, чтобы пожелать удачи, да и побоялся выдать себя охрипшим голосом. Вместо этого написал сообщение с кучей смайликов. Ответ так и не пришел, но о нем Рэй успел позабыть, так как уснул, пока ждал. Минуты тянулись как часы, Рэй уже думал, что вечер никогда не наступит, вновь и вновь засыпал, пил какие-то лекарства, пытался учить билеты, изредка вставая, бродил по квартире как зомби. В тумане. Но вечер все-таки наступил, и Рэю даже стало немного лучше: нос дышал, глаза не слезились, тело не горело, голова болела не так сильно. Видимо, подействовали лекарства. Когда вернулся Рёга, Рэй сидел на кухне и маленькими глотками пил горячий чай с лимоном. Он и рад бы был подорваться с места, броситься в прихожую и завалить Рёгу вопросами, однако сил у него на это не было. Рэй медленно сполз со стула, запахнул свой кардиган и выплыл в коридор, с надеждой глядя на пришедшего. Тот не выглядел счастливым. Бледный, хмурый, вялый. В нем ни капли энергии не осталось? Хорошо, наверное, выступили. — Привет, — улыбнувшись, поздоровался Рэй, выжидающе глядя на Рёгу. Впечатлениями делиться тот не торопился. Сбросив ботинки, он развернулся, хмуро посмотрел на Рэя и, ничего не сказав, прошел мимо него, скрывшись в спальне. Такой хладности от своего друга Рэй не ожидал. Несколько секунд стоял в растерянности, глуповато хлопая глазами, а затем следом пошел в спальню. Окно в комнате было открыто, так как Рэй, будучи нездоровым, проведший в ней весь день, оставил ее проветриваться, переместившись на кухню. Занавески колыхались от ветра, было прохладно, но Рёга это проигнорировал, прямо в одежде завалившись на постель и отвернувшись к стене. Нет, это была не усталость — сегодня что-то пошло не так. Подойдя к окну, Рэй прикрыл его и, догадываясь, что Рёга не будет рад его присутствию поблизости, уселся на узкий мягкий диван у противоположной стены, на котором кому-то из них доводилось спать во время ссор или когда у них дома на ночь оставались гости. — Прошло не очень? — печально спросил Рэй, поднимая ноги и обнимая коленки. История повторялась, нечто подобное они уже проходили несколько месяцев назад, когда Рёга вернулся домой после драки с Шого. Правда, тогда он выражал хотя бы агрессию — сейчас, совсем ничего. — Рэй, я устал, — бесцветным тоном произнес он, обращаясь как будто и не к Рэю вовсе, а к стене, такой же бесцветной и холодной. — От чего? — немного испуганно спросил младший. Интуиция подсказала ему, что Рёга говорит не о сегодняшнем дне. Он вообще устал, и, наверное, уже давно, хотя и не желал признаваться в этом даже себе. — От того, что ты мне постоянно врешь. И даже если в мелочах, даже если не желая причинить вред, твое вранье мне дорого обходится. «Так ты знаешь?» — мысленно спросил Рэй, но вслух этих слов не произнес. Он и не думал, что ему будет так стыдно и неловко в момент, когда у Рёги лопнет терпение. Да что там... Он даже не задумывался о том, что такой момент может настать! А теперь хотелось провалиться сквозь землю. Заставить Рёгу замолчать, хотя он еще и не начал говорить... Да, что-то произошло. Что-то ужасное. По его, Рэя, вине. И когда Рёга шмыгнул носом, картина начала проясняться. — Интересно, что случилось? Я заразился от тебя. Чуть не свалился на сцене, нес какой-то бред, не соображая, спел отвратительно. И в этом еще не вся беда. Надо мной посмеялись, а моих одногруппников заметили. Гитариста позвали в нормальную группу. Драммер играл с нами только ради него, теперь тоже уйдет. Моя группа развалилась после первого же выступления, круто, да? Рёга еще раз шмыгнул носом и все-таки лег на спину, сложив на груди руки и уставившись в потолок, которого все равно не было видно в темноте. Рэй уставился в пол. Ему нечего было сказать, он понимал, что из-за его дурацкой прихоти и соплей — и розовых, и зеленых — Рёга лишился очередной своей мечты. И теперь он, кажется, был готов сдаться. Но Рэй не хотел ничего рушить! Только перестроить немного... — Лгал мне все время, что мы были знакомы, а я закрывал глаза, — вздохнул Рёга, качая