Счастье с оттенком отчаяния

      Уилл гнал машину по загородному шоссе, через тридцать минут оно свернуло в сторону пашен. Петляя по неровной дороге средь посевных культур, он и предположить не мог, что пунктом назначения станет огромное полузаброшенное поле с тюльпанами.       Выйдя из автомобиля, Уилл огляделся: вдали виднелись водонапорная башня и большой амбар. Мрачным взглядом, окинув поле, которое, словно траурный покров распростерлось по земле, он прекрасно осознавал всю серьезность намерений Смита. Тонкий, едва уловимый аромат иссиня-черных цветов, несущий в себе нотку земельной сырости, вселял страх; кто-то из них должен сегодня умереть.       Уилл достал пистолет и снял с предохранителя. Глубоко вздохнув, он направился прямиком к постройке. Дверь амбара была приоткрыта. Воровато озираясь по сторонам и держа оружие наготове, он как можно тише вошел внутрь. — Ну, наконец-то! Добро пожаловать, — зазвучал ехидный голос откуда-то сверху. — Где Питер?! — беспокойно огляделся Уилл, но среди потолочных опор никого не увидел. — Спокойно, он ждет тебя, — посмеивался Смит. — Ты возомнил себя орудием Господа, мессией, но на самом деле ты обычный психопат, убивающий невинных людей, — произнес тот, продолжая озираться по сторонам, в надежде увидеть прячущегося преступника. — Ха-ха, «невинных»? Это что, шутка такая? — саркастично засмеялся Смит. — Поскольку ты уже в курсе о семи смертных грехах то, как можно назвать блудницу, разносящую заразу, обжору, оплывшего жиром настолько, что он не мог стоять на ногах, алчного адвоката, лгущего все время, чтобы убийцы и насильники ходили на свободе, торговца наркотиками и педофила — невинными?! — Ларс — доброй души человек, он не сделал никому ничего плохого, что это за праведный путь, когда страдают хорошие люди? — спросил Уилл. — Ты серьезно? — не понимал Смит. — Он открытый гей и, между прочим, вас с Ганнибалом тоже связывают весьма порочные отношения! Не зря же был уничтожен Содом и Гоморра! Но знаешь, это все просто меркнет и бледнеет по сравнению с тем фактом, что многоуважаемый психиатр активно увлекался каннибализмом! Я раскопал правду! Чесапикский Потрошитель и двинутый профайлер, вот уж где сладкая парочка! Только в нашем гребаном мире таких людей можно называть невинными не изменившись в лице! — вышел из себя Смит. — Тобой движет простое помешательство, пройдет пара недель и тебя забудут, — спокойно говорил Уилл, оглядываясь по верхам и осторожно двигаясь вперед. — О, нет, это не помешательство, этот город прогнил и нуждался в очищении, я тот, кто занялся искоренением пороков, тот, кому должны быть благодарны! Я показал пример, обо мне будут помнить, будут разбирать мои действия! Разве ты не согласишься, как замечательно все было продумано? Ведь ты до сих пор следуешь моей указке, — самодовольно произнес Смит.       Осмотревшись еще раз в поисках Питера, Уилл услышал шум воды, доносящийся из соседнего пристроя и двинулся туда. Внутри стоял большой резервуар для полива. Судя по звуку, цистерна очень быстро наполнялась. Внезапно из нее послышался стук, и в маленьком иллюминаторе показалось лицо захлебывающегося друга. Оцепеневший на секунду от ужаса Уилл тут же бросился к железной лестнице, чтобы забраться и открыть люк емкости, но дуло пистолета, упершееся ему в затылок, помешало сделать это. — Кажется, наш герой очнулся, — с мерзким оскалом проговорил Смит, — А Вы, мистер Грэм, бросьте-ка свое оружие и отшвырните в сторону, — наигранно произнес он, пока тот медленно поворачивался к нему. — Позволь открыть крышку, — Уилл посмотрел в бесцветные глаза маньяка, в которых отражались безумие и азарт. — Нет, нет, в самом-то деле, как можно быть таким наивным? — пожал плечами Смит. — К тому же, ты нарушил наш уговор, так что теперь придется наблюдать, как тонет этот заносчивый болван, а потом я покончу и с тобой, — задумчиво проговорил он. — Ты не мессия и не правая рука Господа, а только обиженный на этот мир человек, не знавший любви, дружбы и сочувствия, — холодно произнес Уилл, но тот казалось, не слушал его, продолжая рассуждать. — А ведь ты мне действительно нравился, мы могли бы вместе продолжить начатое. В материалах дела я прочел о твоем высоком уровне эмпатии, который можно сравнить с даром, посланным Всевышним, — с упоением произнес убийца, но в следующий миг взгляд его