Достойный проигрыш

Нам всегда кажется, что в запасе ещё полно времени сделать что-то до тех пор, пока не осознаем, сколько же на самом деле отведено. И вот, когда наступает тот самый миг, и слова звучат как приговор, что неизбежно будет приведён в силу, и бежать уже попросту некуда, мы начинаем задумываться о том, смогли ли мы чего-то достичь в своей жизни и, что самое главное, хватит ли этого, чтобы о нас не забыли сразу же после похоронной процессии. Дана никогда не думала, что её жизнь так скоро подойдёт к завершению. Буквально несколько недель назад она выиграла один из престижнейших спортивных кубков. Молодая звезда, которая только начала ярко сиять, дав миру знать о себе, внезапно начала блекнуть. За короткое время девушка потеряла своё довольно закалённое тело, а столь радующая и приводящая фанатов в восторг улыбка мисс Фейербэнкс осталась лишь на постерах и плакатах с её изображением. Сейчас же единственное, что чувствует бывшая теннисистка — неимоверная боль и раздражение. Брюнетка напрягает всё свое тело для того, чтобы самостоятельно перейти в гостиную, но терпит неудачу — она теперь слишком слаба для этого, казалось бы, простейшего дела. Дана издаёт пронзительный крик, больше похожий на рёв израненного зверя. Слёзы блестят по её щекам, а губы застывают в полуухмылке. К черту эти гребанные деньги и слава, какой от них теперь толк, если они не могут спасти твою жизнь? Всё что остается — беспомощно лежать в постели и ждать смерти, позволяя близким наблюдать за тем, как ты умираешь с каждым днем, словно увядающий цветок, постепенно теряющий свою великолепную окраску. Неужто такова плата за столь короткую жизнь в тридцать два года, лишь семь из которых были стоящими и настоящими? В комнате мгновенно появляется девушка среднего роста со светлыми волосами. Она с заботой смотрит на подругу, пытаясь не показывать своей жалости к Фейербэнкс, ведь она ей ни к чему. — Я тебя не звала, — отвернув голову в сторону, дабы избежать зрительного контакта, с долей злобы отвечает Дана. — Мне не нужна твоя жалость, Элис. Уходи прочь! Дана злится сама на себя, стискивая зубы, она ещё никогда не обращалась столь грубо с дорогими ей людьми, которые старательно пытаются помочь, как-то утешить. Но девушка в этом не нуждается, ведь всю жизнь была бойцом, и жалость — последнее, чего бы ей хотелось получить от окружающих. Её угнетает собственная беспомощность и то, что в последнее время она стала тяжёлым бременем для друзей и семьи, ей крайне не хотелось бы, чтобы близкие видели её слабость, ведь это причиняет лишь боль обеим сторонам; именно поэтому она всячески пытается отдалиться от них, выстроив своеобразный барьер между ними. Но Элис даже не думает уходить, она молча заключает подругу в крепких объятиях и тихо, но уверенно шепчет: — Я не брошу тебя, слышишь? И мне плевать, что ты будешь говорить, однажды я уже отпустила тебя, на этот раз я не позволю тебе так просто исчезнуть из моей жизни. Дана кладёт голову блондинке на плечо. Удивительно, но вся злоба, словно пелена, куда-то исчезла, и девушка вдруг осознала, как своими действиями вновь едва не отвергла дорогого человека. — Прости меня, Эл, это всё чёртов рак, он не даёт мне здраво мыслить, — пытается объясниться она. Подруга касается пальцем её губ, заставляя ту замолчать. — Ничего не говори, я понимаю, — она легко улыбается ей в ответ, и Дана пытается сделать то же самое. *** Температура тела стремительно поднималась, но Фейербэнкс совершенно не чувствовала этого, сотрясаясь от холода. Девушка не понимала, как случилось так, что инфекция каким-то образом попала в её организм, обрекая на погибель, ведь она всячески пыталась проявлять во всём осторожность, ибо в этом и был залог победы над раком. Дана помнит, как дрожащими руками набрала номер подруги и попросила приехать к ней посреди ночи. Элис примчалась так быстро, как только могла, ведь боялась, что попросту не успеет. — Боже, девочка моя, да у тебя жар, — в ужасе бросила девушка, набирая номер скорой. — Всё будет хорошо, милая, слышишь? Скорая приехала через