головой, руша свою прическу. — Сам виноват, знаю. Не стоило позволять тебе мною манипулировать. Не стоило завязывать с тобой дружбу после того, как ты солгал у директора. Или надо было послать после того, как ты умолчал о письме Аяко. Мне одноклассники все рассказали. Но коль уж она уехала, я не стал лишать себя еще и друга. Я всегда любил тебя только как друга, Рэй. Но ты любил меня иначе, поэтому я дал тебе возможность играть со мной в любовников. Но ты солгал, даже когда поцелуй выпрашивал. Я сам видел, как ты до этого целовался с девчонками. Да, это было правдой. Когда Рэй понял, что влюбился в своего друга, он пытался себя перевоспитать, он пробовал отношения с девушками, но они не пришлись ему по вкусу и быстро закончились. Рэй и не знал, где и когда мог его увидеть Рёга, но не удивился — в те времена они были постоянно вместе и знали о всех тайных местах друг друга, где Рэй пару раз пытался уединиться с девушкой. — Самым ужасным твоим враньем было то, что ты посмел сказать о матери. И последствия его были ужасны, но не настолько, как твои слова. Она ведь жива и здорова тогда была? И после звонила тебе не раз, я сам с ней разговаривал однажды, когда ты ушел в душ, оставив мобильник в спальне... И как у тебя язык повернулся? Ладно, понимаю, тебе очень не хотелось меня отпускать, дурак влюбленный. Ты был мелким, вот и не признался, а когда подрос, слишком страшно стало, да? Хотел бы я тебе мозги промыть да послать куда подальше, но свежи были воспоминания о том, как ты ревел у меня на руках, а я обещал всегда быть рядом… Эту часть монолога слушать Рэю было еще сложнее, чем предыдущую. О том вранье, благодаря которому Рёга не уехал в Токио, вспоминать было больнее всего. Поначалу парень очень мучился, но после стал об этом забывать, старался не думать о том, что натворил, просто наслаждался моментом. Все равно мать была далеко... А Рёга, нежный и заботливый, рядом. И ведь не бросил, не уехал, даже когда узнал правду. Но может, не ради Рэя, а потому что узнал слишком поздно, когда появились уже другие планы на жизнь? — Молчишь?.. Ну и правильно. Лучше молчание, чем очередная ложь. Я ведь не жалел бы о том, что остался, если бы ты не оттолкнул от меня Шого. Мне безумно нравилось с ним общаться, я надеялся, что со временем он меня поймет и подпустит ближе, несмотря на свои предрассудки. А ты наплел ему, что я хочу его трахнуть... Ревность — ужасная штука. Но мне было жаль твою любовь, вот я и попытался простить, — Рёга бросил быстрый взгляд на Рэя, уткнувшегося лицом в свои коленки и дрожащего от беззвучных рыданий. Это его не впечатлило. Боль Рэя была заслуженной, а Рёга платил за то, что просто пытался быть добрым. — Я виделся с ним недавно. Мы посидели в кафе, поговорили, объяснились друг другу. Правда, я рискнул рассказать ему правду, что действительно любил, а он только покачал головой, извинился и ушел... На пару минут в комнате воцарилась тишина, которую разрушил Рёга, в очередной раз шмыгнув носом. И Рэй уже не был уверен, что это от насморка. Хотелось подойти к окну, открыть его и выйти, рухнув прямиком в ад, расплачиваться за свои грехи. Может, хоть тогда Рёге станет легче. — Ну и ладно. Он был из предыдущей жизни, уже рухнувшей, — наконец-то произнес Рёга, успокоившись. На последнем слове его голос дрогнул, и парень замолчал еще на пару секунд. — Но я ведь пытался построить новую жизнь. Ты и тут все испортил... Переутомился он... И вновь минуты тянулись бесконечно долго, еще дольше, чем днем. Рёга закончил говорить, думая, о чем-то, известном только ему. Оно и к лучшему, Рэю не хотелось бы сейчас проникнуть в его мысли, где о нем ничего приятного не говорилось. — П-пожалуйста... — наконец подал голос Рэй, давая понять, что жив еще, что не сгорел от стыда и температуры на своем тесном диванчике. Ему было очень страшно, как будто весь страх, что по его вине испытал Рёга, разом вернулся к тому, кто был ему виной. Глаза зареванные, руки тряслись, сердце трещало, готовое порваться, если Рёга откажет. — Пожалуйста, если