потемнел, а голос стал сиплым и грубым. — С доктором, конечно, ты меня здорово расстроил. Я делал ставку на гнев, удивительно, как ты смог сдержаться и не вышибить ему мозги. Неужели чувства к нему столь сильны? Впрочем, мне ведь помешали, — зловеще улыбаясь, протянул он, — думаю, Алане Блум я нанесу визит чуть позже. — Ты жаждешь искоренить пороки, но сам небезгрешен, — снова обратился к нему Уилл. — Как же так? Праведник, который хочет подать всем пример, оказался погрязшим в пучине смертных страстей, — на этих словах улыбка с лица Смита стала сползать. Он, сощурившись, посмотрел на Уилла, а тот невозмутимо продолжил: — Твой грех — зависть, которая сжирает заживо. Мне искренне жаль, ведь все, что ты сделал — это всего лишь заслужил себе место в самых нижних кругах ада. — Заткнись! — рявкнул Смит. Похоже, Уиллу удалось задеть его этими словами. — Иди и наблюдай, как гибнут все, кто тебе дорог! — он ткнул его в спину пистолетом, заставляя подойти к иллюминатору, за стеклом которого Питер безнадежно барахтался, пытаясь хоть как-то еще дышать, пока емкость полностью не заполнилась водой.       Ганнибал и Алана мчались по маршруту, указанному на карте. Хоть лицо и заплыло от ударов, а из рассеченных губ все еще сочилась кровь, он понемногу приходил в себя. Во взгляде читалась решимость и твердость, было видно, что Ганнибал не собирается сдаваться просто так. — Я не поблагодарил тебя за то, что не дала ему пристрелить меня, — произнес он, бросая взгляд на Алану. — Я знала, что вас нельзя оставлять вдвоем, — чуть усмехнулась она, — и знаю, что ты невиновен, мы докажем это. — Он так не считает, — отвернулся к окну Ганнибал. — Им просто движет чувство обиды, думаю, Уилл уже жалеет о том, что совершил. — Как там псы? — сменил он тему. — Об этом не переживай, Марго с Томом заботятся о них, маленький щенок заметно подрос, — успокоила его Алана. — А Уилл до сих пор не знает? — Нет. — Уверена, расскажи ты ему о собаках раньше, таких побоев можно было бы избежать, — она попыталась пошутить, чтобы хоть как-то отвлечь Ганнибала от мрачных мыслей, но это помогало слабо. — Время манипуляций давно прошло, я больше никак не воздействую на него, да и не хочу, — ответил тот.       Через четверть часа они прибыли к месту назначения. Алана заглушила мотор, собираясь скорее выйти из машины. — Нет, — остановил ее Ганнибал. — Со мной ты не пойдешь. — Но ты еле держишься, — запротестовала она. — Останься, возможно, нам потребуется быстро убраться отсюда. К тому же это рискованно, я не могу лишить Тома матери. Ты, действительно, оказалась другом, Алана, спасибо тебе, — он с благодарностью посмотрел на нее. — Постой, — она спешно достала из сумочки небольшой револьвер и протянула ему. — Только оба возвращайтесь живыми. — Спасибо, — кивнул Ганнибал и, захлопнув дверь, направился через поле к амбару.       Каждый шаг отдавался во всем теле ноющей болью, но еще больнее было неведение. Он не знал, увидит ли Уилла живым или маньяк уже покончил с ним. Какой переменчивой оказалась судьба, только преподнеся подарок одной рукой, второй она уже норовила забрать его. И если Уилл действительно мертв то, как глупо все вышло. Из-за недомолвок и бестолковых обиняков их мир рухнул прямо на ровном месте, а всего-то нужно было лишь поговорить, откровенно без всех этих абсурдных аллегорий и намеков, просто взять и поговорить начистоту, глядя друг другу в глаза рассказать о своих мыслях и сомнениях. Поступи они так, все, возможно, сложилось бы иначе, но сейчас Уилл как никогда отдалился от него. И даже, если исход этого дела будет положительным, то Ганнибал уже не был уверен, что сможет вернуть утраченное доверие и отношения. За время их разлуки Уилл сильно изменился, что явилось весьма неожиданным. Теперь он был гораздо жестче и решительнее в своих поступках, смелее в суждениях, а самое главное — стал независимым. Ганнибал не желал себе в этом признаться, он глубоко прятал в душе то чувство, что Уилл смог обойтись без него и весьма неплохо. «Незаменимых людей нет», — пронеслись в памяти знакомые слова, заставляя его тяжело вздохнуть и ускорить шаг.       