Любовники, живые и мертвые

–Убей меня, – на Асато лица не было. Он стоял на коленях, опустив глаза, словно боялся или стеснялся смотреть на человека в белом костюме. – Кадзу, я не хочу жить после этого. И я не могу убить себя сам... Голос шинигами звучал безжизненно и невнятно, словно проигрывали плохую диктофонную запись. –Что с тобой? – Мураки наклонился и потряс любовника за плечи. Они были близки уже год, но это существо доктор так и не научился понимать. После того проклятого пожара в лаборатории, когда сгорела цель его жизни, Мураки и сам чуть не погиб. Это фениксы выходят из пламени обновившимися, ему казалось, что он просто умер, что осталась лишь оболочка, словно в насмешку восстановившаяся после всего... Он стал затворником, исчез для всего мира, послав подальше даже друзей. Доктор не хотел тогда вспоминать прошлое, а сил начинать жизнь заново не осталось. И вот однажды на пороге появился Тсузуки – такой же растерянный и взъерошенный, как и сегодня, вошел, ничего не объясняя, и неумело поцеловал его руку – вместо приветствия. И тогда Мураки задал тот же вопрос, но не услышал ответа. Асато и себе не мог объяснить, что толкнуло его на тот поступок... Он лишь продолжал держать доктора за руку... и тогда Казутака почувствовал, что его вновь наполняет сила. Он понял, что снова можно жить... и что мечты не всегда исполняются тогда, когда уже не хочешь, чтобы они реализовались. Что ощущать себя выгоревшим изнутри можно, но в конечном итоге это иллюзия. Тем более болезненная, чем сильнее твой собственный страх перед новой болью. Ты сам топишь себя в кошмаре – потому что боишься рискнуть. А кто-то просто делает шаг навстречу, потому что думает, что грядущая боль не может быть хуже той, которую ты уже испытываешь. Асато потом сбивчиво говорил что-то о войне, вторжении хаоса... о том, что они победили, а сам шинигами чувствует себя неприкаянным – теперь, когда его напарник сам по себе... Доктор лишь усмехнулся легкой иронии судьбы. Он когда-то назвал маленького напарника Тсузуки своей копией – и мальчик сделал все, чтобы соответствовать этому высказыванию. Вначале начал убивать... а теперь еще и завел себе личного шики-дракона. Интересно, до Хисоки дошло, что именно он творит со своей жизнью? Мураки подозревал, что нет... вот так случайно брошенная фраза меняет человека. Сейчас дело было явно не в мальчике. Слишком многое разделяло их теперь с Асато. И даже если бы Куросаки узнал тайну, которую скрывал его бывший напарник, скандала бы не последовало. Юный шинигами считал Тсузуки способным на любую глупость. Асато это обижало, конечно, но сам факт он давно переварил и принял. –Что случилось? – повторил доктор, поднимая шинигами с пола. – Тебя снова заставили что-то сделать? Суицидальные вспышки приходили к Тсузуки не так уж и редко. Чаще всего – после очередного задания. Забрав еще одну душу, Асато приходил к мысли, что недостоин жить... Иногда Мураки хотелось проклясть себя за то, что он додумался назвать шинигами убийцей, так осознание этого факта мучило Тсузуки. Хотя, конечно, Асато считал себя последней тварью еще при жизни. Самооценка шинигами и в лучшие годы его беспросветного существования не поднималась выше плинтуса. Разве что на словах. –Граф, – шепнул Тсузуки. Аметистовые глаза влажно блестели и покраснели от пролитых слез. – Не трогай меня, Кадзу... я грязный. –Он... –Я выплатил долг, – Асато подтвердил худшие подозрения любимого. – Я не хочу жить, понимаешь? –Тебе больно? – доктор окинул шинигами внимательным взглядом. – Пошли, тебе лучше лечь... –Нет, – Тсузуки дернулся. – Ты не понимаешь... Шинигами