Душа леса (Торин/Трандуил)

- Остроухий, - высокомерно окликнул Торин стражника. - Мне нужно видеть вашего короля. Эльф посмотрел на дварфа со злостью во взгляде, но быстро принял надменный вид, скопированный у старших товарищей, и процедил: - Наш король со всякими бродягами в разговоры не вступает. - Мальчик, позови короля, я хочу поговорить со взрослым эльфом. Эльф вспыхнул до кончиков волос, прикусил губу, видимо, дварф попал в больное место, рука метнулась к поясу. Торин со снисходительной улыбкой наблюдал, как эльфийский подросток пытается вести себя, как бывалый воин. Наконец, мальчишка все-таки ушел. Оставалось только надеяться, что в ту сторону, куда его послали. Торин вернулся к стене своей камеры, опустился на тряпье, которое ему пожаловали как высокопоставленному узнику. Королевская честь и милость. Других такой не одарили. - Балрог тебя побери… Он поймал себя на том, что невольно делает знак, отвращающий накликанное, и усмехнулся. Нет уж, никаких балрогов, неприятностей и без того хватает, незачем еще накликать лишнюю беду. Ладонь опустилась на тряпку, Торин нахмурился, поняв, что ткань как будто бы знакома, выволок ее из-под себя, помял в пальцах, огрубевших за последние десятилетия. Они и раньше не были особенно нежными, но сейчас им понадобилось целых пять минут, чтобы расщупать ткань и понять, что это такое. Покрывало с постели Трандуила в гостевой комнате, вот что это такое было. Мятое, грязное, сырое и холодное драное покрывало, которое знало одну из тайн Эребора, навеки схороненных теперь в прошлом – что у короля Зеленолесья очень чувствительные к поцелуям колени. Торин покачал головой. Еще бы им не быть чувствительными, наверняка застудил на том севере. И не надо про всемогущество эльфийской магии. Эта магия не спасла Эребор, не смогла защитить границы от орков. Да и отцу Трандуила вся магия мира не смогла сохранить жизнь. - Что тебе понадобилось? – тихий голос ворвался в мысли неожиданно. Торин уронил покрывало наземь, повернулся, уставился на открытую дверь камеры, возле которой стоял лесной король собственной персоной. - Идем, - обронил Трандуил и пошел прочь, не оглядываясь. Торин пошагал следом, чувствуя себя так, словно сошел со своей личной эльфийской тропы и навсегда заблудился. Только в этот раз никакие искусные взломщики не помогут спастись из плена и дурмана. Потому что эльф украл у него то, что вернуть обратно никому не под силу, запутал в своих чарах куда надежней, чем какие-то жалкие пауки в паутине. Дворец был пуст и тих. Все пировали. А кто не пировал, тот был в дозорах. Торину это нравилось, создавалось ощущение, что они вдвоем на всем свете. И этот громадный гулкий дворец, украшенный руками умелых мастеров, принадлежит только им. - Так о чем ты хотел поговорить? Трандуил сел на табурет, внимательно посмотрел на дварфа. Стоящий Торин был выше сидящего эльфа. Странно, но этот маленький жест короля внушил уверенность, что теперь все будет хорошо. Словно Трандуил признал Торина равным себе. - Я хотел… - Что хотел? Торин подошел к нему, встал сбоку, разглядывая профиль. Трандуил усмехнулся: - Полюбоваться? Не хватило в тронном зале? Лицо его снова исказилось болью, по щеке пролег ужасающий шрам, исказивший некогда прекрасные черты. - Нравлюсь? – в голосе эльфа прозвучал вызов. - Безумно нравишься, - проворчал Торин, аккуратно обхватывая его за плечи, чтоб не дергался и наклоняясь. – И сейчас даже покажу, насколько. Когда его губы коснулись шрама, эльф тихо всхлипнул. Потом засмеялся серебряным смехом, который сводил с ума куда вернее всяких темных чар. Следующий поцелуй заставил этот смех прерваться, но наваждение так и не схлынуло. - Уходи, - после поцелуя и недолгого молчания произнес Трандуил. - Что? – Торин даже разжал руки. - Я душа леса, дварф. Когда лес оскверняется, я тоже недолго остаюсь светлым, мой разум затмевает идущая тьма. Уходи обратно в камеру. Твой маленький взломщик уже украл ключи. Доберись до Эребора, спаси свое королевство. Когда ты станешь королем, все может измениться, если пророчество верно. - Ты мог бы помочь нам. - Я оставил тебе и твоему отряду жизнь. Я не стал ловить вашего неуклюжего воришку, думающего, что в сердце моего дворца его спасут чужие чары, не обретшие полной силы. Я больше ничего не могу для тебя сделать. Уходи, Торин. Дварф заставил себя разжать руки, отошел на шаг, склонил голову, прощаясь, и быстрым шагом покинул покои Трандуила, унося на губах воспоминание о мертвых листьях вместо прежней теплой кожи, которых коснулись его губы.