Мысли в голове Уилла лихорадочно крутились. Расчет на то, что он первым застрелит Смита, с треском провалился. Времени на спасение Питера было все меньше, а усыпить бдительность преступника оказалось нелегко. Оставался лишь один вариант: внезапно развернуться и накинуться на него, терзая плоть голыми руками, в надежде, что может, он успеет придушить Смита прежде, чем тот выстрелит. Уилл поймал себя на мысли, что вспоминает Ганнибала и его слова о совершаемой ошибке. В сущности, все вышло, как он и говорил, если бы только Уилл послушал и не поддался своей ярости, смерти друга можно было избежать. Убийца, действительно, хорошо подготовился, хоть все пошло не совсем по плану, но гнев Уилла стал отправным пунктов в водовороте этих роковых событий. — Ну, как нравится тебе картинка? — ехидничал Смит, с жадным запалом наблюдая за мучениям тонущего Питера. — Эй, рыбка, побарахтайся еще! — дико засмеялся он, постукивая пальцами по толстому стеклу.       В это мгновенье Уилл подумал, что лучшего момента не представиться и накинулся на преступника, сваливая того с ног. Упав на землю, они некоторое время дрались и катались кубарем, поднимая клубы пыли, но удача явно отворачивалась от Уилла. Смит, схватив подвернувшийся под руку разбитый кирпич, крепко приложил им по виску противника, тот с рычанием откатился назад, стараясь как можно скорее подняться на ноги. — О, все еще пытаешься бороться?! Но это ненадолго! — взвился он. — Раз уж порядок моих действий все равно был нарушен, нет смысла ждать, пристрелю-ка я тебя сейчас! — он направил оружие в его сторону, и уже почти нажал на спусковой крючок, как вдруг за спиной Уилла возник чей-то силуэт. — Уилл! — окликнул знакомый голос и в этот момент раздался выстрел.       Тот, как в замедленной съемке только успел оглянуться и услышать, как в воздухе просвистела пуля. Тело Смита с дырой во лбу стремительно рухнуло на землю, а из тени дверного проема вышел Ганнибал. Уилл мельком взглянул на него, но тот лишь быстро кивнул, указывая на емкость.       Вода полностью заполнила цистерну, когда Уилл забрался на нее и открыл люк, Питер был уже без сознания, камнем опустившись на дно. Не раздумывая, он нырнул вниз, доставая тело друга. Вытащив того на железную площадку, Уилл попытался привести его в чувства. В итоге, интенсивный массаж сердца и искусственное дыхание сделали свое дело. Не сразу, но Питер приоткрыл глаза и, откашлявшись, смог сесть. — Ну, наконец-то, — нервно вздохнул Уилл, держа его за плечи. — Это правда, про Ларса? — едва придя в себя, спросил друг. — Нет, нет, он жив, все хорошо, — успокоил его Уилл и с благодарностью посмотрел в сторону Ганнибала, но счастливое мгновенье длилось недолго.       Тот пошатнулся, опираясь одной рукой о стену, а вторую прислонил к груди. Уилл видел, как кровь текла из его раны и капала с пальцев. Он судорожно сглотнул, понимая, что Смит тоже сделал решающий выстрел. Их взгляды снова встретились и Уилл замер. В отличие от прощения и успокоения, которые читались в глазах Ганнибала, он точно знал, что его собственный взгляд был бесстрастен и холоден. Уилл сам был напуган подобной реакцией, но оказывать помощь человеку, который только что спас их, он не спешил. Ганнибал еще раз взглянул на него и, понимая намерения, лишь слегка улыбнулся, теряя сознание.       Остекленевшим взглядом Уилл смотрел на его неподвижное тело, пока Питер, пытаясь встать, что-то сумбурно втолковывал ему о помощи, которую необходимо оказать их спасителю. Инспектор неуклюже спустился с цистерны и подошел к Ганнибалу, пытаясь хоть как-то остановить кровь, в то время, как Уилл даже не шелохнулся, пока в амбар не ворвался отряд полицейских и медиков. Дальнейшее он помнил смутно, оперативники быстро погрузили тело Смита в пластиковый черный мешок, Питера и Ганнибала забрала карета скорой помощи, Алана с неподдельной тревогой кружилась вокруг, пытаясь помочь и хоть как-то прояснить ситуацию. Но ему было не до этого. Уилл снова ушел в себя, закрылся от мира и никого не подпускал.       Четыре дня он просидел дома взаперти и ничего не ел, но все же нашел в себе силы посетить друзей в больнице. Их жизни были вне опасности. Про Ганнибала он ничего не знал и даже не пытался выяснить. Как только мысли возвращались к нему, Уилл сразу же замыкался. Он чувствовал стыд и вину за свое упрямство, а признать ошибки оказалось гораздо сложнее, чем об этом подумать. Из очередной вереницы размышлений его вывел настойчивый стук в дверь. Уилл посмотрел в окно, на пороге стояла Алана. Нехотя, но он все же открыл ей дверь. — Я узнала адрес у твоих друзей, — улыбнулась она. — Может, впустишь меня? Я привезла продукты.       