глубоко задышал и прижал руку ко рту, словно его тошнило. Несмотря на это и слабое сопротивление, Мураки потащил любимого в комнату. Доктор давно не чувствовал себя так паскудно. Каково сильному человеку сознавать, что с кем-то, кого ты любишь, какая-то тварь может сделать все, что пожелает? Вновь напомнило о себе старое чувство выжженности... Если Асато все же сумеет уйти, вместе с ним умрет та часть Мураки, которая еще держится на этом свете. И что тогда? Тоже покинуть мир? Уйти вместе, сделав то, что не удалось тогда, в Киото? Если бы был хоть крошечный шанс встретиться потом... Но для Асато не будет никакого «потом». Доктор решительно раздел уже переставшего сопротивляться шинигами, нежно провел пальцем по почти исчезнувшим следам на запястьях... –Ты не должен отвечать за то, что сделал он, – тихо сказал Мураки. – Ты все равно нужен мне. Для меня ничего не изменилось, просто я сейчас хочу убить эту тварь еще сильнее... –Но я... мне было не больно, – Тсузуки уткнулся в плечо любимого. – Он... он думал, что я еще ни с кем... –Это не важно, – доктор прижал шинигами к себе. – Он сделал это против твоей воли. Ты не виноват. –Прости меня... –Тебе незачем просить прощения, – Мураки провел ладонью по каштановым волосам. – Я люблю тебя, Асато. Если бы я только мог освободить тебя... не так, как ты просишь. Шинигами снова негромко всхлипнул. –Я не могу простить себя... –Но ты не виноват, – доктор продолжал успокаивающе гладить Тсузуки. – И я не собираюсь отпускать тебя. –Я не хочу возвращаться, – шинигами чуть отодвинулся. – Просто не смогу вернуться в Мейфу... Я хочу исчезнуть... –Асато, для этого не обязательно умирать, – серьезно сказал Мураки. – Какое-то время я смогу тебя прятать... –А потом, Кадзу? – аметистовые глаза вновь наполнились слезами. –Потом я найду способ убедить твоих работодателей, что тебя больше нет. И меня тоже... насколько помню, я у вас прохожу по другому ведомству. Послушай, это ведь не так уж и нереально. Уедем куда-нибудь... Где у вас сейчас неразбериха? – доктор внимательно смотрел на любимого, ожидая ответа, и тот шепотом перечислил несколько стран третьего мира, где ситуация с контролем со стороны загробного мира была наиболее аховой. – Вполне может выгореть. Мне все равно, что обо мне подумают. На меня все будет очень просто списать, ведь правда? –Никто не знает, что я люблю тебя, – тихо произнес Тсузуки. –Мы просто исчезнем, Асато. Умрем для этого мира, но не для себя. Но ведь нам неважно, что там считает весь остальной мир? Шинигами попытался улыбнуться. Эту фразу доктор произносил часто, успокаивая его... и Тсузуки верил, что так оно и есть. Мураки ведь прав – миру все равно, что творится с одним несчастным полудемоном, загремевшим после смерти в боги... Почему же он должен думать, что мир имеет право указывать ему, с кем общаться и что делать? В конце концов, сейчас, выслушав предложение, Тсузуки был готов согласиться. И жаль было разве что своих шикигами – вряд ли их можно будет вызывать, если придется прятаться. Хотя Сузаку, конечно, не расскажет ничего... хотя все равно лучше молчать. Неизвестно, что будет, если он попробует объяснить. –Если так действительно можно, – робко шепнул Асато. –Можно. Ради твоего спокойствия я готов пойти на все, – Мураки осторожно поцеловал шинигами в уголок рта. – Ты слишком дорог мне, мой демон. –Я нужен только тебе, – выдохнул Тсузуки. «Теперь, – подумал он. – Даже теперь... я нужен тебе». Сейчас, в эту самую минуту, Асато действительно в это верил. –А хоть бы и так, – доктор вновь обнял шинигами. – Что бы ни случилось, я все равно останусь с тобой.