борьба

ты была моим светом в этом чёртовом заточении, среди сплошной темноты и теней, так жестоко хватающих за горло. ты была моим исцелением в этом мире, где каждый прогнил до основания, до омерзительных чёрных пятен под кожей. ты была для меня воздухом, которым я дышала, чистотой, которой мне так не хватало, и миром, которого словно и не было, а была ты. я не помню, из-за чего нас сюда притащили. помню лишь грубых мужчин, вооружённых с головы до пят, и ту женщину в красном одеянии и длиной косой, которая ворковала нежным от изобилия яда в её рту голосом, что нас не тронут. нас привели и сказали, что мы будем почётными гостями в Народном Дворце, но оказалось всё иначе. в первые же сутки нас закинули в эту темницу, где всегда пахнет кровью и потом. нас закинули сюда, где каждый день кто-то умирает от кровоточащих ран на своей коже. мы не были с тобой знакомы. ты была девчушкой с соседнего дома, который был многим меньше Народного Дворца, но и многим больше моего старого домика. ты всегда гуляла в изысканно сотканных платьях, с аккуратной причёской и улыбкой от уха до уха. тебе не разрешали общаться со мной: дамам твоего происхождения негоже общаться с простолюдинами вроде меня. да ты и не хотела, не так ли? а я всегда была девочкой в простом платье, больше похожем на спальную сорочку, и с лохматыми волосами. нашему домику иногда не хватало денег даже на жалкий хлеб, в то время как ты ходила на разные фестивали, так часто устраиваемые в честь Магистра. мы не были с тобой знакомы, но я помню, как в первый день, когда ты начала плакать и звать на помощь, тебя ударили и, приказав стоять всю ночь заместо сна, оставляли без еды последующие дни. я же молчала и старалась скрыть презрение в глазах, когда смотрела на даму с длинной косой. чуть позже мы узнали, что зовут её Констанция. она небольшого роста, пухлая, нисколько не аккуратная в отличие от тебя и других дам в таких же костюмах, волосы у неё каштановые и часто спутанные после долгих часов пыток. тем не менее, ты боялась её, правда ведь? мы не были с тобой знакомы, но я помню, как после пыток, если тебе разрешали поспать, ты садилась около меня и долго плакала, утыкаясь в плечо. твои раны кровоточили, а частые всхлипы лишь усиливали боль. ты что-то бессвязно шептала, пока я гладила твои жёсткие рыжие волосы, которые были мягкими раньше, и говорила, что мы выберемся отсюда. неважно, что ни у кого не получилось. у нас получится. и ты верила мне, хватаясь за меня, словно за последнюю крупицу надежды. каждый раз, когда мы касались друг друга, тени отходили, а нам удавалось поспать. каждый раз, когда мы касались друг друга, боль притуплялась, а я слепо верила, что так будет всегда. время шло. каждый день был хуже предыдущего. не было поблажек, каких-то ласковых слов или приятных касаний. не было ничего, что вселяло бы надежду, но я смотрела на тебя и верила из последних сил, даже тогда, вися в зале пыток и теряя сознание, я верила, что у нас получится, верила, что мы справимся. Констанция меня не любила. ей не удавалось сломить меня, как бы она не старалась. она поливала грязью Магистра у него же за спиной, говоря, что всегда нужно брать девушек в десять-двенадцать лет, а не как нас, в шестнадцать. я лишь смеялась: весело было наблюдать, как она скалиться. из-за моего непослушания она била меня сильнее, чем тебя, и это, наверное, было лучшей наградой, ведь ты, такая хрупкая и нежная, не вытерпела бы такого. она кричала и угрожала, а я плевала в лицо и верила. теряла сознание, но находила просвет и отгоняла теней. отгоняла Констанцию, Магистра и всех, кто мог бы мне помешать. всех, кроме тебя. не знаю, сколько прошло времени, но когда я, решив, что пора, сказала тебе, ты радостно закивала, но в глазах радости не было. ты странно вела себя в последние недели, и я не знала, что послужило для этого. может, тебе просто было страшно, думала я. так или иначе, несмотря на всю странность, иногда, совсем-совсем нечасто, когда Констанция, будучи не в хорошем расположении духа, била тебя сильнее, чем обычно, ты приползала ко мне ночью, как тогда, в первое время, и плакала, крепко стискивая мою руку в своей. ты просила меня о свободе, а я клялась, что у нас получится. лишь клятвы и обещания — вот, что мне оставалось. но ты верила мне, а я тебе. в ту ночь, когда мы собрались бежать, я сделала всё, чтобы у нас получилось. я, наконец, сделала всё, чтобы исполнить свою клятву, но ты меня предала. чёртов Создатель, так не любивший своих детей, почему ты не дал мне какой-нибудь знак, чтобы понять, что её сломали? почему я не заметила того, что её некогда радостные и светящиеся голубые глаза потухли, что в них только холод и мрак? почему же я верила её словам и теплу её хрупкого тела? почему же я полюбила её, а не сломалась, не погибла вместе с ней? неужели лишь моя любовь к этой некогда незнакомой девушки помогла мне выжить, Создатель? мы не были с тобой знакомы, но я уже любила тебя. любила твои рыжие волосы и яркие голубые глаза. твоё осыпанное веснушками тело и голос, который слышала лишь издалека. я любила тебя всем своим сердцем и готова была сделать всё, чтобы спасти нас. из-за этого мне казалось, что мы борёмся за одно и то же, но ты боролась за себя, пока я искала пути к свободе для нас двоих. всё это время ты не боролась, даже не пыталась, ты просто сдалась, выбрав неверный путь. мы не были с тобой знакомы, но ты всегда была слабой и хрупкой. ты была рождена, чтобы выйти замуж за статного мужчину с большим приданным и землями, а мне повезло, что я просто родилась. ты никогда не замечала меня в толпе детишек, так отвратительно выглядевших в отличие от тебя и твоих друзей. ты никогда и не думала о любви ко мне, ища утешения унижением. наверное сейчас, спустя столько лет, ты расхаживаешь в таком же красном одеянии по залам Народного Дворца, прислуживаешь Магистру и ломаешь людей. наверное сейчас, когда худшие годы твоей жизни позади, ты даже и не помнишь обо мне, о твоих родителях и о том, что каждый день гибнут люди из-за того, кому ты служишь. что ж, знаешь, надеюсь, ты и не вспомнишь того, что как-то раз, после бесконечного дня пыток и недели без еды, я в бессвязном шёпоте у тебя на руках твердила, что люблю тебя и буду любить всегда, что даже если у меня будут муж и дети, я буду любить тебя и только тебя. сейчас, спустя столько лет, у меня муж и двое детей, но я всё равно люблю тебя. люблю твои некогда спутанные волосы и мрачные голубые глаза. тёплые руки и тело, усыпанное веснушками. ты обречена на вечную боль и службу. я же обречена на вечную любовь к тебе.