Уилл поколебался, но все же распахнул дверь шире. — Они переживают за тебя. Я знаю, ты был у них, почему не зашел к нему? — продолжила Алана, ставя пакеты на стол, и пытливо посмотрела Уиллу в глаза. Тот лишь смущенно уткнулся в пол. — Хватит, наверно, уже вести себя, как обиженные дети, пора перейти к взрослому конструктивному диалогу, — назидательным тоном произнесла она. — Если ты пришла сюда воспитывать меня, то это ни к чему, — недовольно пробурчал Уилл. — С Ганнибалом давно покончено и я не желаю ничего знать о нем. — Я, мягко говоря, удивлена, — в ее голосе явно слышалось негодование. — Нечему удивляться, не появись он здесь, ничего бы не случилось, сам виноват, — апатичным тоном произнес Уилл. — А ты тоже хороша, он, можно сказать, выбросил тебя в окно, а ты так рьяно помогаешь ему! Это явно какой-то мазохизм. — Мои обиды давно в прошлом, — спокойно ответила она. — Ганнибал стал другим, я нашла в себе силы простить и отпустить былое. Каждый заслуживает еще один шанс. Ради тебя он пошел на многое. Ты знаешь, как порой трудно переступить через себя, но для людей, которые дороги… — она не успела договорить, Уилл прервал ее. — Вот так и передай ему, я тоже стал другим, и никаких шансов больше нет. Если бы Ганнибал хотел, у него было почти два года, чтобы вернуться, пока я искал его совершенно один. — Ты никогда не был один. Чио всегда приглядывала за тобой, — возмущенно покачала головой Алана. — Мне все равно, что ты скажешь еще в его оправдание. А сейчас я прошу тебя уйти, — нахмурившись, произнес он. — Да, ты изменился и не в лучшую сторону, Уилл! Как можно быть таким безразличным! В конце концов, именно Ганнибал спас тебя, какое-бы решение ты не принял по поводу ваших отношений, но можно хотя бы заглянуть к нему в больницу?! Было время, когда я защищала тебя и даже отговаривала его ехать сюда, только ради твоей безопасности, но выходит, оберегала я не того. Ты ведешь себя, как самый настоящий подонок! Мне просто оскорбительно быть с тобой рядом! — в сердцах выкрикнула она и, бросив разбирать сумки, стремительно вышла из дома, хлопнув дверью. — Дьявол! — выругался Уилл, ударяя, что есть силы кулаком по столу.       Несколько минут, он по тупя взор простоял, опершись на спинку стула. Конечно, его поведение оставляло желать лучшего, но найти в себе смелость, чтобы взглянуть в глаза Ганнибалу, он так и не мог. Уилл разрывался на части от мыслей, бушующих в его голове. Он хотел, чтобы Ганнибал выжил, но вместе с тем желал ему смерти, хотел поговорить с ним, но не мог видеть и, наконец, он признался себе, что любил его настолько же сильно, насколько сейчас ненавидел. Откуда взялась эта злоба, Уилл знал, он так и не смог простить Ганнибалу его внезапный уход. Теперь им подсознательно двигал страх, что будь они снова вместе, впереди их ждет неминуемое расставание, поэтому уж лучше оставить все как есть, нежели еще раз испытать эту душевную муку.       Тяжело вздохнув, он продолжил разбирать сумки, принесенные Аланой, и среди продуктов в одном из пакетов, наткнулся на какую-то папку. С досадой, отложив ее в сторону, Уилл подумал, что из-за невнимательности подруги, с ней придется встречаться еще раз, дабы отдать забытую вещь, а делать этого вовсе не хотелось. Секунду погодя, он еще раз взглянул на папку, теперь та показалась ему смутно знакомой. Уилл взял ее в руки, открыл и замер в изумлении. Внутри находились рисунки, сделанные Ганнибалом, когда они были еще вместе. Те самые наброски, которые он так просил показать ему на яхте, но тот не дал.       Просматривая листок за листком, ком к горлу подступал все ближе, а сердце сжималось в горькой тоске. На одном из рисунков Уилл рыбачил, на другом с какой-то печалью и надеждой смотрел в морскую даль, а на третьем, он был изображен в окружении своих собак. Удивительно, с какой точностью Ганнибал нарисовал их всех, будто он видел псов каждый день, а не несколько раз, когда-то очень давно. Уилл прерывисто выдохнул, сил досмотреть до конца ему просто не хватило, папка невзначай выпала из дрожащих рук, рассыпая по полу белые листы. Он тут же бросился их подбирать и случайно заметил среди набросков небольшой клочок бумаги, свернутый в несколько раз. Развернув его, Уилл увидел на листке знакомый каллиграфический почерк.