можешь, прости меня в последний раз. Дай мне еще один шанс. Я много лгал, говорил такие ужасные вещи... но только потому, что до сих пор люблю тебя так сильно, как когда мы были подростками. Даже сильнее. Это правда, ты сам знаешь... Прости меня, и я исправлюсь, не буду больше лгать! — Нет, — строго выдал Рёга, и Рэй приготовился прыгнуть в лапы смерти, поймавшей не самого хитрого, но много о себе возомнившего охотника. Смерть не физическая, а моральная. Хотя кто знает... Сердце болело. — Нет, ты не перестанешь. Ты уже слишком заврался, не сможешь остановиться. Да и сделать это следовало гораздо раньше... Почему ты не остановился на лжи о том, что пришел на крышу покурить? Боялся потерять меня? Мы молоды, впереди вся жизнь, будет еще уйма ситуаций опасных для наших отношений. И ты опять будешь врать, потому что иначе помогать себе не умеешь. Вновь и вновь будешь портить мне жизнь. Рэй понимал, что Рёга прав. И это было ужасно. Если опять что-то или кто-то попытается отобрать Рёгу, Рэй не сможет его отпустить. Но если... если он придумает другой метод борьбы? Это ведь возможно, другие люди живут со своими близкими долгие годы, строя отношения не на лжи, на чем-то более прочном и надежном... Только бы Рёга поверил, что Рэй тоже на такое способен. Может, не умеет пока, но ради Рёги обязательно научится. Только бы поверил, только бы остался... — Ты теперь хочешь уйти, чтобы попытаться наверстать упущенное где-нибудь «в безопасности», где не будет меня?.. — обреченно спросил Рэй, хотя побитое сердечко вопило, что это еще не конец, что их история не может так закончиться. — Да, — быстро, не томя, не сомневаясь, ответил Рёга, и Рэй обмяк, чувствуя себя куском глины из которого только что вынули душу. И что, такая вот она — моральная смерть? Но нет, Рёга слишком долго жертвовал собой, чтобы теперь своими собственными руками добить Рэя. — Да, я хочу. Но не могу. У меня ничего нет: ни работы, ни друзей, ни дома, куда могу вернуться. Родители даже не знают, что меня отчислили. Представляешь, что будет, если они узнают, что деньги, которые они мне присылали, я тратил на группу? На оставшиеся я один не смогу снимать жилье. Так что поживу пока здесь и пойду работать... Наверное, мне следовало бы уйти, чтобы сохранить остатки гордости. Но таким неудачникам, как я, на нее уже плевать... Произнеся это, Рёга развернулся обратно к стене, что означало, что разговор окончен. Рэю хотелось разреветься из-за того, что Рёга его совсем не любит и нуждается только в его деньгах. Он не сразу смог прочитать в словах Рёги заветное «лови свой второй шанс». До него медленно доходила суть сказанного, и только когда прошло двадцать минут, а Рёга все еще находился с ним в одной комнате, Рэй понял, что не все так просто с отношением старшего к нему. Он всегда был очень добр к нему, что его и губило. Возможно, если бы не ложь Рэя, они с Рёгой были бы очень близкими друзьями, которым любой позавидовал бы... Но Рэй сам все испортил, и пока Рёга все еще жил с ним под одной крышей, пока их дороги все еще тесно переплетались между собой, надо было начинать учиться исправлять свои ошибки. — Я не могу обещать, что черных полос отныне не будет... но обещаю, что больше не буду скрывать их под белой краской, — прошептал Рэй, будучи уверенным, что Рёга уже спит. Он верил своим словам, он давал обещание, в первую очередь, себе, а не Рёге. Ложь не бывает во благо, у нее есть лишь одна функция — разрушение. Рэю повезло, что он понял это поздно, но не слишком. Из-под обломков, под которыми они лежали, еще можно было выбраться, и, превозмогая боль, отстроить то, что было разрушено, на совесть, из чистого, прочного камня. Начать Рэй решил с похода в аптеку. Заведя будильник на шесть утра, он свернулся калачиком на диване и посмотрел на темный силуэт лежащего на кровати Рёги. Они что-то перепутали: хрупкой красавицей, которую следовало беречь, был Рёга, а бессовестным кровососущим вампиром — Рэй. Но теперь это не важно, теперь они начнут новую жизнь, в которой все будет правильно.