двадцать минут. Элис поехала вместе с Даной, крепко сжимая её руку в своей руке. — Я с тобой. Ты держись только, держись, — последнее, что услышала девушка, перед тем как отключиться… Дана медленно открыла глаза, жмурясь от непривычного света. Она находилась в больничной палате, а рядом с ней неизменно сидела Элис, лицо которой выглядело довольно измученным — похоже, она так и не уснула этой ночью. — Эл, — подняв взор на подругу, сказала она. — Всё хорошо, Дана, — улыбнувшись, произнесла блондинка, легко коснувшись её руки. — Я тебя не брошу. Дана улыбается, крепче сжимая руку человека, который ей небезразличен, как жаль, что она это поняла слишком поздно. Ту боль, что она причинила Элис, не искупить ничем, и порой Фейербэнкс казалось, что её недуг является расплатой за содеянное. Как она могла бросить самого доброго и искренне любящего её человека, променяв на того, что находится где-то во Франции, не желая находиться рядом с живым трупом? *** — А это забавно, Эл, — тихо говорит Дана, пытаясь как можно чётче выговорить каждое слово, что даётся ей с таким трудом. — Когда у меня только обнаружили рак, врач сказал, что с таким сильным организмом у болезни крайне малы шансы убить меня. Оказывается, он ошибался, и моя физическая подготовка не в силах спасти меня. — Дана, ты не можешь так просто сдаться, мы пройдём через это. Фейербэнкс слегка сжимает свой кулак, и это даётся ей не без усилий, ведь она почти не чувствует собственной руки. За последние пять суток, что девушка провела здесь, она стала всё отчётливей понимать, что конец жизни близок и его попросту не миновать. — Иногда нужно уметь достойно проигрывать, — шепчет Дана, слегка помедлив с ответом. *** Дану слегка раздражала монотонная картина происходящего, которая окружала её долгое время. Всё та же палата, капельница, куча аппаратов, поддерживающих её жизнь и сидящая в углу блондинка, которая выглядела весьма измученной. Девушка ненавидела себя за то, что позволяет ей наблюдать, как умирает. Элис и так слишком впечатлительная, она с трудом пережила их разрыв, впоследствии оказавшись зависимой от антидепрессантов, что сделали из неё ту ещё истеричку, которой не под силу контролировать свои действия. И вот, она, кажется, пришла в себя, да только теперь настал черёд Даны страдать, но скоро всё закончится… Сквозь слегка прикрытые глаза Фейербэнкс увидела, как к её подруге подошла медсестра и предложила той прогуляться на улице, потому что за эти несколько дней она ничего кроме больничной палаты не видела. — А как же Дана? — прикусив губу, спросила Элис. — Сколько дней вы здесь находитесь? — задала встречный вопрос медсестра. Блондинка неуверенно пожала плечами. — Кажется, пять. На лице женщины появилась лёгкая улыбка. — И, что, она куда-то делась? Блондинка вопросительно взглянула на Дану, а медсестра поспешила покинуть палату. — Ты будешь не против, если я ненадолго оставлю тебя? Девушка отрицательно помотала головой. Пьезаки уже направилась к выходу, как вдруг её окликнули. — Эл? — Да? «Скажи ей это, пока не поздно». — Я люблю тебя, — произнесла девушка. «И мне жаль, что у нашей истории не будет счастливого конца». — Я тоже люблю тебя, Дана, — прошептала Элис и вышла. Вряд ли она знала тогда, что это будут последние слова, что ей посчастливится услышать от подруги; что это будет последним, что скажет мисс Фейербэнкс перед тем как навсегда покинуть этот мир. Когда Элис вернулась, было слишком поздно что-то предпринимать. «Мы сделали всё, что в наших силах, но, к сожалению, это не помогло». Элис почувствовала неимоверную боль в груди. Она вновь потеряла её, но теперь навсегда. Дана не любила поражений, она всегда была бойцом и шла до конца, выхватывая победу, но проигрыш в некоторых случаях неизбежен и надо уметь его принимать. И даже если у этой битвы был лишь один исход, ей больше всего хотелось с достоинством проиграть, умерев в одиночестве, дабы не терзать своих друзей, в том числе и Элис, которая уже пятые сутки провела с ней в больнице — она бы точно не вынесла смерти лучшей подруги на своих глазах.