«Мой дорогой Уилл. Когда ты проснешься, меня уже не будет рядом. Печаль, с которой я пишу эти строки, сжирает сердце, но таков каприз судьбы, она не дает нам быть вместе. Встреча с тобой была самым светлым моментом, который только мог произойти в моей жизни. Но видя твои мучения и понимая, кто является их причиной, я не могу стоять в стороне и смотреть на эти страдания. Нет, я ни в коей мере не виню тебя, за то, что твой разум так и не смог принять моего изменения. В том, что ты продолжаешь испытывать страхи и видеть кошмары есть только моя вина. Я так и не смог стать для тебя тем спасением, которым явился для меня ты. Но я слишком дорожу тобой, чтобы подвергать еще большей опасности и разрушению. Уходя, я хочу, чтобы ты начал новую жизнь, в которой не будет места тоске, скорби и прочим несчастным воспоминаниям. Я же сохраню тебя в своем дворце памяти. В моем сердце ты занимаешь особое место и это навсегда. Г. Л. P.S. Не пытайся меня найти — это бесполезно.»

      Дрожа всем телом, Уилл рухнул на колени, от безысходности закрыв голову руками и горько заплакал. Вот она, правда и причина, по которой так все вышло. На небольшом клочке бумаги поместились все ответы на терзающие его ранее вопросы и то, насколько Ганнибал дорожил им. Сейчас Уилл готов был провалиться сквозь землю от всепоглощающего чувства отчаяния и обреченности. Он ощущал себя самым последним негодяем, за то, что так и не смог принять и простить его.       Немного отдышавшись и взяв себя в руки, Уилл, прихватив с собой листок, стремглав бросился на улицу и на первом же пойманном такси, направился в госпиталь. Пробегая больничные коридоры, он думал только о том, как сейчас посмотрит в глаза Ганнибалу, как будет пытаться подобрать слова для извинений. Но оказавшись возле палаты, Уилл увидел суетящийся медперсонал, что подключал его к аппарату искусственной вентиляции легких. — Что с ним?! — с обезумевшим взглядом накинулся Уилл на одного из докторов. — Успокойтесь, пожалуйста, — опешил врач, едва сумев остановить отчаянного посетителя. — Вы верно, Уилл Грэм, друг, который должен был прийти, — он внимательно посмотрел на Уилла. Тот кивнул. — Алана Блум, предупредила нас, что порой вы очень импульсивны, но не переживайте, жизнь пациента вне опасности, мы провели еще одну операцию. Сейчас он находится под наркозом, но к утру должен прийти в себя. — Я могу остаться здесь? — с беспокойством поглядывал Уилл на лежащего без сознания Ганнибала. — Думаю да, состояние пострадавшего стабильно удовлетворительное, так что, можете подождать, пока он очнется, если потребуется помощь — зовите, — проговорил доктор, удаляясь.       Алана из-за угла коридора наблюдала за тем, как он осторожно вошел в палату и закрыл за собой дверь. Она лишь чуть улыбнулась, и со спокойной душой направилась к выходу. Кажется, самый сложный этап они пережили.       Уилл поставил стул возле его кровати и сел. Ганнибал тяжело дышал, лицо было беспокойным и бледным, под глазами залегли круги. Взяв его ладонь в свою руку, которая оказалась очень холодной, Уилл прислонился к ней щекой, согревая своим дыханием. Ганнибал еще раз тяжело вздохнул, после чего дыхание его выровнялось, а на лице отразилась некая умиротворенность.       Он пришел в себя еще до рассвета, от того, что почувствовал, как затекли ноги, а его руку сжимали, чьи-то теплые пальцы. Приоткрыв глаза, Ганнибал увидел Уилла. Тот сидел, сгорбившись на стуле, примостив голову ему на колени, а в другой руке держал листок с запиской, которую Ганнибал так и не решился оставить ему в тот раз. Отключив аппарат, мешающий теперь нормально дышать, он внимательно наблюдал за спящим Уиллом. Ганнибал не видел его лица, но заметил, как изредка подрагивали плечи во сне. Боясь разбудить, он, лишь едва касаясь, провел пальцами по темным вьющимся волосам и на мгновенье замер, словно запоминая каждый момент.       