Мой друг

У меня был друг, которому постоянно и везде было душно. Будь то свадьба, вечеринка или просто незначительные заходы в гости, он выглядел уставшим и выжатым до тех пор, пока не добирался до первого попавшегося окна или балкона. Он был женат уже несколько лет, и каждый раз, заходя в гости, я заставала его сидящим в углу с книгой или планшетом, окруженным мельтешением его жены и дочери. Жена его меня недолюбливала: считала, что я порчу его «своими… своими историями». Ей не нравилась во мне каждая мелочь от неаккуратной прически до слезшего лака и в ужас приводили рассказы о прошедшей неделе и образе жизни в целом. Мне иногда казалось, что на самом деле мои набеги доставляют ей истинное удовольствие, потому как появляется человек, не готовый молча слушать ее недовольства и отвечающий на них. Мой друг наблюдал за нашим общением из угла, с удовольствием оторвавшись от своего занятия. Я подозревала, что каждая книга – а их было немало - в его доме прочитана минимум два раза. Его дочь совсем недавно перешла во второй класс и была ребенком среднего ума, которая не любила меня точно так же, как ее мать. Тут все было гораздо сложнее: я не купила ей куклу. Абсолютно ужасную куклу, к слову, но истерика мне была обеспечена. Он иногда сам заходил ко мне, с облегчением выдыхая, как только за ним закрывалась дверь. Первым делом он шел на кухню ставить чайник и доставал из холодильника банку варенья – привычка давняя, оставшаяся еще с того времени, как мы обнаружили, что не только учимся на одном курсе, но и живем в соседних квартирах. Потом он где-то нашел свою будущую жену, которая убедила его в необходимости покупки квартиры побольше и дальше от центра. У меня всегда было холодно. Одно окно обязательно было открыто, и зимой по дому приходилось ходить в тапочках на шерстяные носки и шарфе, намотанном в несколько слоев вокруг шеи. Так намного легче работалось и легче было сосредоточится. Ему это безмерно нравилось. Я постоянно думала, в какой момент все превратилось в то, что есть. В смысле, когда успела студенческая жизнь перетечь в ежедневную работу и редкие развлечения от недостатка эмоций. Я, конечно, утрирую, ведь на самом деле у меня все было чуть лучше, чем средне, и этого вполне хватало, чтобы не начинать дергаться от задержки зарплаты. То, что у меня не было грандиозных планов на будущее, не пугало и даже не хотело начинать. Жизнь меня устраивала. Но я говорила не про себя. Проблема была именно в том, что этот «недостаток эмоций» случался с человеком, к которому я могла прийти в ночь перед сдачей диплома и напиться на пару, сидя в обнимку на балконе и горланя песни, пока не заболело горло. Он рассказывал о своих планах после окончания учебы, о том, как хочет уехать жить в Европу и завести собаку по имени Герт, как круто мы отпразднуем получение диплома и махнем на Камчатку целоваться с медведями. Где? Неделю назад он пришел ко мне с пугающе-решительным взглядом и прошел в комнату. Долго сидел на диване, собираясь, и выдал: - Развожусь. Мы никогда не разговаривали на тему его семьи. И так было понятно, что пока он сам чего-то не захочет, этого не будет. Потому тогда я тихо не понимала, пока он не оттаял и не поднял голову. Оказалось, что никакого привычного переломного момента не было. Не было выкинутого во время уборки на помойку любимого карандаша с подписью преподавателя, у которого он делал дипломную работу, или неожиданной ссоры, перевернувший его жизнь. Не было трагедии, потрясшей его и заставившей вспомнить о своих былых планах. Он просто решил уйти. Обсудил все это с женой и ушел. Через несколько дней он забрал все свои книги и вещи и ненадолго переплыл ко мне. Тесно было до безобразия, но иногда так привычно тесно, что это вызывало улыбку. Меня поглощали недоделанные заказы, а он расслабленно сидел возле окна с ноутбуком, ища новую работу. Мне было спокойно за него, а он был спокоен просто так. Два месяца спустя он ввалился в дверь вечером после работы весь мокрый от снега, красный и с жуткой улыбкой. Я вылезла из-за груды наваленных на столе бумаг и не успела вздрогнуть от окатившей мня зимней свежести, как он крепко меня обнял, не задумываясь о своей мокрой куртке и моей сухой домашней одежде. Мой друг был непомерно счастлив вечером в понедельник, чего я не встречала еще ни разу. Его быстрый рассказ, когда он перескакивал с одного на другое и жестами пытался объяснить то, что не смог словами, ничего мне не дал, потому что понять из этого сумбура хоть что-то было невозможно. Но когда он затащил в коридор такого же мокрого от снега, сопротивляющегося парня в смешной шапке, который ждал до этого у лифта… я абсолютно не специально напугала его свои ужасным взглядом. Мой друг непонимающе смотрел на меня, а я? Я была счастлива. Вот.