Уилл немного нахмурил брови, но не проснулся, а только повернулся к нему лицом. Каким беззащитным он казался в эту минуту, прям как тот брошенный щенок, подобранный Ганнибалом несколько месяцев назад и который так полюбил спать у него на коленях. Он невольно усмехнулся от нахлынувших воспоминаний, вглядываясь в каждую черточку на лице Уилла, но вскоре восходящее солнце разрушило благоденствующую картину. Как только первые лучи коснулись его щеки, он тут же открыл глаза и столкнулся с пристальным карим взглядом, который судя по всему, уже довольно давно наблюдал за ним. — Прости, кажется, я задремал, — быстро отпрянул в сторону Уилл. — Судя по отпечаткам на твоем лице, ты не задремал, а проспал часов семь, — попытался пошутить Ганнибал. — Вижу, ты пришел в себя, — сконфуженно проговорил он. — Я позову врача. — Подожди, прежде чем, они снова начнут пичкать меня своими дрянными коктейлями из препаратов, хочу узнать, зачем все-таки явился? Добить окончательно? — с вызовом посмотрел на него Ганнибал.       Уилл молчал, отведя глаза в сторону, явно пытаясь подобрать слова. — Нет, вовсе нет, — сбивчиво начал он. — Я был не прав, вел себя как последний мерзавец, многих подверг опасности, и, — он немного помолчал, держа в руках найденную записку, — я прочел это. Не знал, насколько все было запущено, не мог понять и я, — он запнулся, чувствуя, как ком подступает к горлу, — я, — снова начал Уилл, но растеряв все слова, вновь остановился, смущенно поглядывая на Ганнибала.       Тот сосредоточенно смотрел на него, ожидая услышать некое признание, но по виноватому взгляду сине-зеленых глаз, которые вот-вот норовили расплакаться, было и так все ясно. — Ты сможешь простить меня? — наконец вымолвил он. — Более неуклюжих извинений мне еще не приходилось слышать, — выгибая бровь дугой, произнес Ганнибал. — Я очень сожалею о своих поступках и, — серьезным тоном продолжил Уилл, в надежде, что сейчас-то уж точно сможет найти правильные слова. — Довольно, — прервал Ганнибал. Тот нервно сглотнул, слыша некую суровость в голосе и подумав, что сейчас его прогонят, печально отвернувшись, собрался к выходу. — Не в ту сторону, Уилл. — Что? — он непонимающе обернулся. — Вот уж точно — глупый мангуст, — покачал головой Ганнибал и, дотянувшись до него рукой, притянул к себе, обнимая, пока Уилл растерянно пытался что-то ответить. — Ты прощаешь меня? — неуверенным голосом, наконец, спросил он. — Что с тобой поделаешь, раз ты у меня такой, — шутливо произнес Ганнибал, целуя его в висок. — Нет, а ты, правда, думал, что остановишь меня, оставив этот постскриптум с фразой: «Не пытайся меня искать…»? — с интересом спросил Уилл, снова крутя листок в пальцах. — Конечно нет, я же знаю, что ты очень упрям, поэтому и решил не оставлять вообще ничего. Кстати, где ты его нашел? — Алана намеренно забыла у меня твою папку с рисунками, там-то я и обнаружил записку.       Ганнибал улыбнулся, ценя изобретательность подруги. — Ну, хоть что-то смогло тебя вразумить. — Да уж, крови мы друг другу попили немало за это время, — задумчиво произнес Уилл. — Что поделаешь, оба были не правы, — глубоко вздохнул Ганнибал, зарываясь пальцами в непослушные темные завитки его волос, — но я лишь хочу, чтобы с сегодняшнего дня все начиналось с чистого листа. Ты готов дать нам еще один шанс?       Уилл робко посмотрел на него, словно не веря в происходящее, а Ганнибал замер в ожидании и надежде. — Да, — тихо прошептал тот, сжимая его ладонь.       Как только Ганнибала выписали из больницы, они начали готовиться к отъезду. Каким-то чудом Питеру удалось замять все вопросы и непонятные нюансы, касающиеся расследования, так что претензий у полиции ни к кому не возникало. После всего произошедшего Ларс тоже нашел в себе силы простить инспектора и начать все заново. Поняв, какие сильные чувства Ганнибал, действительно, испытывает к Уиллу, друзья со спокойной душой отпустили его в Италию, напоследок сказав, что всегда будут рады видеть их у себя в гостях.       Покидая Амстердам Уиллу было немного грустно, все-таки еще одна значительная страница его жизни подошла к концу, здесь он обрел новых друзей, научился иначе смотреть на многие вещи и самое главное — он смог простить, понимая, что любовь порой толкает на необдуманные поступки.       Они ехали по шоссе через тосканскую долину к дому Ганнибала. Уилл сидел за рулем, сосредоточенно глядя на дорогу, словно чего-то, опасаясь, в то время как он напротив, был доволен и весьма спокоен, внимательно наблюдая за ним и изредка ухмыляясь. — Ну, что? — не выдержал Уилл. — Ты битый час рассматриваешь меня, спрашивай уже, не томи. — Очень проницательно, — усмехнулся Ганнибал. — В самом деле, есть у меня вопрос, не дающий покоя, — он немного помолчал и продолжил. — В том амбаре, когда Смит выстрелил в меня, твоя реакция — это месть за то, что я так же когда-то поступил с тобой, оставив умирать? — Снова ты возвращаешься к былому, хотели ведь все забыть, — сокрушенно выдохнул Уилл, сдвинув очки на переносице так, чтобы нельзя было увидеть пытливых глаз Ганнибала. — И все же? — настаивал тот, поправив его очки обратно.       Уилл на секунду задумался, вспоминая свои чувства в тот момент, когда колебался. Тогда он так и не смог объяснить себе причины подобного поведения, почему не стал спешить на помощь. Но сейчас, когда Ганнибал упомянул об этом, его как осенило. — Да, то была месть, — сощурившись, признался он, бросая беглый взгляд в его сторону и ожидая возмущенной реакции, но Ганнибал лишь с облегчением вздохнул и довольно улыбнулся ему. — Что тебя так веселит? Это страшно, ты ведь мог умереть, — не понимал Уилл. — Знаешь, тогда мне, правда, стало страшно, но вовсе не из-за расплавленного свинца, застрявшего в грудной клетке, а потому, что твой взгляд был абсолютно холодным и безразличным. Я бы все мог вынести, но только не твое равнодушие, а месть — это не равнодушие. И для меня важно было об этом узнать, — Ганнибал так вдумчиво произнес эти слова, что Уилл невольно засмотрелся на него, чуть не забыв, что находится за рулем.       Еще одно откровение, и еще раз он осознал насколько дорог ему. Ганнибал умело выражал свои чувства, в отличие от Уилла, он не стеснялся делать этого, и тот с горечью вспомнил, что, в свою очередь, никогда не говорил ему главных слов. Сначала он не мог разобраться в себе, затем им двигало некое смущение, сейчас момент казался вовсе не подходящим. Но может, стоило наплевать на все и просто открыться? Наконец, поколебавшись, он все же решился. — Я давно хотел тебе признаться, — задумчиво начал Уилл. — Да, я весь во внимании, — улыбнулся Ганнибал, — если, только, это не твое признание в любви, — насмешливо-непринужденным тоном добавил он, оглядывая из окна склоны своих виноградников.       В воздухе повисла немая пауза. Уилл вздохнул, смущенно краснея, и крепче вцепился в руль. — Так что ты хотел сказать? — наконец оторвался от созерцания своих угодий Ганнибал и внимательно посмотрел на него. — Нет, нет, уже ничего, — стал отпираться тот. Ганнибал в смятении понял, что так нелепо испортил такой важный момент. — Уилл? — попытался настоять он, но тщетно. — Это все принадлежит тебе? — перевел тему Уилл, оглядывая обширные виноградники и большой дом на холме, к которому вела кипарисовая аллея. — Нет, это все принадлежит нам, — поправил его Ганнибал, когда они стали сворачивать к вилле. — Знаешь, я тоже должен был тебе кое в чем признаться, — он сделал небольшую паузу, но не успел договорить, как звонкий собачий лай, доносящийся с заднего двора, прервал его. — О, здесь есть собаки, ты не упоминал, — произнес Уилл, и в глазах тут же промелькнула печаль. — Об этом-то я и хотел поговорить, — вздохнул он.       По мере их приближения лай все усиливался и превращался в громкий гомон, а затем на дороге появился один из псов, радостно виляя хвостом. — Это же, — Уилл резко затормозил, не веря своим глазам, и ошеломленно взглянул на Ганнибала. — Да, — тихо кивнул тот. — Но как? Это невозможно, — не понимал Уилл. — Это было не просто, но, спасибо Алане. — А я ей наговорил столько гадостей, — огорченно вспомнил он. — Надо извиниться. — Успеешь, их дом здесь неподалеку, к тому же, я уже сделал это за тебя, а сейчас беги к ним, — Ганнибал улыбнулся, видя, как Уинстону не терпится узнать, кто же находится в машине.       Уилл не раздумывая отстегнул ремень безопасности и выскочил наружу. Пес с любопытством, смотрел на него несколько мгновений, а затем, громко залаяв, побежал навстречу. Вскоре на этот призывный клич, из-за угла дома ринулись и другие собаки. Они стремительно неслись к своему хозяину и, когда достигли цели, повалили его с ног на землю, весело запрыгивая и, заливаясь радостным лаем. Уилл обнимал и целовал их, пока они все вместе кубарем катались по дороге, не размыкая дружеских объятий.       Ганнибал со стороны наблюдал за этой трогательной сценой воссоединения семьи, сейчас и он был по-настоящему счастлив, видя на лице Уилла беззаботную улыбку. Присмотревшись к собакам, и не найдя среди них нового щенка, он обеспокоенно зашагал к дому. — Уилл! — позвал Ганнибал, но на зов откликнулся лишь настоящий Уилл. — Да, сейчас! — крикнул он, отряхиваясь от дорожной пыли. — Уилл! — снова позвал Ганнибал, обыскивая виллу, и выходя на задний двор, забрал письма, оставленные на каминной полке. — Уилл! — Ну, сказал же, иду! — недовольно пробурчал тот, подбегая к дому, но Ганнибала там уже не оказалось. Он увидел его у входа в сарай с каким-то свертком, который неуклюже катался по полу и издавал странные звуки. — Ах, Уилл, вот ты где! Запутался мой хороший, — трогательно произнес Ганнибал, помогая щенку выбраться из холщового мешка. — Ты что, назвал собаку моим именем? — с легким негодованием и усмешкой спросил он, заглядывая через плечо и видя, как тот с воодушевлением возится со щенком. — А что еще мне оставалось делать? Посмотри, какой он милый и похож на тебя, особенно глазами, — произнес Ганнибал, а щенок радостно тявкнув, лизнул его лицо. — Интересная порода, точнее помесь, — согласился Уилл, всматриваясь в голубые глаза нового питомца, и ощущая легкий укол ревности, от того, как Ганнибал милуется с ним. — Вытащил из глубокой ямы с водой, думал, не выживет. — Довольно символично, учитывая мою историю, — усмехнулся в ответ тот. — Нашу историю, — поправил Ганнибал. — Не дели все на мое и твое, мы вместе, а значит у нас все на двоих, ну, или на одиннадцатерых, — он окинул взглядом ватагу резвящихся псов. — Так и быть, — улыбнулся Уилл, забирая щенка на руки, и не давая ему снова облизнуть хозяина. — Ну, здравствуй, конкурент, — тихо произнес он, поглядывая на пса, пока Ганнибал, распечатывал конверты. — Что в письмах? — В основном счета и открытка от Марио. Кажется, он собирается приехать в гости со своими тетушками через неделю, — прочел он на обороте. — Только этого еще не хватало! — Да, ладно, ты им очень понравился, — возразил Ганнибал. — Ты помнишь, что они устроили на свадьбе? — Подобное внимание должно льстить, — поддразнил он его, вспоминая, как Уилл старательно прятался от назойливых поклонниц. — Нет уж, я лучше вернусь обратно в Амстердам, даже вещи распаковывать не стану, — серьезно заявил Уилл, собираясь уходить. — Вот этого я тебе точно не позволю, — успел ухватить его за локоть Ганнибал. — Хватит уже твоих криминальных приключений. От меня больше ни на шаг, — наигранно строгим голосом произнес он, стискивая его в объятиях.       Уилл уткнулся лицом ему в грудь, и глубоко потянул носом воздух, доносящий аромат полевых цветов и свежескошенной травы. Также в обнимку они стояли тогда, над бушующими водами Атлантики, только сейчас вместо свирепых волн и обрыва, был большой холм и бескрайние цветущие долины. И если в тот раз он точно думал, что это будет конец, в данный момент ему хотелось верить, что это лишь начало чего большего. — Спасибо, за все, что сделал для меня, — прошептал Уилл. — Для нас, — снова поправил его Ганнибал. — Нет, именно для меня, — решительно произнес он. — Ты защищал меня и не раз, вернул собак, дал еще один шанс, а я был ужасным глупцом, сомневаясь в тебе и твоих чувствах. Ты тоже стал для меня спасением, Ганнибал, — Уилл посмотрел в его глаза, которые отражали лучи заходящего солнца и, замерев на мгновение, добавил, — и я люблю тебя.       Казалось, тот перестал дышать от звука этих слов. Наконец-то, Уилл нашел в себе силы признаться в этом не только ему, но и самому себе. Ганнибал наклонился за поцелуем, но едва успел коснуться губ, как сидящий на руках Уилла щенок, снова тявкнул и, сунув мордочку к хозяину, лизнул его лицо. Видя, что пушистый соперник успешно занял его место, Уилл раздосадовано вздохнул, и скептично приподняв бровь, спросил: — У меня только один вопрос, где он будет спать? — Это что, ревность? — развеселился Ганнибал, не веря своим ушам. — Вовсе нет, — пробурчал Уилл и, поспешив отвернуться, направился к своим собакам, но на его лице и так было все понятно написано.       Ганнибал довольный смотрел ему в след. Пройдя непростой путь, отрадно было осознавать, что на этот раз, жизнь развела двоих людей — только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга. Любовь изменила их, но отчаяние изменило еще сильнее. Эти преобразования стоили тех страданий, которые выпали на их долю, потому что разбитая чашка наконец-то собралась, и дворец памяти пополнился еще одной большой залой, в которой отныне они будут хранить совершенно иные воспоминания.